Смерть дня (День смерти) - Райх Кэти

Я взяла мыло и вспенила его.

Без дневников не обойтись.

Я провела мылом по плечам.

Но у меня есть ксерокопии, поэтому можно подождать.

Я помыла ноги.

Газеты. Их советовала пролистать Жанно. Да, в понедельник посмотрю старые газеты в свободное время. В Макгилл все равно придется зайти, чтобы вернуть дневники.

Я скользнула обратно в горячую воду и подумала о сестре. Бедняга Гарри. Вчера я грубо обошлась с ней. Просто устала, но только ли? Или дело в Райане? Она имела полное право переспать с ним. Почему же я так холодно с ней разговаривала? Я решила, что сегодня буду любезнее.

Я как раз вытиралась, когда услышала писк охранной системы. Я нашла и натянула через голову фланелевую диснеевскую рубашку, которую когда-то на Рождество подарила мне Гарри.

Сестру обнаружила в гостиной. Не снимая куртки, перчаток и шляпы, она смотрела на нечто расположенное за многие километры отсюда.

– Длинный у тебя денек.

– Да.

Гарри сосредоточилась на настоящем и слегка улыбнулась мне.

– Есть хочешь?

– Кажется. Через минуту.

Она кинула сумку на кровать и упала рядом.

– Конечно. Раздевайся и отдыхай.

– Ладно. Черт, здесь становится холодно. Я чувствую себя как эскимо, только что вышедшее из метро.

Через несколько минут Гарри ушла в комнату для гостей, потом присоединилась ко мне на кухне. Я поджарила лосося и настрогала салат, пока она сидела за столом.

За едой я спросила Гарри, как прошел день.

– Отлично.

Она разрезала картошку, размяла ее и добавила сметаны.

– Отлично? – поднажала я.

– Да. Мы многое успели.

– Ты выглядишь так, будто успела пройти шестьдесят километров пешком.

– Угу. Немного устала.

Гарри не улыбнулась, когда я заговорила ее собственными словами.

– Так что вы делали?

– Слушали лекции, выполняли упражнения. – Она полила рыбу соусом. – Что это за зеленые ниточки?

– Укроп. Какие упражнения?

– Медитация. Игры.

– Игры?

– Рассказывали истории. Занимались гимнастикой. Делали все, что нам говорили.

– Просто делали все, что вам говорили?

– Я делала только то, что сама хотела! – отрезала она.

Я в удивлении отпрянула. Гарри редко так на меня рычит.

– Извини. Я просто устала.

Какое-то время мы ели молча. На самом деле я могу прожить и без подробностей, раз уж сестра так щепетильна в этом отношении, но через несколько минут попробовала снова:

– Много там народа?

– Мало.

– Интересные люди?

– Я не пытаюсь там с кем-то подружиться, Темпе. Я учусь отдавать себе отчет в своем поведении. Учусь ответственности. Моя жизнь полетела к чертям, и я пытаюсь понять, как ее наладить.

Она ковырялась в салате. Я никогда не видела Гарри такой расстроенной.

– И упражнения помогают?

– Темпе, надо просто самой попробовать. Я не могу точно сказать, что мы делаем и как это работает.

Она соскребла укропный соус и подцепила лосось. Я промолчала.

Она взяла тарелку и ушла на кухню. Вот и закончились мои попытки проявить интерес.

Я присоединилась к сестре возле раковины.

– Наверное, мне просто надо поспать, – сказала Гарри, положив руку мне на плечо. – Поговорим завтра утром.

– Я вечером уезжаю.

– О! Я позвоню.

В постели я заново проиграла наш разговор. Никогда не видела Гарри такой безразличной, да и раздражительной, если уж на то пошло. Наверное, она вымоталась. Или дело в Райане. Или в ее размолвке со Страйкером.

Позднее я гадала, почему не увидела явных признаков. Ведь можно было многое изменить.

13

В понедельник утром я встала на рассвете, чтобы приготовить завтрак нам с Гарри. Она есть отказалась, сославшись на то, что у них начался пост. Гарри ушла, когда еще не было семи, в хлопчатобумажной рубашке и без макияжа – такое я видела впервые.

Ученые знают о самых холодных, сухих и низких местах на планете. Самое дурацкое, без сомнения, находится в отделе периодики и микроносителей в библиотеке Макленнана в Макгилле. Это длинная узкая комната на втором этаже, уложенная бетоном и залитая люминесцентным светом ламп, интерьер замечательно оттеняет кроваво-красная дверь.

Следуя наставлениям библиотекаря, я пробралась мимо полок с журналами и газетами к металлическим стеллажам с крошечными деревянными ящичками и железными кругляшками. Нашла нужные и принесла в читальный зал. Я решила начать с английской прессы, выбрала микрофильм и накрутила его на считывающий аппарат.

В 1846-м "Газета Монреаля" выходила еженедельно, в формате сегодняшней "Нью-Йорк таймс". Узкие колонки, несколько картинок, неисчислимые объявления. Мне попался плохой аппарат и неважный микрофильм. Я словно пыталась читать под водой. Буквы постоянно расплывались, по экрану пробегали волоски и частицы пыли.

Реклама превозносила меховые шапки, британские канцелярские товары, недубленые овечьи шкуры. Доктор Тэйлор предлагал купить его бальзам из печеночника, доктор Берлин – желчегонные таблетки. Джон Бауэр Льюис представлялся достойным юристом и адвокатом. Пьер Грегуар с удовольствием сделает вам прическу. Я прочитала объявление:

Джентльмен окажет услуги уважаемым дамам и господам. Сделает мягкими и блестящими любые, даже самые жесткие волосы. Использует удивительные препараты для модной завивки и отличного восстановления прически. Приемлемые цены. Только для особых клиентов.

А теперь за новости.

Антуан Линдсей умер из-за удара поленом, который нанес ему сосед. Заключение следователя: умышленное убийство.

Молодая англичанка, Мария Нэш, недавно приехавшая в Монреаль, стала жертвой похищения и предательства. Умерла в состоянии безумия в больнице для эмигрантов.

Бриджит Клокон родила мальчика в женской больнице, врачи пришли к выводу, что сорокалетняя вдова недавно произвела на свет еще одного ребенка. Полиция обыскала дом ее нанимателя и нашла труп младенца мужского пола в ящике под одеждой. На теле обнаружены "следы насилия, по-видимому, от сильного нажатия пальцами на горло". Заключение следователя: умышленное убийство.

Боже! Неужели ничего не меняется?

Я повернула колесико и просмотрела список кораблей, вышедших из порта, а также имена пассажиров, уехавших из Монреаля в Ливерпуль. Довольно скучно.

Плата за паром. Коляски для пассажиров в Онтарио. Заметки о переезде. На той неделе уехало не так уж много народа.

Наконец я нашла. Рождения, свадьбы, смерти. В нашем городе семнадцатого числа, миссис Дэвид Маккей, сын. Миссис Мари-Клер Биссет, дочь. Никаких упоминаний о Эжени Николе и ее ребенке.

Я отметила, где находятся объявления о рождении в каждой газете, и быстро пролистала следующие несколько недель. Ничего. Проверила каждую газету на катушке. До конца 1846 года никто не писал о рождении Элизабет.

Я поискала в других английских газетах. Та же история. Никаких упоминаний об Эжени Николе. Элизабет не рождалась. Я перешла к французской прессе. Снова ничего.

К десяти часам глаза начали пульсировать от боли, заныли спина и плечи. Я откинулась назад, потянулась и потерла виски. Что теперь?

Рядом кто-то щелкнул кнопкой перемотки на другом аппарате. Хорошая мысль. Лучше все равно нет. Перемотаю назад. Элизабет родилась в январе. Надо проверить период, когда маленького сперматозоида представили яйцеклетке.

Я взяла ящики и намотала микрофильмы на катушки. Апрель 1845-го. Те же объявления. Те же заметки о переездах. Списки пассажиров. Английская пресса. Французская пресса.

Когда я взялась за "Ля Пресс", перед глазами уже все расплывалось. Посмотрела на часы. Одиннадцать тридцать. Еще двадцать минут.

Я оперлась подбородком на кулак и нажала на перемотку. Когда фильм остановился, я очутилась в марте. Начала крутить колесико вручную, останавливаясь то тут, то там, чтобы просмотреть экран целиком, и наткнулась на имя "Беланже".