Ли Чайлд - Джек Ричер, или Средство убеждения
Затем я нашел долото. Оно было шириной полдюйма, с изящной ясеневой рукояткой. Долоту было лет семьдесят. Поискав, я нашел наждачный брусок и ржавую банку с жидкостью для заточки. Капнул несколько капель на брусок и размазал по всей поверхности кончиком долота. Поводил сталью туда-сюда так, чтобы она заблестела. Одной из школ, в которых мне пришлось учиться, было старомодное заведение на острове Гуам. Преподаватель труда заставлял всех мальчишек учиться работать разным инструментом, который в первую очередь требовалось затачивать. В последнем мы особенно преуспели. Это занятие нас очень интересовало. У мальчишек в нашем классе были самые острые ножи, какие мне только доводилось видеть. Перевернув долото, я занялся второй стороной. Кончик получился прямой и ровный. Похоже, долото было сделано из высококачественной питтсбургской стали. Я вытер его о джинсы. Не стал проверять кончик о палец. Мне не хотелось порезаться. Я понял, что долото острое как бритва, лишь взглянув на него.
Выйдя во дворик, я присел на корточки у стены и загрузил карманы. Долото нужно было мне на тот случай, если все пройдет тихо, а «глок» – если начнется шум. Затем я расставил приоритеты. Сначала дом. Вполне возможно, другого случая осмотреть его мне больше не представится.
Наружная дверь на кухню была заперта, но замок оказался примитивным. Простой механизм с тремя сувальдами. Вставив в замочную скважину согнутое жало шила, я, как ключом, нащупал сувальды. Они были большие, такие, что не ошибешься. На то, чтобы открыть дверь, мне потребовалось меньше минуты. Я остановился и прислушался. Мне не хотелось наткнуться на кухарку. Вдруг она задержалась допоздна, чтобы приготовить праздничный пирог. А может быть, здесь торчит девчонка-ирландка. Однако на кухне царила полная тишина. Войдя внутрь, я опустился на корточки перед внутренней дверью. Такой же примитивный замок. Такая же непродолжительная задержка. Отступив на фут, я распахнул дверь. Почувствовал доносящиеся с кухни запахи. Снова прислушался. Помещение было холодным и пустынным. Я положил шило на пол. Рядом долото. Добавил «глок» и запасные обоймы. Металлодетектор не должен сработать. В ночной тишине его звук разнесется пожарной сиреной. Я протолкнул шило по полу, прижимая его к половицам. Поступил так же с долотом. Почти все бытовые металлодетекторы имеют у самого пола мертвую зону. Делается это потому, что в подошву дорогих мужских ботинок вставляется стальной стержень, обеспечивающий обуви прочность и гибкость. И металлодетекторы делаются с таким расчетом, чтобы не реагировать на ботинки. И это разумно, потому что в противном случае каждый раз, когда в дверь проходил бы мужчина в приличной обуви, звучал бы сигнал тревоги.
Я протолкнул в мертвую зону «глок», а затем по очереди обе обоймы. Затем встал и прошел сам. Закрыл дверь за собой. Подобрал свою экипировку и рассовал ее по карманам. Подумал о том, не разуться ли. Бесшумно красться в одних носках проще. Но в случае чего обувь может стать отличным оружием. Удар ногой в ботинке выводит противника из строя. Если же нога босая, можно сломать палец. А обуваться снова – процесс достаточно длительный. Если мне придется срочно выбираться отсюда, лучше не прыгать по скалам босиком. Лазать по стене без обуви тоже плохо. Я решил оставить ботинки на ногах, но ступать осторожно. Дом построен прочно. Можно рискнуть. Я принялся за работу.
Первым делом я осмотрел кухню в поисках фонаря. Ничего не нашел. В таких местах, расположенных в конце линий электропередач, перебои с энергией дело обычное, поэтому те, кто в них живет, всегда имеют что-то под рукой на всякий случай. Но у Беков, похоже, ничего не было. Мне пришлось довольствоваться коробком спичек. Я чиркнул одной. В свете дрожащего огонька поискал большую связку ключей, которую оставил на столе. Эти ключи мне бы очень помогли, однако их нигде не было. Ни на столе, ни на крючке у двери – нигде. Я не очень этому удивился. Если бы я нашел ключи, это было бы слишком большой удачей, чтобы можно было в нее поверить.
Задув спичку, я отыскал в темноте дорогу на лестницу в подвал. Осторожно спустился вниз и зажег еще одну спичку о ноготь большого пальца. Последовал вдоль сплетения проводов к коробке с предохранителями. На полке рядом лежал фонарь. Очень распространенная глупость. Если предохранитель вылетит, коробка будет конечной, а не отправной точкой пути.
Длинный и черный фонарь был похож на полицейскую дубинку. Внутри шесть батареек «Д». Мы пользовались такими в армии. Считается, что их невозможно сломать, но мы обнаружили, что все зависит от того, по чему ударять и с какой силой. Я зажег фонарь и задул спичку. Плюнул на обгорелый кончик и убрал ее в карман. Посветив фонарем, осмотрел коробку с предохранителями. За серой металлической дверцей находилось двадцать рубильников-автоматов. Ни один из них не был подписан «домик привратника». Должно быть, домик запитан отдельно, что разумно. Какой смысл тянуть провода до особняка, а затем отводить назад к воротам. Проще сделать отдельный отвод. Я нисколько не был удивлен, но все же ощутил смутное беспокойство. Как было бы хорошо иметь возможность отключить иллюминацию на стене! Пожав плечами, я закрыл коробку и направился осматривать те две запертые двери, что обнаружил утром.
Теперь они уже не были заперты. Перед тем как вступить в поединок с замком, первым делом необходимо проверить, заперт ли он. Нет ничего глупее, чем отпирать незапертый замок. Замки на этих дверях не были заперты. Обе двери открылись после легкого нажатия на ручку.
В первой комнате было совершенно пусто. Она представляла собой практически правильный куб со стороной футов восемь. Я поводил лучом фонаря. Гранитные стены, бетонный пол. Окон нет. Комната была похожа на кладовку. Она была безукоризненно чистой. На полу абсолютно ничего. Ни коврового ворса. Даже ни пылинки. Комната была подметена и пропылесосена, вероятно, сегодня днем. В ней было сыро и холодно. Именно так, как должно быть в каменном подвале. Я различил отчетливый запах пылесборника пылесоса. И кое-что еще. Едва различимый запах на самом пороге чувствительности. Он показался мне смутно знакомым. Насыщенный, чем-то напоминающий запах бумаги. Я должен был знать, что это такое. Встав посреди комнаты, я погасил фонарь. Закрыл глаза и, стоя в абсолютной темноте, постарался сосредоточиться. Запах исчез. Казалось, мои движения привели к возмущению молекул воздуха и та одна частица на миллиард, которая меня интересовала, растворилась в сыром холоде подземного гранитного мешка. Я старался изо всех сил, но тщетно. Так что в конце концов я сдался. Это как воспоминание. Гоняться за ним – значит его потерять. А у меня не было лишнего времени.
Включив фонарь, я вышел в коридор и тихо закрыл дверь. Постоял, прислушиваясь. Услышал, как работает котел отопления. И больше ничего. Я заглянул в другую комнату. Она тоже была пустой. Но только в том смысле, что в настоящий момент в ней никого не было. Однако здесь лежали различные вещи. Это была спальня.
Она была чуть более просторной, чем кладовка. Футов двенадцать на десять. Луч фонарика высветил гранитные стены и бетонный потолок. Окна отсутствовали. На полу лежал тонкий матрас. На нем смятая простыня и старое одеяло. Подушки не было. В комнате было холодно. Я различил запах протухшей еды, старой косметики, сна, пота и страха.
Я тщательно обыскал комнату. В ней было грязно. Что-то заслуживающее внимания я нашел только тогда, когда отодвинул матрас. Под ним на бетонном полу было нацарапано одно слово: «ПРАВОСУДИЕ». Неровными, вытянутыми прописными буквами. Но смысл не вызывал сомнений. Надпись была очень выразительная. Под буквами были цифры. Шесть цифр, тремя группами по две. День, месяц, год. Вчерашнее число. Буквы и цифры были процарапаны глубже, чем это можно сделать булавкой, ногтем или кончиком ножниц. Я предположил, их нацарапали зубцом вилки. Положив матрас на место, я посмотрел на дверь. Дубовая, толстая и прочная. Изнутри замочной скважины нет. Это была не спальня, а тюремная камера.
Выйдя в коридор, я закрыл за собой дверь и снова постоял, вслушиваясь. Никаких звуков. Потратив еще пятнадцать минут на остальную часть подвала, я больше ничего не нашел, как и ожидал. В противном случае меня не оставили бы здесь одного сегодня утром. Поэтому я выключил фонарь и в кромешной темноте бесшумно поднялся по лестнице. Вернулся на кухню и нашел большой черный мешок для мусора. Еще мне было нужно полотенце. Лучшим, что я смог найти, оказался протертый квадрат льняной ткани, которым вытирали посуду. Аккуратно сложив оба предмета, я убрал их в карманы. Затем вернулся в коридор и отправился изучать те части дома, в которых я еще не бывал.
Выбор у меня был большой. Особняк представлял из себя настоящий лабиринт. Я начал с прихожей, через которую впервые попал в здание вчера днем. Большая дубовая дверь была плотно закрыта. Я обошел ее стороной, так как не знал, насколько чувствителен металлодетектор. Некоторые чувствуют на расстоянии фута. Пол из толстых дубовых половиц был застелен коврами. Я ступал осторожно, но на самом деле шум меня не беспокоил. Ковры, драпировка и деревянная обшивка стен должны были поглотить любые звуки.
