Ю Несбё - Охотники за головами
Прыщавый что-то пробурчал и свирепо уставился на прямую, как струна, полосу асфальта, режущую надвое плоский, как блин, сельскохозяйственный ландшафт.
– Мы едем в полицейский участок в Элверуме, Хикерюд, – сказал Сюндед. – Я прибыл сюда из Осло и допрошу вас сегодня и, если нужно, завтра. И послезавтра. Надеюсь, мы найдем общий язык, а то я терпеть не могу Хедмарк.
Он забарабанил пальцами по маленькому саквояжу, похожему на дамскую косметичку, который передал ему Эндриде, так как у нас на заднем сиденье места для данного предмета уже не было.
– Найдем, – заверил я, чувствуя, как обе мои руки немеют.
Близнецы Монсены дышали в такт, вследствие чего меня сжимало с обеих сторон, как тюбик с майонезом, каждые четыре секунды. Я прикинул, не попросить ли одного из них дышать с другой частотой, но решил воздержаться. После пистолета Греве это вселяло некоторое даже чувство защищенности. Я словно вернулся в детство, словно ехал с отцом на работу, потому что мама заболела, и сидел, зажатый между двумя серьезными, но симпатичными взрослыми на заднем сиденье посольского лимузина. И все были нарядно одеты, но отец был наряднее всех в своей шоферской фуражке и вел машину так ровно и элегантно. А потом отец купил мне мороженое и сказал, что я вел себя как настоящий джентльмен.
В рации затрещало.
– Тсс! – Прыщавый нарушил молчание в салоне.
– Внимание всем патрульным машинам, – зашипел гнусавый женский голос.
– Обеим патрульным машинам, – пробурчал прыщавый, сделав звук погромче.
– Эгмон Карлсен заявляет об угоне трейлера…
Конец сообщения утонул в хохоте прыщавого и братьев Монсенов. Их тела тряслись и содрогались, и я ощущал в высшей степени приятный массаж. Наверное, лекарства все еще действовали.
Прыщавый поднял микрофон и произнес в него:
– А голос у Карлсена был при этом трезвый? Прием!
– Нет, не совсем, – ответил женский голос.
– Значит, опять нарезался и сел бухой за руль, а машину где-то забыл. Позвони в «Медвежий паб». Наверняка там и припаркована. Восьмиколесник, на кузове реклама «Кухни „Сигдал“. Конец связи.
Он вернул микрофон на место, и я, заметив общее оживление, воспользовался ситуацией:
– Как я понял, тут кого-то убили. А можно спросить, какое отношение все это имеет ко мне?
Ответом было молчание, но я видел по лицу Сюндеда в зеркале, что он задумался. И вдруг он повернулся ко мне и пристально поглядел:
– Ладно, давайте сразу закроем вопрос. Мы знаем, что это сделали вы, господин Хикерюд, и отвертеться у вас не получится. У нас есть и труп, и место преступления, и улики, которые связывают вас и с тем и с другим.
Мне следовало быть в шоке, в ужасе, чувствовать, как сердце отчаянно колотится или обрывается или что там оно еще делает, когда слышишь, как торжествующий полицейский заявляет, что у него достаточно улик, чтобы отправить тебя в тюрьму на всю жизнь. Но ничего такого я не почувствовал. Потому что я слышал не торжествующего полицейского – я слышал Инбау, Рейда и Бакли. Шаг первый. Прямая конфронтация. Или, как сказано в руководстве: дознавателю в начале допроса следует дать подозреваемому почувствовать, что полиции известно все. Говорить «мы» и «полиция», никогда – «я». И «знаем», а не «считаем». Воздействовать на самооценку допрашиваемого, обращаться к человеку с низким социальным статусом «господин», а с высоким – на «ты» и по имени.
– Но, между нами говоря, – продолжал Сюндед, понизив голос таким манером, который явственно сигнализировал о доверительности, – судя по тому, что я о нем слышал, этот Синдре О – невелика потеря. Не затяни вы веревку на шее старого склочника, это, надо надеяться, сделал бы кто-нибудь другой.
Я подавил зевоту. Шаг номер два. Выразить сочувствие подозреваемому, чтобы разрядить обстановку.
Поскольку я не ответил, Сюндед продолжил:
– Но у меня есть для вас хорошая новость. Если вы немедленно признаетесь, наказание можно будет смягчить.
Ну точно: Конкретное Предложение! Этот прием Инбау, Рейд и Бакли категорически не рекомендовали, им пользуются только самые отчаянные. Видно, этому человеку правда не терпится свалить из Хедмарка домой.
– Так почему вы это сделали, Хикерюд?
Я посмотрел в боковое окно. Поле. Ферма. Поле. Ферма. Поле. Ручей. Поле. Прекрасное снотворное.
– Ну так что же, Хикерюд?
Я слышал, как пальцы Сюндеда барабанят по косметичке.
– Вы лжете.
Барабанная дробь смолкла.
– Повторите.
– Вы лжете, Сюндед. Я понятия не имею, кто такой Синдре О, и никаких улик у вас против меня нет.
Сюндед издал сухой смешок, похожий на стрекот газонокосилки.
– Ах нет? Ну тогда не объясните ли мне, где вы находились последние двадцать четыре часа? Не сделаете ли нам такое одолжение, господин Хикерюд?
– Возможно, – сказал я. – Если вы расскажете мне, в чем, собственно, дело.
– Двинь ему как следует! – выкрикнул прыщавый. – Слышь, Эндриде, двинь…
– Заткнись, – спокойно осадил его Сюндед и снова повернулся ко мне: – А почему мы должны вам это рассказывать, Хикерюд?
– Потому что тогда я буду с вами разговаривать. В противном случае я буду молчать в тряпочку до прибытия моего адвоката. Из Осло. – Я увидел, как губы Сюндеда сжались в ниточку, и добавил: – Завтра, если нам повезет.
Сюндед склонил голову набок, глядя на меня, как на насекомое и словно раздумывая, взять ли меня к себе в коллекцию или просто раздавить.
– Ладно, Хикерюд. Началось все с телефонного сообщения о том, что обнаружен брошенный на дороге трактор и стая ворон, пирующих сзади на косилке. Питались они там, как выяснилось, мякотью собачьей тушки. Трактор принадлежал Синдре О, но тот в силу известных причин не ответил, когда ему позвонили, так что к нему приехали и обнаружили его в той же качалке, в которую вы его усадили. В амбаре мы нашли «мерседес» с отсоединенным мотором и свидетельство о регистрации машины на ваше имя, Хикерюд. Наконец полиция Элверума уловила связь между останками собаки и сообщением из больницы о том, что найден мужчина в полубессознательном состоянии, весь покрытый нечистотами и сильно покусанный собакой. Позвонили в больницу, и дежурный санитар сообщил, что пациент без сознания, но в его кармане они обнаружили кредитную карточку, на которой стояло имя «Уве Хикерюд». Упс – и вот мы встретились!
Я кивнул. Теперь понятно, как они меня нашли. Но как это удалось Греве? Этот вопрос раз за разом безрезультатно прокручивался в моей довольно-таки отупелой голове, степень тупости которой я осознал, только когда меня посетила совсем дурацкая мысль: а нет ли у Греве связей и в местной полиции? Кого-то, кто устроил, чтобы он оказался в палате еще до них? Нет! Они ведь сразу вошли туда и спасли меня. Хотя нет, не так! Спас меня Сюндед, этот ни о чем не подозревающий Сюндед из Крипоса. Я почувствовал усиливающуюся головную боль, когда явилась следующая мысль: если все так, как я опасаюсь, то на какую безопасность я могу рассчитывать в камере предварительного заключения? И синхронное дыхание близнецов Монсенов уже не вселяло ощущения безопасности. Ее вообще ничто уже не сулило; казалось, в этом мире ни на что нельзя положиться. Ни на кого. За исключением разве что одного человека. Ни о чем не ведающего. Мужчины с косметичкой. Мне надо раскрыть карты, рассказать Сюндеду все, добиться, чтобы он связался с другим полицейским участком, – Элверумский несомненно куплен, в этой машине как минимум один крот.
Снова затрещала рация:
– Машина «ноль-один», ответьте!
Прыщавый водитель схватил микрофон:
– Да, Лисе?
– Около «Медвежьего паба» никакого трейлера нет. Прием!
Рассказать все Сюндеду означало, в частности, признаться, что я – похититель предметов искусства. И как я смогу убедить полицию, что убил Уве в целях самообороны, что это был практически несчастный случай? У человека ведь от наркоза были глаза в кучку…
– А ты тряхни мозгами, Лисе. Поспрашивай там в округе. Не очень-то спрячешь восьмиметровую дуру в такой местности, правда?
В голосе, послышавшемся в ответ, звучало легкое раздражение:
– Карлсен говорит, ты всегда найдешь его колымагу, ты как-никак полицейский и его деверь. Прием.
– Ни хрена! Ты это из головы выкинь, Лисе!
– Он говорит, что не шибко-то много и просит, потому как тебе досталась самая нестрашная из его сестер.
Меня сотряс раскатистый хохот близнецов Монсенов.
– Скажи придурку этому, что сегодня мы на ответственном задании, – прошипел прыщавый. – Конец связи.
Я понятия не имел, как мне следует играть в этой игре. Скоро они поймут, что я не тот, кем они меня считают, это лишь вопрос времени. Рассказать им все сразу или эта разменная карта мне пригодится потом?
– А теперь ваша очередь, Хикерюд, – сказал Сюндед. – Я пробил вас по базам. Вы наш старый знакомец. И по нашим бумагам, не женаты. Что в таком случае имел в виду врач, говоря, что позаботится о вашей жене? Диане, он, кажется, так сказал?
