Жорж Сименон - Записки Мегрэ. Первое дело Мегрэ. Петерс Латыш (сборник)
Один час сорок семь минут. Флейтист время от времени с тревогой поглядывал на часы.
– Высокий тип в черном костюме дворецкого спросил, что мне нужно.
– Он был полностью одет?
– Ну да.
– В брюках и при галстуке?
– Да.
– И при этом в доме не было света?
– Кроме комнаты на третьем этаже.
– Что вы ему сказали?
– Не помню. Я хотел пройти.
– Зачем?
– Чтобы посмотреть, что происходит. Он преградил мне путь. Я сказал ему о женщине, звавшей на помощь.
– Его это смутило?
– Он угрюмо смотрел на меня и молча пытался оттеснить к двери.
– Что потом?
– Буркнул, что мне почудилось, что я пьян, что-то еще в этом же роде, а затем из темноты раздался голос, словно говорили с лестничной площадки второго этажа.
– Что именно сказали?
– «Поторопитесь, Луи!»
– А дальше?
– Он принялся толкать меня еще сильнее, а поскольку я сопротивлялся, ударил меня по лицу. Я очутился на тротуаре перед закрытой дверью.
– На третьем этаже все еще горел свет?
– Нет.
– Машина не возвращалась?
– Нет. Может быть, нам уже пора туда пойти?
– Нам? Вы что же, намерены меня сопровождать?
Это было одновременно комично и трогательно: контраст между почти женственной хрупкостью флейтиста и его полным решимости видом.
– Разве не я только что получил по физиономии? Кстати, я подаю жалобу.
– Это ваше право.
– Но нам лучше заняться этим прямо сейчас. Вы не находите?
– Вы назвали мне номер дома?
– 17-бис.
Мегрэ нахмурился, поскольку этот адрес был ему смутно знаком. Он снял с полки один из толстых журналов, полистал его и прочел имя, которое заставило его нахмуриться еще больше.
В этот вечер он был в мундире. Более того, это был его первый мундир. Вышедшая несколько дней назад служебная записка предписывала всему вспомогательному составу полиции по случаю королевского визита быть в форме, потому что каждого из них в любой момент могли вызвать к официальным лицам.
Его серо-бежевое пальто, купленное в магазине готовой одежды, было как две капли воды похоже на пальто Жюстена Минара.
– Идемте! Лекёр, если меня будут спрашивать, скажите, что я скоро буду.
Мегрэ был немного взволнован. Имя, которое он только что прочел в журнале, вселяло в него тревогу.
Ему было двадцать шесть лет, и вот уже пять месяцев он был женат. С тех пор как четыре года назад он поступил на службу в полицию, ему приходилось исполнять самые скромные обязанности, дежуря в общественных местах, на вокзалах, в крупных магазинах, а должность секретаря в комиссариате квартала Сен-Жорж он получил меньше года назад.
Так вот, во всем квартале наибольшим авторитетом пользовалось как раз имя обитателей дома 17-бис по улице Шапталь.
Жандро-Бальтазар. Кофе «Бальтазар». Эти огромные коричневые буквы красовались во всех переходах метро. А по улицам разъезжали фургоны торгового дома «Бальтазар», запряженные четверкой лошадей с роскошной упряжью, и в некотором роде они были частью парижского облика.
Мегрэ тоже пил кофе «Бальтазар». Проходя по авеню Оперы, всякий раз, поравнявшись с оружейной лавкой, он вдыхал приятный запах жареного кофе, выставленного в витрине магазина «Бальтазар».
Ночь была ясной и холодной. На уходящей под уклон улице не было ни души, ни одного фиакра в пределах видимости. Мегрэ в ту пору был почти таким же худым, как и флейтист, так что они напоминали двух подростков, шагающих рядом.
– Надеюсь, вы не пили?
– Я вообще не пью. Мне врач запретил.
– Вы уверены, что видели, как открылось окно?
– Абсолютно уверен.
Впервые за все время Мегрэ действовал самостоятельно. До сих пор он лишь сопровождал своего шефа месье Ле Брета, самого светского комиссара в Париже, при нескольких полицейских облавах, четыре из которых были связаны с судебным констатированием адюльтера.
Улица Шапталь была такой же безлюдной, как и улица Ларошфуко. В особняке Жандро-Бальтазаров, самом красивом здании в квартале, свет нигде не горел.
– Вы говорили, что здесь стоял припаркованный автомобиль?
– Да, как раз на этом месте.
Это было не совсем напротив двери, а чуть выше. Мегрэ, начитавшийся различных инструкций для полицейских, зажег спичку и склонился над мощеной мостовой.
– Вот видите! – торжествующе воскликнул музыкант, показывая на широкую лужу темного масла.
– Пойдемте. Правда, не очень-то правильно, что вы меня сопровождаете.
– Но ведь это я получил по физиономии!
И все же Мегрэ было страшновато. Подняв руку к звонку, он почувствовал, как у него сжалось сердце. Он не знал, на что может сослаться, врываясь в дом посреди ночи. У него не было ни ордера, ни какого-либо другого документа. Можно ли говорить о преступлении, если единственным вещественным доказательством является распухший нос флейтиста?
Как и музыканту, ему пришлось звонить три раза, но стучать в дверь ногой он не стал. В конце концов изнутри послышалось:
– Кто там?
– Полиция! – не очень твердым голосом произнес Мегрэ.
– Одну секунду, схожу за ключом.
Под козырьком раздался щелчок. В особняке зажегся свет. Затем пришлось долго ждать.
– Это он, – подтвердил музыкант, который узнал голос.
Наконец за дверью сняли цепочку, отодвинули засов, и появилось заспанное лицо мужчины, взгляд которого скользнул по Мегрэ и остановился на Жюстене Минаре.
– А, вы его все-таки поймали! – воскликнул мужчина. – Полагаю, он решил еще где-то пошутить?
– Вы позволите нам войти?
– Если считаете это необходимым. Прошу вас не шуметь, чтобы не разбудить весь дом. Следуйте за мной.
Слева, над тремя мраморными ступеньками, располагалась двустворчатая застекленная дверь, выходившая в холл с колоннами. Впервые в жизни Мегрэ оказался в таком роскошном доме, интерьер которого своей величественностью напоминал торжественные залы министерства.
– Вас зовут Луи?
– Откуда вам это известно?
Луи открыл дверь, выходившую не в залы, а в нечто вроде служебного помещения. На нем не было костюма дворецкого. Казалось, он только что встал с постели, поскольку был в белой ночной сорочке с красной вышивкой на вороте и наспех одетых брюках.
– Месье Жандро-Бальтазар дома?
– Который? Отец или сын?
– Отец.
– Месье Фелисьен еще не вернулся. А его сын, месье Ришар, давно спит. Где-то полчаса назад этот пьянчужка…
Луи был высоким и широкоплечим. На вид ему было лет сорок пять, его гладко выбритый подбородок отдавал синевой, глаза были темными, а черные брови – необычно густыми.
Мегрэ нервно сглотнул и произнес, словно бросаясь в воду:
– Я хотел бы поговорить с месье Ришаром.
– Вы хотите, чтобы я его разбудил?
– Именно так.
– Покажите ваши документы.
Мегрэ протянул ему свое удостоверение префектуры полиции.
– Как давно вы работаете в нашем квартале?
– Десять месяцев.
– Вы относитесь к комиссариату Сен-Жорж?
– Так точно.
– Значит, вы знакомы с месье Ле Бретом?
– Это мой шеф.
Тогда Луи произнес с напускным безразличием, в котором сквозила плохо скрытая угроза:
– Я тоже с ним знаком. Я имею честь обслуживать его, когда он приходит сюда на обед.
Он выждал несколько секунд, глядя в сторону.
– Вы по-прежнему хотите, чтобы я разбудил месье Ришара?
– Да.
– И у вас есть ордер?
– Нет.
– Превосходно. Прошу вас немного подождать.
Прежде чем уйти, он достал из шкафа накрахмаленную манишку, ворот и черный галстук. Затем надел висевший на вешалке фрак.
В комнате стоял только один стул. Ни Мегрэ, ни Жюстен не садились. Их окружала тишина. Весь особняк был погружен в полумрак. Это выглядело очень торжественно, очень внушительно.
Дважды Мегрэ доставал свои часы из жилетного кармана. Луи появился только через двадцать минут, все с тем же ледяным видом.
– Прошу вас следовать за мной…
Минар хотел было отправиться вместе с Мегрэ, но дворецкий повернулся к нему и отчеканил:
– А вы останетесь здесь. Если только вы тоже не полицейский.
Мегрэ чувствовал себя неловко. Он считал малодушием оставлять щуплого флейтиста одного. Комната, отделанная темным деревом, на секунду показалась ему тюремной камерой, и он представил, как дворецкий с синеватым подбородком возвращается сюда, чтобы наброситься на свою жертву.
Вслед за Луи он пересек холл с колоннами и стал подниматься по лестнице, покрытой темно-красным ковром.
Горело лишь несколько ламп с желтоватыми прожилками, отбрасывая вокруг широкие тени. Дверь, ведущая на лестничную площадку второго этажа, была открыта. В освещенном проеме двери стоял человек в домашнем халате.
– Мне сказали, что вы хотите со мной поговорить. Входите, прошу вас. Оставьте нас, Луи.
Комната служила одновременно гостиной и кабинетом. Стены были обтянуты кожей, пахло сигарами и духами, аромат которых был незнаком Мегрэ. Сквозь приоткрытую дверь виднелась спальня с разобранной кроватью под балдахином.
