Засуха - Харпер Джейн
— Можно спросить, что ты думаешь? Это Люк убил Карен и Билли?
— Я думаю, — осторожно ответил Фальк. — Есть вероятность, что он этого не делал.
— Господи, ты уверен?
— Нет. Я сказал, есть такая вероятность.
— Но ты думаешь, что здесь мог быть замешан кто-то еще.
— Может быть, да.
— Это как-то связано с тем, что случилось с Элли?
— Честно, я не знаю, Джерри.
— Но может быть?
— Может быть.
Молчание.
— Господи. Слушай, есть кое-что, о чем мне нужно было рассказать тебе с самого начала.
Джерри Хэдлеру было жарко, но это ничуть его не расстраивало. Кончиками пальцев он выстукивал на руле нехитрый ритм, насвистывая себе под нос. Он катил по совершенно пустой дороге, и вечернее солнце пекло ему сквозь стекло локоть. В том году у них были приличные дожди, и то, что он видел в полях, ему нравилось.
Джерри покосился на бутылку игристого, лежавшую на пассажирском сиденье. Он ездил в город кое-что купить и по наитию заглянул в винный магазин. Бутылку он вез домой в качестве сюрприза для Барб, которая, как он надеялся, готовила в этот момент жаркое из баранины — как всегда по пятницам. Джерри включил радио. Песню он не узнал, но ему всегда нравились раздумчивые джазовые ритмы. Кивая головой в такт, он нажал на тормоз — впереди показался перекресток.
— Я знал, что в тот день, когда умерла Элли Дикон, вы с Люком солгали насчет алиби, — голос Джерри звучал так тихо, что Фальку приходилось напрягать слух. — Дело в другом. Мне кажется, об этом знал кто-то еще.
Джерри все еще был в двадцати метрах от перекрестка, когда знакомая фигура на велосипеде перерезала ему путь. Его сын, пригнув голову, яростно крутил педали. С этого расстояния волосы Люка, казалось, блестели в свете луны и были будто прилизанные. Существенное отличие от его обычного лохматого стиля, подумал Джерри. Нельзя сказать, чтобы ему шло.
Люк пронесся через перекресток, едва поглядев в стороны. Джерри досадливо прищелкнул языком. Надо бы поговорить с мальчишкой. Конечно, дороги обычно пусты, но это не значит, что они совершенно безопасны. Если Люк будет проделывать такие штучки, рано или поздно его собьют.
— Он ехал с юга, от реки. Совсем не оттуда, где, как вы говорили, вы были. И ружья при нем не было.
— К югу там не только река, — сказал Фальк. — Там фермы есть, например. Или велосипедные маршруты.
Джерри потряс головой.
— Ни по какому велосипедному маршруту Люк не ездил. На нем была та серая рубашка, которую он так обожал в те времена. Ну, помнишь, такая ужасная блестящая штука на пуговицах, он ее всегда для особых случаев приберегал. У меня тем вечером создалось впечатление, что он явно принарядился. Будто на свидание ходил или что-то вроде того. Я тогда себе сказал, что он решил попробовать новую прическу. — Джерри закрыл глаза рукой; помолчал. — Но я всегда знал, что волосы у него были мокрые.
Люк давно уже миновал перекресток, а Джерри только еще подъезжал. Как бы для того, чтобы доказать собственную правоту, Джерри притормозил до полной остановки и внимательно проверил оба направления. Видневшаяся справа фигура сына становилась все меньше, постепенно исчезая вдали. Слева дорога была видна только до поворота. Все чисто. Джерри плавно нажал на газ и двинулся вперед. Проехав перекресток, он бросил взгляд в зеркало заднего вида.
Отражение мелькнуло и пропало в зеркале меньше чем за секунду. Исчезло чуть ли не быстрее, чем он его заметил: белый пикап, молнией промелькнувший через перекресток. Слева направо. Следуя в том же направлении, что и его сын.
Фальк долго молчал.
— И ты не видел, кто сидел за рулем? — Фальк внимательно взглянул на Джерри.
— Нет. Я не разобрал. Не успел обратить внимания: он проехал так быстро, что я не увидел. Но кто бы это ни был, Люка он уж точно видел. — Джерри явно не мог поднять на Фалька глаза. — Три дня спустя они вытащили тело девочки из реки, и это был худший день моей жизни.
Он издал странный смешок:
— Ну, до последнего времени. Это ее чертово фото было повсюду, ты помнишь?
Фальк кивнул. Казалось, изображение Элли — мозаика из пикселей — глядело пустыми глазами с газетных страниц на протяжении многих дней. Некоторые магазины вывесили ее портрет в витринах — они помогали собрать деньги на похороны.
— Двадцать лет я жил в страхе, что тот водитель вдруг решит объявиться. Постучит в дверь полицейского участка и скажет, что видел Люка в тот день, — сказал Джерри.
— Может, они его и не видели.
— Может быть, — Джерри взглянул на дом своего сына. — Или, может, когда они решили постучать в дверь, это был не полицейский участок.
Глава девятнадцатая
Фальк, съехав на обочину, сидел в машине, размышляя над тем, что сказал ему Джерри. Белых пикапов в Кайверре было как грязи, что тогда, что сейчас. Может, это ничего и не значило. Но если кто-то в тот день видел, как Люк едет от реки, то почему он молчал все это время? Кому могло быть выгодно хранить тайну на протяжении двадцати лет?
Одна мысль не давала ему покоя. Если водитель пикапа видел Люка, то, может быть, Люк тоже видел водителя? Что, если — идея казалась все более заслуживающей внимания, — что, если все было наоборот? Может, это Люк хранил чей-то секрет. И кто знает — может, по какой-то причине Люк решил, что с него достаточно.
Упершись невидящим взглядом в тоскливый пейзаж, Фальк поворачивал идею так и сяк у себя в мозгу. В конце концов он вздохнул и достал телефон. Когда Рако поднял трубку, Фальк явственно услышал шорох бумаг.
— Ты в участке? — спросил Фальк. Было воскресенье; погода стояла прекрасная. Ему стало интересно, что об этом думает жена Рако.
— Ага. — Вздох. — Проглядываю тут бумаги по делу Хэдлеров. Результатов пока никаких. А ты?
Фальк рассказал о том, что открыл ему Джерри.
— Дела, — вздохнул Рако. — Ты что думаешь?
— Не знаю. Может, за этим что-то и стоит. А может, и ничего. Ты пробудешь там еще немного?
— Я, к сожалению, пробуду здесь еще очень, очень много.
— Я сейчас подъеду.
Фальк едва успел отложить телефон, как он зажужжал опять. Он открыл смску, и хмурое выражение у него на лице сменилось улыбкой.
Занят? — писала Гретчен. — Голоден? Мы с Лэчи обедаем в Сентинери-парке.
Уже еду, — написал он. Потом, немного подумав, добавил: — Но надолго задержаться не получится.
Чувство вины это сгладить не помогло. Но ему было плевать.
Сентинери-парк был первым местом, увиденным Фальком в Кайверре, которое выглядело так, будто туда вложили хоть какие-то деньги. На недавно разбитых клумбах красовались тщательно высаженные засухоустойчивые кактусы — сочная зелень, какой Фальк не видел уже несколько недель.
Фальк с грустью заметил, что скамейка, на которой они провели столько субботних вечеров, исчезла. На ее месте сверкала яркими красками исключительно затейливая детская площадка. Она так и кишела детьми, а стоявшие вокруг столики для пикников почти все были заняты. Детские коляски соперничали за место с сумками-холодильниками, а родители болтали друг с дружкой, отвлекаясь, только чтобы либо покормить, либо отругать своего отпрыска.
Фальк увидел Гретчен прежде, чем она увидела его, и на секунду остановился, просто глядя на нее. Она была за боковым столиком одна; сидела на скамейке, вытянув длинные ноги и опершись локтями на стол за спиной. Светлые волосы были собраны у нее на макушке в небрежный узел, увенчанный солнечными очками. Гретчен наблюдала за возней на детской площадке и явно забавлялась тем, что видела. Фалька захлестнула теплая волна узнавания. Издалека, при ярком свете солнца, ей почти можно было дать все те же шестнадцать.
Гретчен, должно быть, почувствовала его взгляд: внезапно она подняла глаза. Улыбнулась, помахала рукой. Он подошел, и она приветствовала его поцелуем в щеку и открытым таппервейровским контейнером.
