Без единого свидетеля - Джордж Элизабет
— Полиции?
— Или жертве. Или семье жертвы. — Робсон собрал фотографии и отдал Линли. — Ваш убийца испытывает огромное желание быть замеченным, суперинтендант. Если это желание не удовлетворено уже обретенной известностью в прессе — а оно не удовлетворено, потому что потребности такого рода ничем не могут быть удовлетворены, — то он нанесет новый удар.
— Скоро?
— На вашем месте я ожидал бы этого очень скоро.
Психолог вернул Линли также копии полученных ранее отчетов. К ним он приложил свое заключение, которое вынул из папки, — аккуратно распечатанное, официальное, на бланке психиатрической больницы для преступников.
Линли собрал все в стопку, сверху положил визитную карточку психолога. Он размышлял над услышанным. Некоторые из его коллег, как было известно Линли, абсолютно доверяли этому искусству (или науке, если считать, что выводы основаны на неопровержимых эмпирических доказательствах), но сам он не принадлежал к их числу. Поставленный перед выбором, в любой ситуации он предпочел бы положиться на собственный мозг и кропотливо просеивать конкретные факты, а не создавать на основании этих самых фактов портрет неизвестного человека. Кроме того, он пока не видел практической пользы от такого портрета. Так или иначе, им предстоит найти убийцу среди десяти миллионов людей, населяющих Большой Лондон, и каким образом психологический портрет, нарисованный Робсоном, поможет следствию, Линли не представлял. А вот сам психолог, по-видимому, знал это. Он добавил последнюю деталь, словно поставив точку в отчете.
— Еще вам нужно подготовиться к контакту, — сказал он.
— Контакту какого рода? — спросил Линли.
— Убийца выйдет с вами на связь.
Наедине с Собой Он был Фу, Священное Существо, бессмертный Бог Того, Что Должно Случиться. Он есть истина, и путь принадлежит Ему. Он знает это, однако одного этого знания более не достаточно.
В Нем снова заговорила потребность. Она пришла раньше, чем Он ожидал. Она пришла спустя дни, а не недели, требуя действия. Но, несмотря на довлеющее желание судить и мстить, искупать и избавлять, Он двигался с осторожностью. Выбирать необходимо тщательно. Знамение подскажет Ему, и потому Он ждал. Потому что Ему каждый раз было знамение.
Одиночка — лучше всего, это основополагающая аксиома. И в таком городе, как Лондон, выбирать можно из бессчетного количества одиночек. Но только хорошенько изучив одного из них, Он сможет убедиться, что не ошибся с выбором.
Невидимый в камуфляже из окружающих Его пассажиров, Фу выполнял свою задачу в общественном транспорте. Избранный вошел перед Ним в салон автобуса и немедленно направился к лесенке, ведущей на второй этаж. Фу не поднялся за ним. Он остался на первом этаже автобуса, заняв позицию у поручня неподалеку от выхода, откуда лестница хорошо просматривалась.
Их поездка оказалась долгой. Автобус фут за футом пробирался через забитые транспортом улицы. На каждой остановке Фу безотрывно наблюдал за выходом, а между остановками развлекая Себя изучением попутчиков в нижнем салоне: Он смотрел на усталую мать с вопящим младенцем на руках, на старую деву с опухшими лодыжками, на школьниц в расстегнутых пальто и не заправленных в юбки блузках и на молодых выходцев из Азии, которые приблизили друг к другу головы и шептались, строя какие-то планы; он наблюдал за чернокожими подростками в наушниках: плечи их двигались в такт музыке, которую никто, кроме этих подростков, больше не слышал. Всех снедала нужда, но почти никто не сознавал этого. И никто из них не знал, кто стоит среди них. Анонимность — величайшее благо, дарованное большим городом.
Какой-то пассажир нажал на кнопку, давая знак водителю, чтобы тот притормозил у следующей остановки по требованию. На лестнице раздался топот ног, и в нижнем салоне появилась большая группа подростков разных национальностей. Фу видел, что Его избранник тоже был среди них, и стал пробираться ближе к двери. Он оказался прямо за спиной у Своей добычи и мог чувствовать его запах, пока стоял на ступенях в очереди на выход. Это был омерзительный запах пубертатного периода, беспокойный и резкий.
Ступив на тротуар, Фу задержался, чтобы дать мальчику время уйти вперед ярдов на двадцать. Пешеходов на улице было не так много; Он огляделся, пытаясь уяснить, где очутился.
Район был многонациональный: мимо Него проходили чернокожие, белые, азиаты и арабы. Они говорили на дюжине языков. Но, несмотря на то что все эти группы персонажей в этих местах не выглядели уж слишком странно и непривычно, каждый человек по отдельности находился здесь не в своей тарелке.
Так воздействует на людей страх, подумал Фу. Недоверие. Настороженность. Жди неожиданностей с любой стороны. Будь готов или бежать, или драться. А лучше оставайся незаметным, если это реально.
Его избранник придерживался последней методы. Он шагал, опустив голову, и будто не видел никого, кто проходит мимо. А это, думал Фу, только к лучшему, если принимать в расчет Его намерения.
Мальчик приблизился к цели путешествия, и оказалось, что он шел вовсе не к себе домой, как ранее предполагал Фу. Путь юноши проходил через коммерческую зону, заполненную магазинчиками, видеосалонами и букмекерскими конторами, и закончился у маленькой лавки с непрозрачными витринами, в которую мальчик и вошел.
Фу перешел на другую сторону улицы и встал в тени у магазина велосипедов. Оттуда Он мог никем не замеченным наблюдать за Своей добычей. Помещение, куда вошел мальчик, было ярко освещено, и, несмотря на холодную погоду, дверь была распахнута настежь. Там стояли и болтали друг с другом наряженные в пестрые одежды мужчины и женщины, между ними бегала шумная детвора. Интересующий Его мальчик разговаривал с высоким мужчиной в длинной разноцветной рубашке, доходящей до бедер. Кожа мужчины была цвета кофе с молоком, на шее висели резные деревянные бусы. Между ним и мальчиком, по-видимому, существовала какая-то связь, но менее близкая, чем между отцом и сыном. Потому что отца у добычи не было. Фу знал это. Значит, этот мужчина… этот человек приходится мальчику… Да уж, возможно, Фу все-таки ошибся в Своем решении.
Однако вскоре Он убедился, что все-таки был прав, выбрав именно этого мальчика. Толпа расселась на стульях, и начались занятия хоровым пением. Получалось плохо. Слов почти никто не знал, а аккомпанементом служила записанная на кассету музыка явно африканского происхождения, судя по барабанам, преобладающим в аранжировке. Запевала — тот самый мужчина, с которым разговаривал мальчик, — то и дело останавливал хор и заставлял начинать заново. Мальчик тем временем выскользнул на улицу. Застегнул молнию на куртке и направился дальше, мимо торговых заведений. Сгущались сумерки. Фу, никем не замеченный, последовал за ним.
На одном из перекрестков подросток повернул и скрылся на другой улице. Фу ускорил шаги и, завернув за угол, буквально в последний миг успел заметить, что мальчик нырнул в дверь кирпичного здания без окон, рядом с обшарпанной закусочной для трудяг. Фу остановился, оценивая ситуацию. Было крайне нежелательно рисковать, ведь Его могли увидеть, но Он должен убедиться, что мальчик, который избран Им, соответствует требованиям.
Он приблизился к двери. Она оказалась не запертой, и Фу потянул ручку. Темный коридор вел в просторный зал, ярко освещенный. Из этого зала доносились удары, хрипы и изредка резкие, грубые команды: «Ну же, удар, где твой удар, черт возьми!» и «А теперь апперкот, давай!»
Фу вошел в дверь. Его нос сразу же подвергся атаке запаха пыли и пота, кожи и плесени, несвежей мужской одежды. Вдоль коридора на стенах висели плакаты, а на полпути к залу стоял застекленный шкафчик со спортивными наградами. Фу неслышно двинулся вдоль стены. Он уже почти подошел к залу, как вдруг раздался голос:
— Чего тебе тут надо?
Это был голос чернокожего, и при этом недружелюбно настроенного. Фу позволил Себе уменьшиться в размерах, перед тем как обернуться к обладателю голоса. На нижней ступеньке темного лестничного марша, который Фу раньше не заметил, стоял шкаф во плоти. Он был одет по-уличному и натягивал перчатки на широкие ладони.
