Мишель Бюсси - Пока ты не спишь
– За стол, юнга! – строгим голосом скомандовала Аманда, и Малон не стал упрямиться. Ну и ладно, он знает истории про Джека наизусть, куда лучше побыть одному в своей комнате. Аманда знала, как сильно ее мальчик любит уединение, и очень тревожилась, но разве могла она упрекать за это сына?
Малон лежал в кровати, натянув одеяло до подбородка и устроив Гути на подушке. Аманда сидела рядом.
– Послушай меня, милый… бывает, что папа очень громко кричит. Но он тебя любит. Сильно любит! Просто злится иногда.
Малон промолчал.
– Ты ведь понимаешь? – не успокаивалась Аманда.
Мальчик посмотрел на висящий у кровати календарь: ракета причалила к Меркурию.
День путешествия.
Ночью лежать в кровати приятней, чем днем, когда Мама-да кладет его поспать. Ночью планеты и звезды светятся в темноте.
– Когда ты рассказываешь истории, например в школе, когда говоришь, что я – не твоя мама, мне все равно. Я не сержусь, хоть это и неправда, а вот папа просто выходит из себя.
Аманда нежно погладила сына по волосам. Он смотрел на нее во все глаза. Солнце проникало в комнату через оранжевые шторы, заливая помещение медно-красным светом.
– Ты хочешь, чтобы я перестал, да? – пролепетал Малон.
– Хочу, дорогой! Я очень хочу, чтобы ты больше не говорил ничего подобного и выкинул эти мысли из головы.
Малон задумался.
– Я не могу, потому что ты – не моя мама.
Правой рукой Аманда продолжила гладить сына по голове, а левой судорожно вцепилась в детское одеяло, комкая Вуди, Базза Лайтера, Пиль-Пуаля[37].
– Кто тебе это сказал, родной? Кто вбил в голову такую глупость?
– Секрет!
Аманде хотелось закричать в голос, но она наклонилась и прошептала:
– Разве ты не понимаешь, как маме грустно из-за твоих секретов?
Вопрос был риторический. Аманда крепко обняла Малона, вдохнула сладкий запах его волос. Мальчик первым нарушил молчание:
– Не хочу, чтобы ты грустила, Мама-да. Я… я тебя люблю… Сильно-сильно!
– Так пообещай, что перестанешь говорить, будто я не твоя мама. Договорились?
– Даже если я так думаю?
– Да! Не переживай, котенок, глупые мысли исчезнут, как микробы, из-за которых мы болеем, как сыпь во время ветрянки.
Малон высвободился из объятий Аманды и горестно воскликнул:
– Не хочу, чтобы они исчезали, Мама-да! Я должен помнить. Всегда.
На сей раз Аманда не смогла сдержать слез. Она уткнулась лицом в подушку сына, судорожно вздохнула, обняла его еще крепче и прошептала на ухо:
– Не говори так, дорогой. Не нужно, прошу тебя! Кончится тем, что они тебе поверят и разлучат нас, понимаешь? Ты ведь этого не хочешь?
– Нет, Мама-да! Я хочу оставаться с тобой…
– Я тоже! – Аманда всхлипнула. Ей было так страшно, что она никак не могла отпустить сына, и следующие три секунды стали, возможно, самыми сладкими в ее жизни. Ощущение тепла, вкус высохших слез, детская комната оказались вне времени и пространства. Ей казалось, что счастье пребудет с ними вечно. Казалось – пока Малон не закончил фразу:
– …пока не вернется мама и не заберет меня.
23Сегодня в банке тип, стоявший передо мной в очереди к окошку, депонировал чек на 127 000 евро.
Желание убить
Я закадрю его вдову.
Не нравится: 98
Нравится: 459
www.jelanie-ubit.com
Тишину комиссариата нарушила музыкальная отбивка: 17:00. Почти все сотрудники каждый час на минуту отвлекались от своих дел, чтобы послушать новости по радио.
Ведущий больше не упоминал о побеге Тимо Солера после провалившегося захвата в порту Гавра. С раннего утра журналисты местных радиостанций названивали в комиссариат, надеясь узнать что-нибудь новенькое. Один из них даже провел два часа на ступеньках лестницы.
«Никаких деталей сообщить не могу…» – отвечала Марианна. Не из вредности, хотя назойливому репортеру пригрозила проколоть шины скутера, после чего он поспешно ретировался.
Ничего нового! Действительно ничего.
Лейтенант Лешевалье надел куртку:
– Уже пять. Я ухожу…
Марианна кивнула:
– Ладно, давай… а то из-за пробок можешь не успеть к «Вопросам для чемпиона»[38].
– Так и так не успею… – Ж. Б. помахал листком, исписанным женским почерком: – По дороге придется заскочить в «Мон-Гайар» – купить все, что велено.
– Разумно, – похвалил Дед, оторвавшись от компьютера. – Если объявится Солер, можем на неделю засесть в засаду.
– Слушайся Деда, Ж. Б., он наш гуру, – сказала Марианна. – Затарь холодильник, чтобы твое маленькое семейство не погибло голодной смертью.
– И воспользуйся «окном для стрельбы», если мамочка будет настроена, – пошутил Дед. – Помнится, в девяносто пятом, когда сбежал Халед Келькаль[39], мы караулили его одиннадцать ночей подряд…
Ж. Б. вышел в коридор, не снизойдя до ответа.
– Упреждение, вот что важно! – крикнул ему в спину Дед. – Я называл это «предупредительным огнем», когда жил с последней бывшей женой…
Лейтенант Лешевалье не сдержал улыбки.
– У вас есть мой номер – на случай, если дело сдвинется. Но если хотите знать мое мнение…
Он не дал себе труда закончить фразу, и Марианна его не осудила. По большому счету, Ж. Б. прав. Незачем весь вечер торчать без дела в комиссариате, читая и перечитывая отчеты. Алексиса Зерду водили весь день – от бакалеи на улице дю Ок до дома на улице Мишле с заходом в дилерский салон «Форда», бар «Адмирал Нельсон» и тренажерный зал «Физик Форм».
Результат нулевой.
Агент Бурден несколько раз звонил Марианне, чтобы получить инструкции, и не скрывал усталости и разочарования:
– Зерда не прячется! Выставляет напоказ свою спокойную жизнь, ну просто Де Ниро на пенсии[40]. Он либо чист, как первый снег, либо издевается над нами.
Именно что издевается! Майор Огресс не верила в совпадения и не думала, что Алексис Зерда случайно посетил аптеку в квартале де Неж на следующий день после неудавшегося захвата Тимо Солера. Нет, он не просто так купил лекарства и средства для обработки раны, а через несколько минут таинственным образом избавился от пакета в бакалейной лавке.
Зерда – четвертый налетчик. Он защищает Тимо Солера. Остается его прижать!
– Продолжай следить! – приказала она Бурдену. – В конце концов он выведет нас на Солера, иначе тот сдохнет в норе, где затаился. – Она смягчила тон и закончила: – Будь осторожен, Бурден. Не рискуй понапрасну. Тимо Солер – попавший в переплет бедолага, а Зерда – опасный псих. Убийца полицейских. Убийца…
Все звонившие в прямой эфир говорили только о кризисе. Логистическая компания «Атлантик LOG», где работало сто пятьдесят семь человек, объявила себя банкротом. Безработным ведущий давал секунд по десять, и они извергали на систему потоки ненависти. Те, кому повезло больше, тоже высказывали недовольство: «Почему мы должны кого-то содержать на наши налоги?!» У каждого своя революция…
Дед не очень-то вслушивался в горькие монологи неудачников. Он разложил на столе цветные фотографии похищенных в Довиле предметов – диадему от Piaget, очечник от Lucrin и еще несколько десятков роскошных вещиц.
Ну просто набор маленькой принцессы! Когда дело будет закрыто, он, пожалуй, отошлет эти картинки своей внучке Эмме. А сейчас передвигал их, придумывая авангардистское дефиле для воображаемых мужчины и женщины.
– Лично меня скорее волнует обратное, – буркнул лейтенант.
– Обратное чему? – поинтересовалась Марианна.
– Перед ограблением в Довиле все поддались паническим настроениям. Люди изумляются, волнуются, впадают в психоз. А я удивляюсь, что налеты случаются так редко. В дорогих магазинах посетителей днем с огнем не сыщешь. Тебе не кажется странным, Марианна, что люди не громят витрины, а просто смотрят на них, как в телевизор? Им почему-то не приходит в голову, что все эти чудесные, роскошные вещи по праву принадлежат и им тоже. И вообще, раз богатые изобрели деньги, почему бы беднякам не считать кражу своего рода транзакцией?
Майор Огресс зевнула, но лейтенант Паделу так увлекся, что не заметил этого.
– Нет, правда, тебя не поражает, что все эти люди, набивающие товаром тележки, продолжают покорно платить деньги в кассу и обеспечивают магазинам миллиардные прибыли, вместо того чтобы устроить флешмоб и смести все турникеты во всех французских гипермаркетах? Ну разве не странно, что кто-то еще разъезжает по улицам на «порше» – и его не забрасывают камнями, носит на запястье «ролекс» – и ему не отрывают руку? Почему те, кому нечего терять, не пытаются рискнуть хотя бы ради того, чтобы сохранить гордость, удивить любимую женщину, оставить по себе достойную память у детей… Черт, даже покеристы не сдаются, пока карты не открыты!
Лейтенант Пьеррик Паделу мог разглагольствовать часами, и майор воспользовалась короткой паузой, чтобы вставить слово:
