Агата Кристи - Пуаро ведет следствие (сборник)
– Никому, кроме Эркюля Пуаро, я полагаю? – спросил я с сарказмом.
– Даже Эркюлю Пуаро это не пришло в голову, – ответил мой друг с улыбкой. – А вот сейчас я обязательно поинтересуюсь. Мне сначала хотелось проверить свои выводы на вас. Но вот увидите, все окажется так, как я сказал. Ну а потом Джепп, которому я уже обо всем написал, сможет арестовать нашего респектабельного Грейвса. Интересно, сколько денег он уже успел спустить?
И Пуаро оказался прав. Он всегда оказывается прав, черт бы его побрал!
Рассказ 11. Дело об исчезнувшем завещании
I
Дело, которое нам поручила мисс Виолетта Марш, приятно отличалось от нашей с Пуаро рутинной работы. В один прекрасный день мой друг получил от этой леди короткую и деловую записку, в которой она просила его о встрече, и ответил ей, что готов встретиться в одиннадцать часов утра на следующий день.
Мисс Марш появилась ровно в одиннадцать – молодая высокая женщина приятной наружности. Одета она была просто, но аккуратно, и у нее были манеры уверенного в себе делового человека. Сразу было видно современную женщину, которая поставила себе целью завоевать мир. Сам я не очень люблю этих так называемых новых женщин, поэтому, несмотря на ее приятную наружность, не почувствовал к ней никакого расположения.
– У меня несколько необычное дело, месье Пуаро, – начала она свой рассказ, расположившись в предложенном кресле, – поэтому я, наверное, начну с самого начала и расскажу вам всю историю.
– Если вам так удобнее, мадемуазель.
– Я сирота. Мой отец имел еще одного брата, и были они сыновьями скромного фермера в Девоншире. Ферма почти не приносила дохода, поэтому старший брат, Эндрю, эмигрировал в Австралию, где дела у него пошли просто блестяще, и благодаря удачным земельным спекуляциям он стал очень богатым человеком.
Младший брат Роджер – мой отец – не имел никакой склонности к сельской жизни. Он смог получить базовое образование и устроиться клерком в небольшую фирму. Затем женился на женщине, которая была чуть выше него по положению в обществе. Моя мать была дочерью бедного художника. Отец умер, когда мне было шесть лет; когда мне исполнилось четырнадцать, за ним последовала моя мать. Моим единственным живым родственником оказался мой дядя Эндрю, к тому времени вернувшийся из Австралии и купивший себе небольшое поместье, которое называлось «Дикая яблоня».
Он был невероятно добр по отношению к дочери своего умершего брата, оставил меня жить в своем поместье и обращался со мною так, как если б я была его собственной дочерью. Поместье «Дикая яблоня», несмотря на громкое название, представляло собой простой фермерский дом. Фермерство было в крови моего дядюшки, и он очень интересовался всем, что было с ним связано. Хотя он и был сама доброта по отношению ко мне, в голове у него твердо укоренились определенные идеи, касающиеся воспитания девочек. Сам он был человеком малообразованным, хотя и обладал невероятной практической смекалкой, поэтому не придавал большого значения тому, что он называл книжной ученостью. Особенно дядя выступал против женского образования. По его мнению, девочки должны были учиться ухаживать за домом и за коровами, помогать в делах на ферме и иметь как можно меньше отношения к учебникам. Именно так он и пытался воспитывать меня, к моему большому недовольству и огорчению.
Я открыто восставала против него. Я знала, что Бог дал мне хорошие мозги и что у меня нет никаких способностей к домашней работе. Мы часто ссорились с дядей по этому поводу, потому что, хотя мы и не чаяли души друг в друге, оба были очень упрямы. Мне сильно повезло, и я получила стипендию, после чего достаточно успешно двигалась по избранной дороге. Кризис наступил тогда, когда я решила ехать в Джиртон-колледж[100]. У меня было немного собственных денег, оставленных мне покойной матушкой, и я была твердо настроена наилучшим образом использовать все дары Господа Бога, которыми он меня наградил.
У нас с дядей произошел еще один, финальный, спор. Он честно выложил передо мной все карты: у него нет никаких родственников, кроме меня, и он планирует сделать меня своей единственной наследницей. Как я уже говорила, дядя был очень богатым человеком. Однако если я буду настаивать на этих своих «новомодных понятиях», то могу ничего от него не ждать. В свою очередь, я была вежлива, но тверда. Я сказала дяде, что всегда буду его любить, но у меня есть своя собственная жизнь. На этом мы и расстались. Его последними словами были: «Ты очень высокого мнения о своих мозгах, моя девочка, а я человек необразованный. Но в один прекрасный день мы с тобой померяемся умом и тогда посмотрим, кто победит».
Все это случилось девять лет назад. Я продолжала приезжать к нему на выходные, у нас были теплые, дружеские отношения, но взгляды его так и не изменились. Он никогда не заговаривал о том, что я окончила колледж и получила степень бакалавра. В последние три года его здоровье быстро ухудшалось, и месяц назад он умер.
И вот теперь я подхожу к цели моего визита. Мой дядя оставил совершенно невероятное завещание. Согласно ему, усадьба «Дикая яблоня» и все, что в ней находится, должны перейти в мое распоряжение ровно на один год, «в течение которого моя племянница-умница должна доказать свой ум» – это его подлинные слова. Если же в конце этого срока «мой ум окажется мудрее, чем ее», то и дом и все денежные средства будут переданы различным благотворительным организациям.
– Для вас это должно быть не очень приятно, особенно имея в виду, что вы его единственная прямая наследница.
– Я смотрю на это несколько по-другому. Мой дядя Эндрю честно меня об этом предупредил, и я сама сделала свой выбор. Поскольку я не согласилась выполнить его желания, то он имел полное право оставить свои деньги тому, кому посчитал нужным.
– Завещание было составлено юристом?
– Нет, оно было написано в стандартной форме и подписано помощниками дяди – супругами, которые ухаживали за ним на ферме.
– А это завещание нельзя опротестовать?
– Подобное мне даже в голову не придет.
– В таком случае вы смотрите на все это как на спортивный вызов со стороны вашего дядюшки?
– Вы абсолютно правы, именно так я на это и смотрю.
– Ну что же, к этому можно отнестись и так, – задумчиво произнес мой друг. – Где-то в глубине этого старого, просторного поместья ваш дядя спрятал или крупную сумму денег, или, возможно, второе завещание – и дал вам год на то, чтобы благодаря своему уму найти его.
– Именно так, месье Пуаро. И хочу сделать вам комплимент – полагаю, что ваш ум будет гораздо проницательнее моего.
– Ну, ну, это очень мило с вашей стороны… Мое серое вещество к вашим услугам. Сами вы еще ничего не искали?
– Только поверхностно. Дело в том, что я слишком высокого мнения об умственных способностях моего дяди, чтобы думать, что это легкая задача.
– У вас есть с собой само завещание или его копия?
Мисс Марш через стол протянула документ, и Пуаро внимательно прочитал его, изредка кивая.
– Совершено три года назад. Стоит дата, двадцать пятое марта, и проставлено время – одиннадцать часов утра… это говорит о многом и значительно сокращает область поисков. Совершенно очевидно, что нам надо искать еще одно завещание. Если оно написано хотя бы на полчаса позже, то это автоматически теряет свою силу. Eh bien, мадемуазель. Вы представили мне здесь очаровательную, но сложную проблему. Мне доставит огромное удовольствие решить ее для вас. Принимая во внимание, что ваш дядюшка был человеком не более чем по-своему одаренным, то его серое вещество не может сравниться по своему качеству с серым веществом Эркюля Пуаро!
Воистину, тщеславие моего друга становится иногда просто вульгарным…
– К счастью, в настоящий момент у меня нет никаких неотложных дел, поэтому мы с Гастингсом отправимся в поместье «Дикая яблоня» уже сегодня вечером. Я полагаю, что мужчина и его жена, которые ухаживали там за вашим дядей, все еще на месте?
– Да. Их фамилия Бейкеры.
II
На следующее утро мы приступили к нашей охоте. Прибыли мы накануне поздно вечером. Нас уже ожидали мистер и миссис Бейкер, предупрежденные мисс Марш по телеграфу. Они оказались приятной парой: муж – неуклюжий и розовощекий, как нарумяненная высохшая красотка, а жена – женщина невероятных размеров и поистине девонширского спокойствия.
Устав после путешествия и поездки в девять миль со станции до поместья, мы отправились спать, отдав тем не менее должное ужину, состоявшему из жареного цыпленка, яблочного пирога и девонширских сливок. Теперь же мы только что уничтожили великолепный завтрак и сидели в небольшой комнате, отделанной деревянными панелями, которая служила покойному мистеру Маршу и кабинетом и гостиной. Стол со сдвижной крышкой, полный бумаг, которые были аккуратно промаркированы, стоял возле стены, а по большому кожаному креслу было видно, что оно было постоянным и любимым местом отдыха хозяина. У противоположной стены располагалась большая кушетка, обитая старым ситцем. Канапе, стоявшие у окон, тоже были обиты таким же ситцем со старомодным рисунком.
