Кэрол Дуглас - Роковая женщина
Женщина застыла на месте. Я увидела толстую пачку банкнот, которая появилась над муфтой. Рука дамы в перчатке быстро отдала деньги пораженному прохожему. Только с того места, где стояли мы с мистером Холмсом, можно было заметить, что обе ладони этой леди оставались в муфте и она отдала деньги третьей рукой!
Рука исчезла под накидкой, как только были возвращены деньги. Нахмурившийся мужчина устремился вперед, явно недовольный нами троими. Я тоже нахмурилась, вспоминая роковой сеанс.
Вполне респектабельная на вид матрона средних лет метнула на нас злобный взгляд и поплыла дальше. Ей даже не пришлось замедлить шаг, так быстро все произошло.
– Не только у зданий бывает обманчивый фасад, – тоном профессора заметил Шерлок Холмс.
Он снова понесся вперед, и я с трудом вымолвила, задыхаясь на бегу:
– В середине следующего квартала стоит полисмен. Конечно…
– Ни одна из заинтересованных сторон не захочет даром терять время. Нью-Йорк своей американской деловитостью заставит краснеть другие метрополии. Поэтому неудивительно, что странное убийство, о котором вы упоминали, не стало здесь такой сенсацией, как преступления Потрошителя в Уайтчепеле прошлой осенью.
Я обрадовалась, что могу наконец остановиться и объявить, как кондуктор в трамвае:
– Мы пришли.
Сыщик резко повернулся и принялся изучать здание, находившееся перед нами. Это был обычный пятиэтажный дом, облицованный коричневым известняком, с полуподвальным этажом.
– Это место первого убийства? – осведомился он.
– Как посмотреть.
– Первое убийство, связанное с вашим расследованием прошлого Ирен Адлер?
– Нет. Это первое убийство, о котором я ей рассказала, предположив, что она знала жертву.
Остановившись посреди улицы, мы вызвали недовольство прохожих, которым пришлось нас обходить. Мистер Холмс взял меня под локоть, как настоящий джентльмен, и повел вверх по лестнице.
– Давайте спокойно обсудим дело, войдя в дом. Вы говорите, комнаты покойного медиума не сданы?
– Весть об убийстве облетела всю округу. Теперь у комнат дурная слава. Считается, что там есть привидение, поэтому никто не хочет их снимать.
– Привидение! Меня поражает, насколько легковерны люди. В таких случаях я испытываю искушение поверить, что мы произошли от обезьяны, как утверждают Уотсон и Дарвин, и что банан падает недалеко от бананового дерева.
Я чуть не рассмеялась:
– Вы берете на себя смелость спорить с новейшими научными теориями нашего времени?
– Я лишь высказываю свое мнение. Предъявите мне неопровержимое доказательство в пробирке, и я изменю свою точку зрения. Начните разглагольствовать о грандиозных теориях насчет Вселенной и ее обитателей – и я умру со скуки. Я специалист узкого профиля, мисс Кокрейн, но мыслю широко. Это противоречие, но меня интригуют противоречия. Вот, к примеру, дух, задушивший своего медиума: ведь он как бы совершил самоубийство. Итак, по вашим словам, квартирная хозяйка нас ждет.
– Она уже привыкла, что я привожу людей на место преступления.
– Если бы вы взяли на себя труд немного изучить мои методы, то знали бы, что своими экскурсиями безнадежно загубили улики, – бросил он с отвращением.
Шерлок Холмс был сильно разгневан. Я бы не удивилась, если бы он потребовал отвезти его в ближайшую гавань.
– Тут побывали только миссис Нортон с вездесущей мисс Хаксли, – сказала я в свое оправдание. – Ирен пришла к потрясающим выводам.
Детектив поднял руку в перчатке таким властным жестом, что мог бы остановить уличное движение на Бродвее, – а это о многом говорит.
– Умоляю вас, мисс Кокрейн, больше не портите место преступления. Меня не интересуют ничьи выводы, кроме моих собственных. Должен признать, что в Париже эти леди проявили некоторое уважение к уликам на месте убийства, которые могут о многом рассказать. Но здесь побывала также и полиция, которая, в отличие от лондонской, не была вымуштрована мною и не умеет ступать осторожно.
Какая самонадеянность! «Вымуштрована»! Хотелось бы мне посмотреть, как он будет муштровать полицейских Нью-Йорка! Это было бы не под силу даже Тамани-холл[38].
Закончив свой выговор, гений дедукции кивнул в сторону входа, и я позвонила в дверь.
Вскоре ее открыла миссис Титус, вытиравшая о передник испачканные в муке руки.
– О, да это же снова мисс Нелли Блай, на этот раз с джентльменом. Я все еще надеюсь, что появятся жильцы, но на мои призывы никто не откликается. Подумываю даже дать объявление для медиумов, хотя мне и не нравится то, что случилось с последней из них в моем доме. А вы кто такой, сэр? Это респектабельный дом, и джентльмены должны представляться.
Я поспешно вмешалась:
– Это прославленный британский детектив-консультант, мистер Шерлок Холмс.
– Значит, не такой уж прославленный, если я никогда о нем не слышала. Однако если вы говорите, что от него будет польза, – добро пожаловать. Может быть, он захочет осмотреть мои комнаты и займет их.
Мистер Холмс снял шляпу и поблагодарил миссис Титус.
Итак, мы вошли, и он окинул взглядом широкую прихожую. Пол был покрыт белой плиткой, на стене висели деревянные почтовые ящики для жильцов.
– Насколько я понимаю, – обратился сыщик к миссис Титус, – речь идет о комнатах на главном этаже, за правым эркером.
– Да! Неужели вы заметили в окне привидение, мистер Холмс? – перепугалась хозяйка.
– Я заметил, что портьеры несколько дней не раздвигали. На подоконнике пыль, которую смахнули бы, если бы их ежедневно открывали и снова задергивали. И разумеется, сейчас они задернуты. А поскольку это окно – единственный источник света в передних комнатах, то в высшей степени неправдоподобно, что там кто-то живет.
Миссис Титус бросила на меня заговорщический взгляд:
– Просто дрожь пробирает, не так ли? Подумать только, как много знает человек из Англии о наших нью-йоркских обычаях!
Лично я сочла, что выводы мистера Холмса продиктованы всего-навсего здравым смыслом. Однако назовите женщину медиумом, а мужчину детективом – и люди начнут строить всевозможные ошибочные предположения.
Может быть, великий сыщик всего лишь «творит чудеса», как заурядный медиум? Вот будет фокус, если я заманила на наши берега обыкновенного мошенника!
Мистер Холмс, по-видимому, привык к такому скептическому отношению: он поклонился миссис Титус и предложил осмотреть помещение. Возможно, он объявит, что там нет привидений, и тогда она сможет сдать эти комнаты.
Эффект был такой, как будто он произнес: «Сезам, откройся!»
Хозяйка вынула из кармана кольцо с ключами, и я снова оказалась на пороге комнаты, в которой произошло убийство. Это был мой третий визит.
На этот раз мне велено было оставаться за дверью. Мистер Холмс начал расспрашивать меня о том, где находились люди и предметы обстановки на разных этапах сеанса.
Затем он принялся обыскивать гостиную, держа в руке лупу, извлеченную из кармана пальто. Это было похоже на дурацкую салонную игру, в которой участники ищут спрятанный предмет. А еще он напоминал какое-то гигантское насекомое, которое медленно двигалось загадочными кругами.
Сначала он ползал на четвереньках по всей комнате, изучая коврики и половицы, а также ножки стола и стульев, потом занялся стенами. Это напомнило мне, как детектив недавно обследовал в Париже забрызганные кровью стены ужасного подвала.
Я все еще была в ярости, что мне не дали опубликовать материал о восхитительной погоне за Джеком-потрошителем и блестящем раскрытии его недавних убийств на континенте. Осенью 1888 года Дерзкий Джек совершал серийные убийства в лондонском Уайтчепеле, а весной 1889-го продолжил свои кровавые преступления в Париже и Праге. Я могла бы рассказать в своей газете «Нью-йорк уорлд» обо всех кошмарных подробностях. Как вознаградил бы меня мистер Пулитцер за такую сенсацию! Он и без того неплохо ко мне относился, но недавно он стал владельцем газеты, и ему нужно обскакать конкурентов.
Нелли Блай была обязана тем, что ей заткнули рот, двум проклятым англичанам: Шерлоку Холмсу и Квентину Стенхоупу. Они считали, что таким образом служат высшим целям своего правительства, будь оно неладно. Первого из этих господ я терпела, поскольку он служил и моим собственным целям (как и сейчас), а второго – потому что он на редкость привлекательный джентльмен. Он слишком хорош для шропширской мышки Нелл Хаксли. Как и она, я до известной степени осторожно вела себя с этим красавчиком. Правда, по другой причине: моя работа важнее любых красавчиков. Впрочем, я убеждена, что современная женщина может, вопреки пословице, два раза съесть один пирог.
При мысли о пироге меня слегка затошнило: ведь я только что вспоминала забрызганные кровью стены подвала в Париже.
Слава богу, здесь стены оклеены обоями, и ничто не напоминает о крови – разве что пунцовый цвет узора из махровых роз.
