Рекс Стаут - Черные орхидеи (сборник)
– Мисс Лидс, насколько я понимаю из того, что вы успели сказать, вы не согласны с миссис Чак. Это так? – прочистив горло, поинтересовался Кремер.
– Да, это так. Не согласна, – решительно произнесла мисс Лидс. – Миссис Чак сумасшедшая. Это все ее рук дело.
– Что вы имеете в виду? Хотите сказать, что миссис Чак все придумала?
– Нет, я хочу сказать, что это она сама во всем виновата. Это она убила мою мать и свою родную внучку. Впрочем, сомневаюсь, что старуха отдает себе в этом отчет. Ни один человек в здравом уме даже пальцем бы Энн не тронул. Такая славная была девчушка. Ее все очень любили.
– Прошу прощения, – снова вмешался я, – но в понедельник вы сказали мне, что вашу мать никто не убивал и что она умерла от старости.
– А вы сказали, – парировала мисс Лидс, бросив на меня уничтожающий взгляд, – что пришли просто повидаться с Энн, и вот теперь сидите здесь. А я ведь говорила: что армия, что полиция – все едино, одна холера. Сидите здесь вместе и ничего не делаете. За последние шестьдесят лет вы и пальцем не пошевелили, чтобы прогнать из города ястребов. Ну, допустим, сказала бы я вам, что мою мать убила сумасшедшая старуха. Толку-то! Вы бы все равно с места не сдвинулись. Откуда мне было знать, что она собирается убить Энн. Я пришла сюда с ней только потому, что…
– Мадам! – произнес Вульф таким тоном, что мисс Лидс тут же замолчала. – Если вы сами в здравом уме, ответьте на несколько простых вопросов. Ваша мать действительно собиралась выселить миссис Чак из квартиры?
– Да, но она имела на это полное право! Дом принадлежал ей и…
– Она действительно перестала платить Леону Фюрею за убитых ястребов и велела ему убираться вон из дома?
– Да, после того как мама повредила ногу…
– Она говорила Рою Дугласу о своих планах снести голубятню?
– Да, ей было невыносимо…
– Она действительно оставила вас без денег и запретила ходить в парк?
– Да, но я не…
– В таком случае, сударыня, вы ставите миссис Чак неверный диагноз. Эта дама, несмотря на свой весьма почтенный возраст, прекрасно, во всех подробностях, изложила нам события, что свидетельствует о ее ясном уме. Я бы вам не советовал…
На столе у инспектора зазвенел телефон, и Кремер снял трубку. Он выслушал собеседника, велел тому подождать и, повернувшись к Вульфу, произнес:
– Я с ними закончил. А вы?
Вульф кивнул, и Кремер скомандовал в трубку:
– Зайди, проводи дам и затем доставь его ко мне.
Выставить посетительниц из кабинета оказалось не такой простой задачей. Кремеру даже пришлось встать из-за стола, чтобы спровадить их за дверь. К тому моменту, когда он снова сел, дежурный уже доставил в кабинет следующего фигуранта.
Глава одиннадцатая
Сегодня Леон Фюрей был не похож на себя. Вернее, если быть точным, он не был похож на того Леона, с которым я виделся прежде. Он вошел в кабинет, осмотрелся и, когда ему предложили сесть, плюхнулся на стул. Я не заметил ни малейшего следа былой веселости и самодовольства. На этот раз ничто не говорило о том, что он сегодня до полудня ходил в пижаме. Лично я вообще сомневался в том, что он сегодня надевал пижаму. Одежда мистера Фюрея выглядела так, словно он спал прямо в ней, не раздеваясь. Картину довершали мешки под налитыми кровью глазами и двухдневная щетина. На мой взгляд, он вполне вписывался в образ убийцы, задушившего Энн Амори. Загвоздка заключалась в том, что у него было железное алиби.
– Хотите что-то сказать? – спросил Кремер.
– Да, хочу. – Леон говорил слишком громко для человека, бывшего вне подозрений. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке. – Я желаю знать, зачем вы посылаете своих людей следить за мной. Я подробно, буквально по минутам, расписал вам, что делал в тот вечер, а потом вы еще и проверили мои слова. Так по какому праву вы обращаетесь со мной, как с уголовником? Следите за мной, проверяете мою карточку призывника, выясняете, где я давным-давно бывал и чем в то время занимался. Зачем все это?
– Стандартная процедура при расследовании убийства, – коротко ответил Кремер. – Да, на это уходит много времени. Если вы чем-то недовольны или считаете себя пострадавшим, обратитесь к адвокату. Но я не пойму, чем конкретно вам мешают наши действия?
– Не в этом дело. – Леон не собирался сбавлять тон. – Я уже доказал, что не имею к убийству никакого отношения, и вам это чертовски хорошо известно. У вас нет ни малейшего права копать под меня, словно я замешан в этом преступлении. Каждый человек имеет право зарабатывать на жизнь, как он считает нужным. Может, вы и не одобряете того, что я убиваю ястребов, но мисс Лидс платит мне за это деньги. Это наши с ней дела, и они вас совершенно не касаются!
– Так вот вы о чем, – проворчал Кремер.
– Да, именно об этом. Вы тратите попусту время, обзванивая всех подряд в штате Нью-Йорк, и тем самым швыряете на ветер деньги налогоплательщиков. Ну да, вы выяснили, что фермеры снабжают меня ястребами, которых им удалось подстрелить, а я им плачу по пять баксов за птицу – и что теперь? Неужели это преступление? Если мисс Лидс готова выкладывать по двадцатке за каждого дохлого ястреба, я имею право на этом немного подзаработать, или это сейчас уголовно наказуемое деяние? Она счастлива, так? От ястребов один вред. Они охотятся на голубей и на кур. Кому я делаю плохо? И государство довольно, и фермеры, и мисс Лидс, и я тоже. Все довольны и рады!
– Так чего же вы возмущаетесь?
– Я возмущаюсь, потому что боюсь! Боюсь, что вы расскажете об этом мисс Лидс, и тогда – конец всему, на деле смело можно ставить крест. Сейчас она считает, что ястребов убиваю я сам, причем убиваю их в городе; если это делает ее счастливой, так и на здоровье – вам-то до нее какое дело? Или, скажем, до меня? Может, вы думаете, что я перегибаю палку и выжимаю из нее все соки? Так ничего подобного! В среднем я приношу мисс Лидс по три-четыре птицы в неделю, а мог бы в два-три раза больше, если бы…
– Довольно, – с отвращением произнес Кремер. – Убирайтесь прочь отсюда. Я не желаю… Погодите… Вы придумали этот бизнес с дохлыми ястребами достаточно давно, так?
– Ну… как давно… Я бы не сказал, что…
– Сколько времени вы уже морочите ей голову?
– Честно говоря, затрудняюсь ответить, – замялся Леон.
– Где-то, наверное, с год?
– Ну да, конечно, год – это уж точно. По меньшей мере.
– А сколько вам платила ее мать, покойная миссис Лидс? Столько же, сколько и дочь? Двадцать долларов за ястреба?
– Да, именно столько. Это она установила сумму вознаграждения, а не я.
– А что случилось после того, как миссис Лидс повредила ногу и слегла? Она отказалась вам платить? И сама вам не платила, и дочери запретила это делать, так? А еще она велела вам съехать с квартиры, верно?
– Ах, вот вы о чем. – Леон презрительно поморщился.
– Может быть, все это случилось потому, что миссис Лидс узнала правду? Она узнала, что ястребов убиваете не вы, а фермеры, которые и продают вам дохлых птиц?
– Нет, все было не так. После того как миссис Лидс слегла, она сама уже не могла наслаждаться жизнью, а потому решила превратить в ад жизнь всех тех, кого знала. Каким образом она могла проведать о моей маленькой хитрости, если была прикована к постели?
– Именно об этом я вас и спрашиваю.
– А я вам уже ответил. – Леон подался вперед. – Я хочу знать, что вы собираетесь делать. Вы будете молчать или погубите меня, рассказав все мисс Лидс? У вас нет ни малейшего права…
– Увести, – устало бросил Кремер. – Стеббинс, выведи его вон!
Сержант Стеббинс кинулся выполнять приказ.
Оставшись в кабинете втроем, мы переглянулись. Я зевнул. Вульф ссутулился. Он уже начал забывать о необходимой солдату выправке. Кремер извлек сигару, придирчиво осмотрел ее и сунул обратно в карман.
– Как мило с их стороны, – деловым тоном заметил Вульф. – Являются к вам сами и выкладывают такое…
– Это точно, – Кремер принялся массировать затылок, – они нам очень помогли. У нас есть отчет о смерти миссис Лидс, составленный местным полицейским, но толку от него никакого, разве что подтереться. Допустим, у каждого из жильцов имелся мотив от нее избавиться. Ну и что это нам дает? Каким образом эта информация сможет помочь нам установить и поймать убийцу Энн Амори? У каждого из фигурантов этого дела есть алиби. А что прикажете делать с показаниями миссис Чак? Ее внучка говорила, что Рой Дуглас – убийца, а откуда той это стало известно, она, видите ли, не помнит. Превосходно, просто превосходно. Кроме того, передо мной сидит Гудвин, который утверждает, что Дуглас в момент убийства находился вместе с ним. – Инспектор мрачно на меня посмотрел. – Слушай, сынок, я знаю, тебе и раньше доводилось водить меня за нос, и ты в курсе, что мне это известно. Клянусь богом, если ты сейчас покрываешь Дугласа, я тебе не завидую! Я не посмотрю, кто ты там, майор или даже бригадный генерал, я…
– Я вас не обманываю, инспектор, – твердо сказал я. – И нечего перекладывать с больной головы на здоровую. Подумать только, начальник убойного отдела полиции Нью-Йорка и великий, непревзойденный Ниро Вульф вместо того, чтобы расследовать преступление, только и могут, что сидеть и гадать, правду я говорю или вру. Так вот, господа, официально заявляю: я говорю чистую правду. Запомнили? Теперь займитесь делом. Дугласа можно вычеркнуть из списка подозреваемых. Прошлым вечером я засел за телефон и сам все проверил, сделав вашу работу. О Дугласе можно забыть. У Леона Фюрея железное алиби? Тогда вычеркиваем и его. С моей точки зрения, из списка подозреваемых также можно исключить мисс Лидс и миссис Чак. Я не верю, что кто-то из них причастен к убийству. Таким образом, в числе подозреваемых у нас остается все остальное население Нью-Йорка, численность которого, по разным оценкам, колеблется от семи до восьми миллионов человек…
