Второй выстрел - Беркли Энтони Кокс "Френсис Айлс"

- Конечно, пива,- твердо повторил Шерингэм.- У меня с дороги такая жажда разыгралась! Вон там, через дорогу, кажется, есть подходящий паб. Пойдем проверим.

Пришлось мне идти вместе с ним, по от пива я категорически отказался.

- Так, значит, "маленькая неприятность", в которую ты вляпался, это ни много ни мало убийство,- Шерингэм весь сиял от удовольствия.- Я предполагал нечто подобное. И что, они подозревают тебя, Тейперс? Потрясающе! Везет тебе, ничего не скажешь.

- До такой степени везет,- сухо ответил я, потягивая свое шерри,- что вон тот джентльмен, слева от тебя, который заказал горькое пиво, сидит здесь с единственной целью - не дать мне сбежать со следующим поездом.- Мне показалось, что надо дать Шерингэму понять истинную серьезность ситуации, которую он пока, видимо, не осознал до конца.

- Одна из местных ищеек? - сказал Шерингэм, оборачиваясь и не заботясь даже о том, чтобы понизить голос.- Отлично! Сейчас мы его позовем, пусть присоединяется к нам.

Я попытался было остановить его, но прежде, чем я произнес хотя бы слово, Шерингэм действительно предложил сыщику перенести свой стакан на наш конец барной стойки. Тот так и сделал, ухмыляясь, чтобы скрыть смущение.

Шерингэм буквально обрушился на него с вопросами.

Сперва тот уклонялся от ответов, по Шерингэм продолжал сыпать такими именами, как старший инспектор Морсби, комиссар Грин и тому подобными с такой фамильярностью, что детектив наконец не выдержал и спросил:

- А вы сами, сэр, случайно не из Скотленд-Ярда?

- Я-то? О пет... По крайней мере, в данный момент, невозмутимо ответил Шерингэм.- То есть я приехал сюда неофициально, хотя...- Он ясно дал понять, что официальные распоряжения могут поступить ему в любой момент.

К моему немалому удивлению, сыщик попался на этот блеф и заговорил гораздо свободнее. Он сам не занимается этим делом, а явился на станцию, получив приказ по телефону из Минтона.

- Чтобы присматривать за нашим общим приятелем,- сказал Шерингэм, подмигнув в мою сторону, на что я решился ответить смущенной улыбкой.

Сыщик подтвердил, что так оно и было. Шерингэм продолжал задавать ему общие вопросы: кто вел дело, как зовут главного констебля и так далее, и тот отвечал уже безо всяких колебаний.

- Не буду вас расспрашивать о подробностях этого дела,- сказал под конец Шерингэм,- я все узнаю от инспектора Хэнкока. Хотите еще выпить? Нет? Ну, тогда мы, пожалуй, пойдем, Тейперс. Все в порядке,- сказал он сыщику,теперь я сам буду присматривать за мистером Пинкертоном. Можете больше не беспокоиться.

- Отлично, сэр,- ответил сыщик.- Благодарю вас.

Я был сражен. Но с инспектором, как я предполагал, у Шерингэма этот номер не пройдет.

Чтобы отдать должное силам правопорядка, замечу, что, когда мы тронулись в путь, я увидел отражение нашего соглядатая в зеркале заднего вида - тот стоял на пороге паба и наблюдал за нами до тех пор, пока наш автомобиль не скрылся из виду. Видимо, он не настолько нам поверил, как мне показалось, просто делал вид. Трудно было с полной уверенностью сказать, кто из нас лучше блефовал.

Шерингэм болтал, не умолкая, всю дорогу. Он не дал мне изложить ему все факты, хотя я и порывался это сделать, под тем смехотворным предлогом, что человек не может хорошо делать несколько дел одновременно, поэтому либо я должен подождать со своей историей, либо мы окажемся в кювете. Не хвалясь, скажу, что только очень неумелый водитель не может вести машину и разговор одновременно, но Шерингэм весьма нетактично заметил в ответ, что, пока он не получит лучшее представление о моих водительских способностях, он придержит свое мнение.

Я все же отомстил ему, может, немного по-детски. поинтересовавшись, чем он занимался все эти годы помимо своих расследований, хотя сам отлично знал, что Шерингэм писал романы. Помнится, я даже прочитал парочку из них. Мне они показались ничем не выделяющимися из общего потока макулатуры; тем не менее, насколько я слышал, они пользовались достаточным успехом. Он уклончиво ответил, что иногда занимается журналистикой.

В то время как я сделал вид, будто не имею понятия о роде занятий Шерингэма, остальные не сочли нужным этого скрывать. К моему несказанному удивлению, наша неизменно спокойная Этель, которую не смогла вывести из равновесия даже внезапная смерть одного из ее гостей, буквально трепетала перед ним. Я никому, кроме Джона, не сказал о намечающемся приезде Шерингэма, а тот из-за общей суматохи ни словом не обмолвился об этом до тех пор, пока я не уехал в Бьюдфорд, поэтому у Этель едва хватило времени, чтобы подготовить для него спальню, куда я сразу и проводил его, пока остальные переодевались к ужину Ему досталась единственная свободная комната в доме бывшая комната Эрика.

Из беседы, которую мы вели в гостиной перед ужином, потягивая коктейль, я заключил, что Шерингэм и впрямь весьма известен как писатель. К чести его, должен заметить, что, несмотря на свою обычную самоуверенность, когда речь заходила о его сочинительстве, он становился воплощением скромности и будто бы даже стеснялся его. Зато он в самых пространных выражениях хвалил детективные рассказы Джона, которые - к моему изумлению - знал досконально. Тут уж настала очередь Джона смущаться, и так это и продолжалось в том же духе, пока мы скромно стояли рядышком и почтительно внимали беседе двух великих. Маленькая забавная интерлюдия между актами пашей трагедии.

За обедом Шерингэм болтал с такой поразительной словоохотливостью, что остальные не могли вставить ни словечка. Лично я несколько раз откашливался, готовясь говорить (обычно за этим следует выжидательное молчание), но каждый раз Шерингэм встревал прежде, чем я успевал открыть рот. Порой это становилось невыносимо.

Кроме того, он продолжал, несмотря на мою хмурую реакцию, называть меня перед всеми все тем же отвратительным прозвищем. Потом Аморель (на которую, как я заметил, Шерингэм, к сожалению, оказал самое отрицательное влияние, возродив в пей прежние грубоватые манеры, которые прежде так сильно коробили меня) через весь стол поинтересовалась, что означает это прозвище, и Шерингэм радостно выложил ей все подробности, употребляя термины, неприличные за обеденным столом. Я, конечно, присоединился к всеобщему веселью, чтобы сохранить достоинство, но начал уже сомневаться, правильно ли я поступил, вызвав этого человека. Тот, кто мог быть так слеп к моим чувствам, вряд ли обладал достаточной проницательностью, чтобы вызволить меня.

Однако после ужина, когда мы уже немного посидели над портвейном и затем удалились в кабинет Джона, чтобы избавить себя от общества де Равеля, Шерингэм вдруг превратился совершенно в другого человека.

- А теперь,- деловито сказал он, как только мы расположились в креслах,- нельзя терять пи минуты. Я знаю, старине Тейперсу давно уже не терпится излить душу, по всему свое время. Давайте приступим к делу. Мне прежде всего нужны факты. Нет, Тейперс, не от тебя, ты можешь невольно исказить события. Я хотел бы выслушать Хилльярда, если он, конечно, не возражает. Сначала беспристрастное свидетельство со стороны Хилльярда, а потом твоя субъективная оценка ситуации, Тейперс, которая не подкреплена неопровержимыми доказательствами. А затем я хотел бы послушать, что вы оба думаете по этому поводу, даже если вы не можете обосновать свое мнение никакими аргументами и доказательствами - это может оказаться даже еще интереснее. В любом случае сначала факты, потом домыслы. Разумеется, большинство из этих фактов мне уже известно, но прошу вас рассказывать все так, как если бы я слышал об этом впервые.

Мне почему-то было жаль, что не я буду рассказывать эту историю, однако я не мог не признать правоту Шерингэма: не исключено, что моя интерпретация событий могла оказаться несколько искаженной. В остальном же уверенность, с которой он говорил и ощущение, что подобная ситуация для него не в новинку, воскресили мою надежду на него, увядшую было после его дурацкой болтовни за ужином.