Восьмой грех - Ванденберг Филипп

Целый день Мальберг думал о том, не обыскать ли ему дом, в котором еще недавно была квартира Марлены Аммер, а теперь она как сквозь землю провалилась. Замуровав квартиру Марлены и уволив консьержку, кто-то пытался убрать все следы Марлены — и Мальберг это прекрасно понимал.

Но он так и не нашел ответа на вопрос, как ему незаметно пробраться в дом, а потом и на чердак. Лукас понимал, что не может рисковать, что его не должны увидеть ни при каких обстоятельствах.

Катерина опаздывала, а поскольку Мальберг не хотел оставаться наедине с Паоло, который вот-вот должен был прийти, он вышел на улицу, купил газету и присел в маленьком кафе под навесом. Лукас молча листал газету с обзором дневных новостей и пил кампари. В какой-то момент ему начало казаться, что за ним следят. И действительно, через несколько минут Мальберг заметил мужчину, который, прищурив глаза, наблюдал за ним. Средних лет, с загорелым лицом и коротко стриженными седыми волосами, он имел слегка потрепанный вид и пил один макиато за другим. Незнакомец не вызывал раздражения, но навел Мальберга на вполне определенные мысли. Принимая во внимание события последних дней, нервы у Лукаса, безусловно, начали сдавать. Кроме того, он понимал, что его разыскивает полиция. С нарочитой медлительностью отложив газету в сторону, Мальберг оплатил счет и уже хотел уйти, но тут незнакомец встал и подошел к нему.

— Scusi, Signore, [15] — сказал мужчина и сел напротив Лукаса. — Не хочу быть навязчивым…

— Мы знакомы? — перебил его Мальберг с наигранным безразличием.

Незнакомец протянул через стол руку:

— Меня зовут Джакопо Барбьери. Вы немец?

— Да. А почему вы спрашиваете?

— Вы хорошо говорите по-итальянски. Вы уже давно здесь живете?

Мальберг отрицательно покачал головой:

— Я здесь по делу.

— Понимаю.

— Но почему это вас интересует?

— Вы правы, мне бы стоило вначале немного рассказать о себе. Итак, я детектив, мальчик на побегушках или девочка по вызову. Называйте, как вам будет угодно. Еще год назад я работал в полиции, платили так себе. Но потом я допустил ошибку. Или, лучше сказать, позволил себя застукать. Моя вина. Меня уволили на следующий же день. Теперь перебиваюсь непостоянными заработками. А вы?

— Я приехал сюда, чтобы купить старинные книги. Знаете, Рим во время войны пострадал намного меньше, чем большие города Германии, в которых сгорело две трети всех книг. И это произошло в стране, где зародилось книгопечатание! А в Риме, где столько церквей и монастырей, больше книг и библиотек, чем в любом другом городе.

— Но ведь книги, за которыми вы сюда приехали, продаются не на блошином рынке? — улыбнувшись, заметил незнакомец.

— Понимаете ли, на самом деле у каждого специалиста есть, так сказать, свои налаженные контакты. В моей профессии хорошие контакты — это главное. Но почему вы этим интересуетесь?

— Потому что мне это весьма любопытно. Возможно, я даже смогу вам помочь, синьор Мальберг.

Лукас испугался. Он не помнил, называл ли он незнакомцу свое имя, и поэтому не торопился продолжить разговор. Наконец, стараясь скрыть волнение, Лукас спросил:

— Чем же вы хотите мне помочь?

— Мне кажется, у вас возникли серьезные трудности.

— Трудности? Что вы имеете в виду?

Незнакомец пожал плечами и опустил глаза.

— На что вы намекаете? — настаивал Мальберг. — Откуда вам известно мое имя?

Собеседник широко улыбнулся, и Лукас занервничал еще больше. Ответ мужчины прозвучал загадочно:

— Я великий незнакомец.

Мальберг с недоумением посмотрел на него, и тогда мужчина вкрадчивым голосом произнес:

— Как вы думаете, откуда Катерина Лима получает информацию? — Он сделал паузу, как бы давая Лукасу время на раздумье. — Да, я уволен из полиции, но для меня еще открыты двери всех инстанций. Я знаю, что вы в розыске.

Лицо Мальберга окаменело. Может, Катерина приказала следить за ним? Какую роль играла эта девушка в деле об убийстве Марлены? Была ли их встреча действительно случайной? А теперь еще этот Джакопо Барбьери… Можно ли ему доверять? Кому он вообще мог еще довериться?

— Вы за мной давно наблюдаете? — поинтересовался Мальберг после безуспешных размышлений.

Барбьери поморщился.

— Я ожидал этого вопроса. Нет! Катерина попросила присмотреть за вами. Она боялась, что вы можете наломать дров и все пойдет прахом. Это звучит странно, но поверьте, синьор Мальберг, Катерина права.

— Наломать дров — что это значит?

— Прежде всего вам нужно избежать ареста.

— Вы считаете, что мне можно выходить на улицу только ночью и то в маскарадном костюме?

— Чепуха. Рим — гигантский город. Даже если вас объявили в розыск, но при этом вы соблюдаете определенные правила, вам едва ли стоит бояться. Прежде всего вам нужно постараться не оставлять следов для оперативников.

— Вы не могли бы выражаться точнее?

— Конечно. Например, вам ни в коем случае нельзя возвращаться в гостиницу.

— Это понятно. Что дальше?

— Я надеюсь, что последние два дня вы никому не звонили со своего мобильного телефона.

— Нет. Только из гостиницы. Почему это так важно?

— Для полиции не составит труда определить ваше местоположение с точностью до двадцати метров.

— Я этого не знал!

— Поэтому я вам и говорю. Вам также нельзя получать по вашей кредитке деньги в автоматах. Все автоматы оснащены камерами. И они снимают каждого, кто получает деньги. В магазине расплачиваться кредиткой можете без проблем. Кроме того, вам лучше не ездить на красный свет и избегать мест в городе, которые могут быть связаны с вашим делом.

— С моим делом! — возмутился Мальберг. — Дела Мальберга нет. Есть дело об убийстве Марлены Аммер, а также причины, по которым это дело замяли.

— Вы, конечно, правы, — заметил Барбьери. — Но в данный момент вам это не поможет. Вы должны следовать всем моим советам. Кроме того, вам необходимо помнить, что в ходе следствия могила и дом синьоры Аммер находятся под наблюдением. То же самое касается и дома маркизы.

«Без сомнения, — думал Мальберг, — этот Барбьери посвящен во все детали».

— Тогда вы, наверное, знаете, — медленно начал Лукас, — что на похоронах Марлены присутствовал государственный секретарь Гонзага.

— Вот что я вам сейчас скажу, — ответил Барбьери, качая головой. — Я почти двадцать лет проработал в полиции, но мне еще ни разу не попадалось такое запутанное дело. Судя по всему, существуют взаимосвязи, о которых мы с вами даже не догадываемся. События, происшедшие после смерти Марлены Аммер, позволяют предположить, что за этим убийством скрывается еще большее преступление.

«И именно мне суждено было впутаться в это дело», — подумал Мальберг. Он вдруг снова увидел лицо Марлены, какой она была на их последней встрече одноклассников: темные глаза, пухлые губы и высокие скулы. Он слышал ее низкий бархатный голос, который так изменился со времен школьной скамьи. Перед его глазами возникли узкие переулки баварского городка, каменная лестница возле ратуши и старая иезуитская школа с гулкими коридорами, река, которая делила город на две части. Мальберг вспомнил все это, как будто видел только вчера. Он спрашивал себя, как судьба Марлены могла выбросить ее из этой идиллии в смертельный хаос, где она и нашла свой конец.

Во время последней встречи они долго общались, но теперь Лукас понимал, что тогда он намного больше рассказывал о себе, чем Марлена. Как часто бывает после долгих лет разлуки, разговор касался в основном анекдотичных случаев и воспоминаний. Сейчас Лукас корил себя за это.

После сиесты, которая в Травестере была намного продолжительнее, чем в любом другом районе Рима, на улицы вновь возвращалась жизнь: шумные дети, открывающиеся ролеты в маленьких магазинчиках, громкие голоса на верхних этажах.

Наконец Мальберг нарушил долгое молчание и снова обратился к Барбьери:

— Даже если вы сочтете это слишком рискованным, я решил еще раз пойти в дом Марлены. Ее квартиру попросту замуровали. Кто-то позаботился о том, чтобы у всех сложилось впечатление, будто она там вовсе не жила. На это должны быть причины. Может, мне удастся найти какую-нибудь зацепку…