Эдмунд Криспин - Убийство в магазине игрушек
Фен, занятый приготовлением чая для всех вместе с пожилым грустным субъектом, оказавшимся его скаутом[81], вернулся в комнату, отпер ящик своего захламленного письменного стола и вынул маленький автоматический пистолет. На мгновение разговоры затихли: некий скрытый смысл этого поступка стал ясен всем присутствующим.
– Боюсь, я должен покинуть вас, – сказал он, – но этот разговор в самом деле нельзя откладывать. Чувствуйте себя как дома. Салли, оставайтесь здесь, пока я не вернусь, помните, что вы еще представляете опасность для тех людей. Мистер Хоскинс, пока не сводите глаз с Салли.
– Даже если бы вы меня об этом не просили, сэр, я все равно не смог бы этого сделать! – галантно ответил мистер Хоскинс. Салли наградила его озорной улыбкой.
Любопытство и желание выпить чаю вели невидимую борьбу в душе Кадогана, любопытство победило.
– Я тоже пойду, – объявил он.
– Ты мне не нужен, – отрезал Фен. – Вспомни, как обернулось дело в прошлый раз.
– Но если я останусь здесь, – заспорил Кадоган, – меня найдет полиция.
– И давно пора, – пробурчал Фен.
– Кроме того, мне интересно!
– О, мои лапки! – только и воскликнул Фен. – Вижу, что бесполезно пытаться тебя отговорить.
– Я думаю, что для начала мог бы заглянуть на станцию, захватить свою сумку: в ней пистолет.
– Ну уж нет, – резко возразил Фен. – Кому нужно, чтобы ты устроил ковбойскую пальбу на улицах Оксфорда? Кроме того, подумай, что будет, если тебя арестуют с этой штукой… Кончай спорить, пошли! – В Фене чувствовалась такая сильная воля, что Кадоган безропотно последовал за ним.
– Я не жалею, что убежал от Споуда, – сказал он Фену по дороге к конторе мистера Россетера.
– Почему?
– Он хочет, чтобы я читал в Америке лекции по современной английской литературе.
– Никто никогда не просил меня читать лекции в Америке, – мрачно ответил Фен. – Тебе бы радоваться! Я бы на твоем месте был рад. – Настроение у него менялось быстро, как ртуть. – Ну а что ты думаешь об этой девушке, Салли?
– Красавица.
– Да я не о том, старый греховодник, – ласково ответил Фен. – Я имел в виду, можно ли верить ее рассказу?
– Мне он кажется весьма убедительным. А тебе что, нет?
– Должен был бы казаться и мне, но у меня все-таки недоверчивый характер. Но ведь и вся эта история изрядно странновата, ты не находишь?
– Настолько, что ни одному нормальному человеку такого не придумать.
– Да, тут с тобой не поспоришь. Знаешь, вот какая мысль пришла мне в голову, хотя и несколько запоздало: временнуе ограничение, оговоренное в завещании, тут не так уж и важно. От мисс Тарди им надо было избавиться до того, как она начала бы раздувать скандал по поводу заявления прав на наследство, вот и все. Интересно, когда она на самом деле приехала, останавливалась ли на ночь еще где-нибудь, навещала ли кого-нибудь до своего появления в Оксфорде? Сдается мне, что нет, иначе осталось бы слишком много свидетелей и в таких обстоятельствах было бы рискованно избавиться от нее.
– Как ты думаешь, что случилось с телом?
– Бросили в печь, а то и зарыли у кого-то в саду за домом. Скорей всего, сейчас его уже не сыскать, – пожал плечами Фен.
Они прошли мимо церкви Михаила Архангела, почти ровно напротив которой был магазин, где работала Салли, пересекли Корнмаркет и направились за отелем «Кларедон» к офису мистера Россетера. Поток уличного движения ослабевал. Кадоган был очень голоден, голова опять начала болеть; он чувствовал, что перебрал пива в «Булаве и Скипетре».
– Я чувствую себя как Геронтиус, – произнес он мрачно, нарушив долгое молчание.
– Геронтиус?
– «Опустошенье всех моих составов…»[82] Мне дурно, вот что я хотел сказать.
– Ничего. Мы выпьем чаю у Фуллера после визита к Россетеру… Ну вот, пришли.
Они поднялись вверх по запыленной деревянной лестнице, вдоль которой тянулись в ряд посредственные охотничьи эстампы и карикатуры дю Морье[83] на давно забытых знаменитостей судебного мира. В приемной, где раньше сидел диккенсовский клерк, было пусто, и они проследовали дальше, к застекленной матовым стеклом двери, ведущей в кабинет мистера Россетера. Кадоган заметил, что Фен держит руку в кармане с пистолетом и что он толкнул дверь, не торопясь входить внутрь. Длинная комната с низким потолком также была пуста, и большой письменный стол перед окнами на Корнмаркет тоже был пуст. Несколько тяжелых сборников судебных решений, вытащенных с полок, открыли взору маленький сейф, дверца которого была не заперта. Солнечный свет, косыми лучами проникавший сквозь окна, освещал всю комнату, опустевшую и заброшенную.
– Да он, надо думать, дал деру, – без всякого удивления заметил Кадоган.
– Сомневаюсь, – ответил Фен, входя в комнату.
– А ну-ка оба! Руки вверх! – услышали они голос позади себя. – Немедленно, а иначе я буду стрелять!
Кадоган круто обернулся и в эту долю секунды увидел взведенный курок револьвера и плотно прижатый спусковой крючок. Он приготовился (без особого энтузиазма) к вечности. Но выстрела не последовало.
– Это было очень неразумно с вашей стороны, мистер Кадоган, – произнес мистер Россетер слегка дрожащим голосом. – Вы должны были бы помнить, что я не могу позволить себе ни малейшего риска.
Ствол револьвера у него в руках был каким-то странным, что-то вроде трубки, усеянной мелкими отверстиями, словно решето. Рука, державшая оружие, лоснилась от пота, но была совершенно непоколебима. На мистере Россетере больше не было темной одежды, свойственной его профессии, наоборот, он был облачен в светло-серый костюм в тонкую полосочку. Зеленые глаза за стеклами очков сузились почти до щелочек в тщательном прицеле меткого стрелка. Его лысая голова, слегка заостренная к макушке, сияла, отражая свет, и Кадоган впервые заметил, что жирные, тщательно наманикюренные руки поверенного были покрыты рыжеватым пушком.
– Я предполагал, что рано или поздно вы явитесь сюда, джентльмены, – продолжал он, – поэтому ждал вас этажом выше. Вас, уверен, обрадует известие, что я отправил своего клерка в отпуск: мы сможем поговорить без помех. Пожалуйте в мое бюро, прошу вас, и не пытайтесь опускать руки: я все равно нахожусь слишком далеко позади вас, вне досягаемости. – Он вошел вслед за ними и повернул ключ в замке.
– Позвольте мне избавить вас от этого пистолета, профессор. Бросьте его на пол, пожалуйста… Спасибо. Мистер Кадоган, я вынужден проверить, есть ли у вас… – Он ощупал одежду Кадогана.
– Вы меня щекочете, – сказал Кадоган.
– Приношу извинения, – саркастически ответил мистер Россетер. – Теперь вы можете опустить руки, но не делайте резких движений, пожалуйста. Как вы могли заметить, у меня крайне напряжены нервы. Держитесь в конце комнаты, возле двери.
Закинув ногой револьвер Фена к письменному столу, он вернулся за ним и осторожно опустился в свое вращающееся кресло. Затем он пристроил дуло пистолета на краю стола, не теряя бдительности: их было двое против одного, и он не хотел полагаться на судьбу.
– Как завзятый кинозритель, – продолжал он, – я сознаю, как опасно ваше присутствие поблизости. Я могу застрелить одного из вас там, где вы сейчас стоите, прежде чем другой сможет взять меня за горло, не дав дотянуться до пистолета. И я в самом деле довольно умелый стрелок – в прошлом году, например, я победил на Международном чемпионате в Швеции.
– Хотя эти биографические детали необыкновенно интересны, – мягко заметил Фен, – это не то, за чем мы пришли.
– Разумеется, нет, – промурлыкал мистер Россетер. – Дело в том, что, когда я узнал о глупом провале, – тут он повысил голос, – о глупом провале тех двух субъектов, я был вне себя. Мне стало нехорошо, джентльмены.
– Очень прискорбно, – заметил Фен.
– Но я знал, что вы придете ко мне, поэтому, само собой, я стал ждать. Что и говорить, вы доставили мне массу неприятностей. Я должен был разделаться с вами, то есть я хотел убить вас, даже если это не было так уж необходимо для моей безопасности.
– Честно говоря, не понимаю, как вы надеетесь избавиться от нас.
– Ну что ж: во-первых, этот револьвер, как вы и сами видите, с глушителем; во-вторых, я знаю, где спрятать ваши трупы до тех пор, как не окажусь вне досягаемости закона…
– У нас есть друзья, представьте себе, которые знают, где мы сейчас. Они будут интересоваться, где мы, если мы не вернемся.
– Конечно, у вас есть друзья, – мягко ответил мистер Россетер. Могло даже показаться, что он хвалит их за это. – Этот факт не ускользнул от моего внимания. Они получат сообщение, что вы отправились в погоню за мной до… Ну, скажем, до Эдинбурга… Словом, до любого достаточно отдаленного места.
– А вы?
– А у меня как раз хватит времени поспеть на вечерний самолет из Кройдона. В Париже я потеряю мое удостоверение личности и завтра в полдень буду на корабле, принадлежащем стране, с которой у Британии нет договора об экстрадиции… Как видите, все это очень утомительно и совсем не похоже на то, чего я хотел с самого начала. А сейчас у меня совсем нет времени улаживать имущественные дела мисс Снейт.
