Элизабет Хейнс - Ласковый голос смерти
— И что вы сделали?
— Я проверил, что там.
— И?..
— Потом позвонил в вашу контору.
— Вы кого-то нашли?
— Да. В общем… Я нашел тот дом, заглянул в окно, а потом сообщил в полицию. Последние три часа я провел в больнице, пытаясь получить хоть какую-то информацию от работников морга, но человек, с которым я обычно общаюсь, оказался в отпуске, так что у них не хватает персонала, и никто, естественно, не желает говорить с репортером… В итоге я так ничего и не узнал.
— Что вы увидели, когда заглянули в окно?
— Немногое. Я увидел что-то вроде ноги, торчавшей из-за кресла. Собственно, я понял, что это нога, лишь потому, что на ней была домашняя туфля. Цвет был странный… в смысле, у ноги. А туфля была… темно-красная… с узором в виде белых снежинок…
— Что ж, — заметила я, — из вас получился бы прекрасный свидетель. Уверена, вас обязательно спросят, как выглядела туфля.
Сэм коротко рассмеялся:
— На ногу я старался не смотреть.
Похоже, у меня слегка приподнялись уголки рта, совсем чуть-чуть, поскольку Сэм сказал:
— Вам следует чаще улыбаться.
Подобие улыбки тут же исчезло с моего лица — и о чем я только думала? И что, собственно, он имел в виду? Казалось, будто он пытается со мной заигрывать, и при мысли об этом мне становилось не по себе.
Похоже, он заметил мою реакцию и замолчал. Лобовое стекло уже более-менее прогрелось, я включила фары и задним ходом выехала с парковки.
— Спасибо, что предложили подвезти, — наконец сказал он. — Моя машина на техосмотре. Мне должны были дать служебную, но не дали, а поскольку я все равно целый день в офисе, я решил, что это не так уж и важно. Сюда я приехал на такси.
Я его почти не слушала. Мы стояли на светофоре, ожидая поворота на ведущее в город шоссе.
— Что с вами?
— Гм? Ничего.
— У вас рассеянный вид.
— Я просто устала. Я всю ночь провела в больнице.
— Похоже, дело серьезное.
— Да, похоже. Сейчас еду домой покормить кошку и переодеться, а потом возвращаюсь назад.
— Мне очень жаль, Аннабель. Вам вовсе незачем было подвозить меня, я мог бы подождать такси…
— Все в порядке, не волнуйтесь. Порой приятно хоть с кем-то поговорить.
— Очень важно иметь хорошие связи, — сказал он. — Знаете, на своей работе я обзавелся многими добрыми приятелями. Главное, так построить отношения с людьми, чтобы они тебе доверяли. Люди не очень-то склонны доверять журналистам; даже если ты с ними мил и любезен, они думают, что ты просто хочешь вытянуть все интимные подробности их жизни, чтобы потом напечатать в газете. Не знаю уж, чем они считают «Кроникл»…
В центре города царило обычное для обеденного времени оживление. В небе висели серые осенние тучи. Светофор на односторонней улице, казалось, не переключался целую вечность.
— Но я работаю вовсе не так — мне, конечно, приятно, когда люди многое мне рассказывают, но им не понять, что информация обычно нужна весьма специфическая и из того, что они говорят, я в лучшем случае использую лишь несколько слов. Это только работа, ничем не хуже любой другой…
Поток машин вновь двинулся с места, и я выехала через центр города на другую его сторону, направляясь к району, где все улицы носили имена поэтов. Мысли мои были заняты совершенно другим.
— Впрочем, всегда легче, когда у тебя есть связи — люди, которые тебе доверяют и знают, что ты не выставишь их идиотами в газетной заметке. Мне просто нравится говорить с людьми, заводить новые знакомства… Наверное, вы заметили…
Мы ехали по главной дороге мимо улиц, названных в честь тех, кого я изучала в школе лет сто назад. Лонгфелло-драйв. Уордсворт-авеню. Китс-роуд…
— Следующая, — сказал он.
Я свернула налево. Мы ехали по широкой улице, вдоль которой стояли двухквартирные особняки с большими эркерами и ухоженными садами в окружении низких кирпичных стен. Начался дождь.
— Езжайте за этой голубой машиной, — сказал он. — Здесь.
Я остановилась. Дом был самый обычный, больше моего, с крыльцом. На мгновение мне показалось, что журналисты зарабатывают намного больше, чем я полагала, но потом сообразила, что, скорее всего, он до сих пор живет с родителями, как и многие молодые люди в наши дни, не имеющие возможности обеспечить себя жильем.
— Послушайте, — сказал он, — не хотите зайти выпить кофе? Похоже, вам бы это сейчас не помешало. Может, приготовить вам обед?
— Спасибо, мне действительно нужно домой.
Казалось, он не собирается ни отстегивать ремень, ни выходить из машины. На секунду меня охватил страх — не приглашает ли он меня на нечто большее, нежели кофе? В подобной ситуации я никогда еще не оказывалась, всегда исходя из того, что никто не считает меня сексуально привлекательной, а потому любой, проявивший ко мне интерес, скорее всего, опасен.
Он повернулся ко мне. Я слегка отодвинулась к дверце.
— Можно я вам позвоню? — спросил он. — Просто узнать, как у вас дела?
— Не знаю, — ответила я. — У меня почти села батарея.
— Ладно.
Он поглядел на меня так, будто хотел спросить, слышала ли я когда-нибудь о волшебных предметах, именуемых зарядными устройствами. Наконец он отстегнул ремень и открыл дверцу:
— Тогда до встречи. И спасибо, что подвезли.
— Пока.
Едва он захлопнул дверцу, я отъехала от тротуара.
Припарковаться возле дома, естественно, было негде. Я шла назад с Говард-стрит, опустив голову и думая о маме, — больше я ни о чем думать не могла. Все, о чем говорил Сэм, даже не отложилось у меня в памяти.
На углу я увидела свою кошку, хвост которой ходил из стороны в сторону — то ли радостно, то ли раздраженно. Пока я шла к ней, она так и стояла — как будто достигла границы известной ей вселенной и перейти дорогу было выше ее сил, — любовно елозя всем телом по засаленному металлическому фонарному столбу, помеченному сотнями собак.
— Привет, кис-кис, — тихо сказала я.
Она мяукнула в ответ, потерлась о мою лодыжку и, то и дело катаясь по земле, побежала впереди показывать дорогу домой. Когда мы вошли в дверь, она радостно метнулась в сторону кухни.
Но, как оказалось, Люси добыла пропитание сама, оставив мне самые вкусные потроха, хвост и лапки мыши.
Проснувшись, я не сразу сообразила, где я и что со мной. Я лежала на кровати полностью одетая, кошка спала у меня на коленях. Было десять минут четвертого, и уже начинало смеркаться. Быстро сев, я проверила мобильный телефон, который оставила заряжаться возле кровати. Пропущенных звонков не было.
Набрала номер больницы, и, когда наконец удалось дозвониться до кого-то из инсультного отделения, мне не сообщили ничего, кроме «никаких изменений». Я сказала, что приеду, как только смогу, и медсестра — или кто со мной говорил — посоветовала не спешить.
Я снова попросила их позвонить мне, если что-нибудь случится, и, несмотря на заверения, что мой мобильный у них есть, продиктовала номер. Она медленно повторила, давая понять, что записывает.
Какое-то время я сидела, не зная, что делать дальше. Отопление отключилось, и в доме стало прохладно и слегка сыро. Казалось, будто дом не хочет моего присутствия, выталкивая меня за дверь призрачной рукой, чтобы восстановить порядок там, где его не было.
Внизу мяукала у кухонной двери кошка, царапая ковер когтями. Зевая, я спустилась по лестнице, и едва открыла, как Люси метнулась вперед с громким писком, будто ее не кормили несколько недель. Я выдавила в пустую миску пакетик дорогой кошачьей еды и включила чайник. Люси с достоинством принялась за угощение, слизывая соус и выбирая кусочки один за другим.
Дожидаясь, когда закипит вода, я позвонила на работу по прямому номеру Кейт, чтобы избежать общения с коммутатором.
— Отдел информации, Кейт у телефона.
То был официальный, одобренный отделом по работе с прессой ответ на телефонный звонок, но все о нем постоянно забывали. Часто я рассеянно отвечала просто «Алло?», надеясь, что на другом конце не окажется кто-то из чересчур высокого начальства.
— Это я, Аннабель, — сказала я, на случай если она забыла, кто я такая.
— С тобой все в порядке? Как мама?
— Все еще без сознания.
— Хочешь, я поговорю с Биллом?
— Нет, нужно дальше заниматься делами. Мне сказали, что позвонят, если… Ну, ты понимаешь. Если будут какие-то изменения.
— Фрости тебя искал.
— Вот как?
— Он не говорил зачем. Сказал только, чтобы ты к нему зашла, как только появишься. Хочешь, передам ему, что тебя какое-то время не будет?
— Нет, я приеду через… В общем, скоро. Я тебе позвоню.
Мне не хотелось, чтобы она подумала, будто я ленюсь, и тем более не хотелось давать поводов пожаловаться начальству. Тогда часть моих обязанностей могли отдать ей.
— Знаешь, вокруг твоих гниющих трупов явно что-то творится. Целый день ходит куча народу и только и делает, что спрашивает тебя.
