Антология - Пустой дом Шерлока Холмса (сборник)
– Боже милосердный! Убийцу пронесли мимо меня вместе с погибшими, а я молился за его душу! – ужаснулся я.
– Дело отвратительное, Уотсон. Все это было задумано, чтобы убить одного человека – капитана корабля. Похоже, капитан был излишне любвеобилен, и во время их плавания в Америку одной из его жертв стала жена механика. Тому это не понравилось, и он начал придумывать наказание для обидчика. Наш механик – один из самых злобных и хладнокровных убийц, который считает смерть людей неизбежными потерями. К сожалению, его злодейский план удался.
– Главное, что он пойман. Его будут осуждать и в этой, и в последующих жизнях.
– Может быть, Уотсон. Может быть. – Холмс тяжело вздохнул и с огромным усилием собрался с мыслями. – Жизнь продолжается. Передайте мне мой табак. Я немного покурю, и мы отправимся с вами на «Вильгельма Телля» в эстрадный театр.
На этом я заканчиваю свой рассказ. Вот так, дорогой читатель, Холмс поймал одного из самых безжалостных убийц, которых он встречал на своем веку, и сделал это в тот же самый день, когда преступление было совершено.
Дафна Вертомен
Пепел на ветру
Кому-то этот рассвет мог показаться вполне обычным, но для нас, двух путников, прокладывающих себе дорогу по зеленым росистым полям, густой, похожий на альпийский, туман благоухал удивительной, волшебной свежестью. Мы не обменялись ни словом с самого приезда, и нам это было не нужно. Невыразимый восторг был осязаем физически, наполнял воздух еле слышным звоном, побуждая нас обоих идти дальше.
Не замедляя шага, я позволил себе полюбоваться на поразительной красоты пейзажи: нескончаемые зеленые просторы, уединение и покой, нарушаемый только прыжками пробегающих зайцев. Мое дыхание замедлилось, и я стал слышать пение птиц, прятавшихся в листве. Все кругом выглядело таким мирным, нетронутым…
Мои мысли были прерваны громким восклицанием.
– Сюда! – И я неожиданно наткнулся на моего прежде молчаливого компаньона, который теперь тихо посмеивался. – С вами все в порядке, Уотсон?
– Прошу прощения, я отвлекся… Так приятно избавиться от вкуса лондонского тумана…
– Прошу вас, не отставайте. Похоже, мы добрались до нужного места. – И Холмс вытянул руку, указывая куда-то вперед.
Я, прищурившись, вгляделся.
– Но там ничего нет!
Эта реплика заставила его слегка улыбнуться.
– Именно.
И он, не обращая ни малейшего внимания на живописное окружение, зашагал к невысокому холму, который выводил на поляну, окруженную деревьями. Я отправился вслед за ним. У подножия холма обнаружилось восемь каменных ступеней с крепкими перилами по обе стороны, которые пока еще не разрушились под действием времени. К тому моменту, как я добрался до террасы, мой друг уже исследовал развалины старого дома, присев над тем, что когда-то могло быть очагом.
Я нечаянно споткнулся о старую, заржавевшую дверную ручку, и мой спутник обернулся и наградил меня крайне недовольным взглядом. В качестве извинения я пожал плечами и сделал для себя мысленную пометку постараться издавать как можно меньше звуков.
Холмс продолжил исследования, а я принялся рассматривать каменные обломки разных форм и размеров. Я видел покрытые пылью камни, разбросанные баллончики из-под краски, осколки цветного стекла, которые могли быть частью геральдических символов, покрытые мхом обломки дерева со следами краски, рассыпавшейся пылью под моими пальцами. Теперь и мне не хотелось нарушать благоговейного молчания, как будто бы я оказался в церкви. В этом покинутом и забытом убежище сохранилась непривычная таинственная атмосфера, которая неизъяснимым образом меня притягивала. Оглянувшись, я убедился, что мой друг продолжает свою работу, и я решил присесть и подождать его. Отыскав относительно чистое место там, где могло быть фойе, я присел на одну из трех ступеней, указывавшую на то, что раньше здесь стояла лестница.
– Не понимаю.
– М-м-м?
Видимо, я незаметно для себя задремал. Прошло некоторое время, и солнце прорвалось сквозь облака, его мягкий свет сгустил их, расцветив почти нереальными красками и сделав место, где мы находились, похожим на мрачноватую картину. Я поднял голову и увидел, что Холмс, озабоченный и хмурый, сидит на каменных ступенях посреди буйной зелени.
– Не понимаю, почему это произошло. Почему дом был разрушен. Это случилось, а я никак не пойму почему.
Что я мог ему ответить? Иногда такое случается. Даже после всех этих лет детективной практики Холмс порой наталкивался на неразрешимые загадки.
– Неужели людям было все равно? Совершенно все равно?
Я огляделся и попытался представить, каким мог быть этот дом раньше, какой уютный кров он предоставлял, какие истории и воспоминания его наполняли. И все это было потеряно вместе с ним.
– Я уверен, что были и те, кому это было не безразлично, – сказал я. – Правда, иногда одной озабоченности недостаточно, и для того, чтобы чего-то достичь, людям необходима поддержка.
Мы посидели немного в тишине. А потом он заговорил и остановился лишь после первого вопроса.
– Разве жилище теряет свой смысл, свое значение после смерти его обитателей?
Я со вниманием слушал его философские рассуждения.
– Я хочу сказать, неужели никто не подумал, чем мог бы стать этот дом? Здесь могло произойти столько замечательных событий… Время теряло бы здесь свою власть, если бы в нем все сохранилось таким, каким встретило своих первых хозяев. Этот дом мог бы стать убежищем для тех, кто искал уединения на лоне природы, или музеем, или учебным центром. Здесь мог бы быть отель или еще что-нибудь, но сейчас… Сейчас здесь нет ничего. И никому до этого нет дела. Нет ни девелоперских планов на застройку, ни архитекторов-энтузиастов, ни искателей приключений, стремящихся спасти дом от разрушения, нет вообще никого. Только пыль и тишина.
Последние слова он произнес едва слышным шепотом, который вполне мог не предназначаться для моих ушей, но я его расслышал.
– Теперь этот дом так же мертв, как и его владелец.
Я лишь кивнул в знак согласия, потому что не знал, что на это можно было сказать. Я дал Холмсу еще несколько минут, потом встал с громким вздохом.
– Нам пора возвращаться домой, – объявил я.
Он поднял на меня глаза, отвлекшись от своих мыслей и освободившись от них. На его лицо возвратилась улыбка.
– Да-да, вы правы. Нам пора.
И мы отправились в поля, не оглядываясь назад, и растворились вдали, подобно двум призракам. Как будто там никого и не было.
Джо Ли
Приключение с фамильным наследством
Я записал множество историй о приключениях моего близкого друга, мистера Шерлока Холмса, и, уверен, вы наверняка помните страшный рассказ о том, как он нашел свою смерть в водах Рейхенбахского водопада. Я встретил его снова лишь три года спустя.
До этого момента я никогда не писал о том, какой была моя жизнь без Холмса. Частично я не делал этого из-за беспокойства жены, которая считала, что неприятные воспоминания усилят мою печаль. А вторая причина заключалась в остром чувстве неловкости. Все-таки эти рассказы показывали меня умнее, чем я есть на самом деле, а еще мне казалось, что, перенесенные на бумагу, мои чувства окажутся слишком пафосными. Однако я считаю, что для того, чтобы повествование о времени, проведенном с мистером Холмсом, было полным, эта история тоже должна быть рассказана.
В течение первых месяцев после исчезновения моего доброго друга и великого детектива, забравшего с собой наполеона преступного мира мистера Джеймса Мориарти (эти события я описал в рассказе «Последнее дело Холмса»), люди все еще разыскивали меня и обращались за помощью. В середине дня в конце июля в мою медицинскую приемную пришел человек, но назвался он не пациентом, а клиентом иного рода. Это был высокий лысеющий мужчина с седой бородой, в сером костюме и очках с толстыми линзами. Он представился как мистер Герберт Морриси, сказал, что у него есть дело, требующее расследования, и поинтересовался, не захочу ли я помочь ему в отсутствие мистера Шерлока Холмса. В тот день у меня была назначена всего одна встреча, которую было несложно перенести на следующую неделю, поэтому я согласился выслушать его историю и посетить место, где произошло «преступление». Однако я особым образом подчеркнул, что не считаю себя способным быть чем-либо ему полезным.
Мистер Морриси был мастером переплетного дела. Он жил один, но его навещала племянница, к которой он был очень привязан. Разыскивая на его стеллажах томик Остин, она наткнулась на 5 шиллингов и 2 пенса в мелких монетах, аккуратно выложенных в форме квадрата между «Рождественской историей» Диккенса и «Дракулой» Брэма Стокера.
Она спросила у дяди, почему деньги хранятся между книг, и он вспомнил, что на их месте должен был стоять большой том полного собрания сочинений Шекспира, который стоил примерно 5 шиллингов и 2 пенса. Это редкое издание находилось в плачевном состоянии. Передняя обложка свисала на четырнадцати нитях трех разных материалов, потому что ее несколько раз перешивали и чинили. На 312-й странице остался круглый след от чайной чашки, а страницы с 394-й по 427-ю склеились какой-то неизвестной черной субстанцией, которая пачкала пальцы любого, кто пытался их разделить.
