Марджери Эллингем - Спрячь меня (сборник)
– Это ужасно, – произнес он своим неожиданно тоненьким противным голоском. – Сплошное невезение. Бьет прямо сплошняком. Это может плохо сказаться на Джорджии. Все решат, что она приносит несчастье, бедняжка. Люди порой такое думают.
Последнее замечание прозвучало неожиданно искренне и сопровождалось пристальным взглядом умных карих глаз.
– Даже представить себе не могу, как некоторые сумасшедшие приходят к своим идеям, – поделился он. – Кстати, как дела у Вэл?
Мистер Кэмпион не уловил смысла слова «кстати» и вопросительно посмотрел на Ферди Пола. Тот явно удивился, а потом чуть ли не смутился – если это в принципе было возможно.
– Она же пришла, да? Ну хорошо. С Джорджией? Правда? Прекрасно. Она ей так помогла. Джорджии куда хуже, чем она показывает. Последние несколько вечеров она играет едва ли не лучше обычного, но видно, что держится из последних сил.
Он умолк, и на лице его появилась бледная улыбка.
– Слава богу, это все не фарс, – сказал он, – или нам пришлось бы сойти со сцены. Но пока что «маленькая отважная женщина» вполне справляется со своей миссией.
Мистер Кэмпион слегка удивился. Несмотря на затейливую формулировку, от него не ускользнул намек на Вэл.
– Это все, конечно, было ужасным потрясением, – сказал он.
– Кошмарным, друг мой, просто кошмарным!
Никаких сомнений в искренности Ферди Пола он не испытывал. Его волнение было практически осязаемым.
– Кошмарным! Меня чуть удар не хватил, когда Джорджия позвонила. Взять хотя бы всю эту шумиху. Если бы бедняга Рэй хотел нам насолить, он бы не нашел лучшего способа.
– Не нашел бы. Гайоги, кажется, расстроился.
– Гайоги? – хохотнул Ферди. – Да он на три дня слег. Вы не знали? Он же влюблен в свой отель. Чуть ли не спит с ним. Это уже выглядит странно! А вот и он. Царь Гайоги из «Цезарева двора».
Замечание было недобрым, но метким. Гайоги Ламинов вышел из церкви с видом скорбящего императора. Он приблизился и церемонно поклонился.
– Речь была не совсем удачной, не так ли? – серьезно заметил он.
– Просто кошмар. Ни единой рекламы, – едко ответил Ферди.
Гайоги приподнял бровь и повернулся к Аманде.
– Вас приятно видеть даже в столь печальный день, – просто сказал он.
Мистер Кэмпион самым негалантным образом оставил свою нареченную в этом безвыходном положении и с облегчением услышал, как она говорит, что при виде Гайоги подумала совершенно то же самое. Он пошел вместе с Ферди встречать Джорджию.
Пока они шли по проходу, Вэл оттеснили от Джорджии, и она присоединилась к светской толпе, которую вынужденное молчание довело уже практически до кипения. В этот момент она поймала на себе тревожный взгляд Делла.
На мгновение ей показалось, что он ждал ее, но она раздраженно отмела эту мысль и приветствовала его холодной полуулыбкой. Он неловко протиснулся к ней через толпу и оказался рядом, когда все задвигались. Она понимала, что он хочет что-то сказать ей, и испытывала по этому поводу совершенно неуместное и унизительное ликование, но, услышав его торопливый хриплый голос, осталась в полном недоумении.
– Вэл, – сказал он, – вы же умная девушка. Вы же не станете винить невиновного, правда?
Она непонимающе уставилась на него, и тут перед ними появилась Джорджия.
– Поехали с нами, Вэл. Мы тебя подвезем. Ради бога, не улыбайся. Ты же знаешь этих фотографов. А где Синклер? Ладно, не важно. Найдет себе такси. Пойдем, нельзя тут стоять. Это ужасно выглядит. Пойдем, Алан. Мерзкий мальчишка. Я же сказала ему держаться рядом.
Главный скорбящий по Рэймонду Рэмиллису сидел на скамье в глубине церкви. Всю службу его терзала одна и та же мысль, и в последний момент он дал слабину и поддался ей.
– Господи, прошу Тебя, – молился он, – если Ты и впрямь существуешь, послушай меня. Я знаю, говорят, что ада нет, но если он есть, Господи, прошу Тебя, Господи, не сжигай Рэя. Он был всего лишь дураком, Господи, ужасным дураком. Пощади его, Господи.
Совершив эту молитву, он поднялся, поймал на себе подозрительный взгляд дьячка и с горящими ушами поспешил прочь. Мать уже уехала, он принялся искать такси и уехал бы в нем, но мальчика встретили Аманда и Кэмпион, которые пригласили его на чай.
Тем временем Вэл и Джорджия сидели рядышком в автомобиле Джорджии. Напротив них сидел Алан Делл.
Джорджия была на грани. Вэл еще никогда не видела ее такой напряженной. Она трудилась изо всех сил, задействовав каждую унцию своего магнетизма, а поскольку сейчас в этом не было никакой необходимости и они оказались в замкнутом пространстве, пусть и просторного автомобиля, – все были оглушены.
Вэл держалась очень тихо. Она спокойно сидела в своем уголке, поджав одну ногу, и четырехдюймовый каблук ее туфельки ярко выделялся на фоне серого репсового сиденья.
Делл был поглощен своими мыслями и выглядел крайне мрачно, но Джорджия буквально светилась лаской. Ее энергия захлестывала его, принуждая отвечать помимо воли, хотя он явно мечтал о минутке покоя.
– Милые мои, я впервые с того ужасного дня чувствую себя счастливой. Вы самые верные мои друзья. Я бы без вас и дня не смогла прожить. Знаю, иногда я говорю и делаю жуткие вещи, но я не нарочно. Как ты думаешь, Вэл, могу я снять шляпу? Нас же сейчас уже никто не видит, правда? В смысле, меня же никто не узнает.
Делл забрал у нее шляпу и положил рядом с собой. Мелкие черные бабочки на тулье привлекли его внимание, и он рассеянно поиграл с одной из них. Джорджия рассмеялась.
– Похожи на крылья самолета, правда? Вэл – просто гений. Удивительное создание. Ты это понимаешь, Алан?
Он бесстрастно оглядел их обеих – в его ярко-синих глазах застыл упрек.
– Вэл – хороший друг, – сказал он. – У тебя нет друга лучше.
Джорджия откинулась на спинку сиденья с по-детски обиженным видом. На щеках ее проступил румянец.
– Милый, я это прекрасно понимаю! – воскликнула она страстно и по-хозяйски схватила Вэл за руку. – Прекрасно. Как же иначе. Алан, зачем ты мне это говоришь? Я обожаю Вэл, и она меня тоже любит, правда? Ты же меня любишь? Мы уже много лет дружим. Мы просто ужасно расстроены. Такая печальная служба. Все-таки я ненавижу такие вещи. Давайте остановимся и выпьем где-нибудь. Хотя нет, наверное, нельзя. Господи, нам ведь сегодня вообще никуда нельзя идти. Что же делать?
– Я поеду к тете Марте. Она ждет меня на Парк-лейн, – сказала Вэл.
– Вот как. Что за досада, – заметила Джорджия. – А что же нам делать? Алан?
– Да?
– Покатай меня на самолете.
– Сейчас?
– Да, только сначала переоденемся. Отвези меня в «Цезарев двор» и покатай на самолете. Я хочу улететь от всего этого, хотя бы ненадолго. Пожалуйста, Алан, мне так хочется.
– Ладно, – нерешительно произнес он. – Но там ужасно холодно, к тому же идет дождь.
– Ничего страшного. – Джорджия пожала плечами. – Мы разожжем огонь, будем сидеть рядом и болтать. Или нарядимся в какие-нибудь старые одежки и пойдем в какой-нибудь вшивый кабачок в Сохо, где нас никто не узнает. Ну как?
Вэл взглянула на Делла. Он тяжело смотрел на Джорджию. Невозможно было понять, о чем он думает. В его взгляде читался явный интерес, но что он о ней думал, оставалось тайной. Вэл моргнула и отвернулась.
– Приехали, – сказала она с облегчением. – Зайдете? Нет? Ну хорошо. Джорджия, увидимся. Алан, пока.
Ее маленькая рука, затянутая в перчатку, коснулась их рук, и она исчезла. Джорджия посмотрела ей вслед и грустно улыбнулась.
– Бедная милая Вэл, – тихо произнесла она. – Все-таки она прелесть.
Делл ничего не ответил. Он пересел на освободившееся сиденье и взял Джорджию за руку.
– Сейчас я отвезу тебя домой, а потом уеду, – сказал он. – Позвоню завтра.
– Почему?
Она отодвинулась, уставившись на него широко распахнутыми глазами обиженного ребенка. Это был самый привлекательный ее образ, мягкий и ранимый. Он заколебался.
– Тебе не кажется, что это будет уместно? – спросил он наконец.
– Уместно?
Она искренне недоумевала. Делл натужно рассмеялся.
– В общем, до завтра, – сказал он.
Джорджия видела свое отражение в стекле, отделявшем их от черной спины шофера. Отражение ей льстило, и она вновь успокоилась. Она не понимала, что Делл испытывал вполне естественное отвращение от самой идеи сближения любви и смерти, и терялась в догадках.
– Сегодня вечером я хочу быть с тобой, Алан, – заговорила она, взяв его под руку. – Я сегодня не играю из-за похорон, ты же знаешь. Сегодня первый раз, действительно первый раз, когда я чувствую себя свободной.
Ее невозможно было понять превратно. Она говорила искренне, страстно и бесконечно щедро.
Он молчал, и она ощутила, как напряглась его рука. Подняв взгляд, она застала его врасплох и вздрогнула – на его лице было написано омерзение.
– Хорошо, – произнесла Джорджия, высвобождая руку. Она улыбалась, но чувства ее были задеты. – Хорошо. Завтра у меня очень много дел. Позвони послезавтра.
