Артур Рив - Золото богов
– Иди-ка сюда! Что ты об этом скажешь?
Я перестал печатать и, не вытащив из машинки лист, поспешил к нему:
– Нашел что-нибудь?
– Можно сказать и так.
По тону следователя было ясно, что он глубоко изумлен собственным открытием.
– Посмотри-ка, – он протянул мне один из листков. – Сравни его с отпечатком из музея.
Детектив быстро отметил карандашом схожие места двух отпечатков.
Убедившись, что следы идентичны, я вопросительно взглянул на него.
– И кто это был? – нетерпеливо спросил я.
Но Кеннеди ответил не сразу, чтобы дать мне проникнуться важностью открытия.
– Мы оба знакомы с человеком, который вошел в музей и скрывался в саркофаге в египетской секции, примыкающей к сокровищнице Нортона, – наконец медленно проговорил он. – Это был Честер Локвуд!
12. Дурной глаз
Выполняя обещание, данное сеньорите, мы с Кеннеди отправились к четырем часам в отель «Принц Эдуард-Альберт».
Я не собирался говорить об этом сеньорите Инес, но после того как выяснилось, кому принадлежат отпечатки ног, найденные в музее, я мог подозревать Локвуда в чем угодно.
Мы нарочно приехали чуть пораньше, чтобы девушке не пришлось оставаться наедине с сеньорой де Моше, и уселись в таком месте вестибюля, откуда был виден вход в чайную комнату.
Едва мы успели устроиться, как Крэг показал мне на Уитни, который только что вошел в отель. Бизнесмен тоже заметил нас и помахал рукой.
– Я много думал после нашей последней встречи, – сказал он, подойдя и усевшись рядом. – Может, я не должен был говорить так о вашем друге Нортоне. Извините, не сдержался. Вам ведь кое-что известно о кинжале, который он потерял, не так ли?
– Я слышал о «большой рыбе», «маленькой рыбе» и о проклятии Мансиче, если вы это имеете в виду, – ответил сыщик. – И, кажется, кинжал инков каким-то образом со всем этим связан?
– Да… Еще как связан с peje grande, – подтвердил Стюарт.
Под его напускным спокойствием угадывалось скрытое возбуждение. Можно было подумать, что он хватил лишнего, но его глаза не походили на глаза человека, который слишком много выпил. Я уже не в первый раз видел такие расширившиеся зрачки, такое пучеглазие, такой странный блеск… Но не успел я как следует обдумать странные симптомы, наблюдавшиеся время от времени и у Локвуда, и у Уитни, как вошла сеньорита Мендоза.
Крэг встал, встретил ее и проводил к нашим креслам. Инес приветствовала меня улыбкой, но при виде Стюарта слегка покраснела и бросила на Кеннеди вопросительный взгляд.
– Сеньоры де Моше в чайной комнате еще нет, – пояснил он. – Мы решили пока посидеть здесь, в коридоре, и подождать ее появления. А мистер Уитни только что пожелал к нам присоединиться.
Мне интересно было посмотреть, как поведут себя Стюарт и Инес, потому что я впервые видел их вместе.
– Да, мы говорили о сокровище, – с энтузиазмом сообщил бизнесмен. – Должен сказать – мы с Локвудом не единственные, кто ищет peje grande. Но мы единственные ищем в нужном месте.
Он подался вперед и сказал с таким видом, словно поверял девушке большой секрет:
– Ваш отец, сеньорита, был единственным, кто смог добиться от правительства монополии на наши поиски, которые, я твердо верю, закончатся оглушительным успехом. Пусть кто-то до нас нашел «маленькую рыбу», зато мы найдем «большую рыбу»!
Начав говорить почти шепотом, он все больше повышал голос, и я перехватил тревожный взгляд Инес, брошенный на моего друга. «Вот видите? – вопрошал этот взгляд. – Он такой же, как остальные охотники за сокровищами. И думать не может ни о чем другом!»
– Мы найдем тайник, – все пронзительней продолжал Уитни, – сколько бы препятствий люди или демоны ни поставили на нашем пути! Сокровище будет нашим! Проклятие Мансиче – плевать я на него хотел! Ха!
Он с вызывающим видом щелкнул пальцами. Уж не знаю, была ли это просто бравада или он и вправду был так уверен в успехе. Зато я знал, что сеньорита Инес права: он и вправду вел себя как одержимый. Словно некая дьявольская сила овладела разумом этого человека и он боролся с ней, но не мог победить. Глаза его, казалось, готовы были выскочить из орбит, будто он страдал базедовой болезнью. Вдруг он уставился на что-то через мое плечо, заставив меня оглянуться.
Из лифта только что вышли сеньора де Моше и Альфонсо. Они неторопливо двинулись по коридору, оглядываясь по сторонам. Заметив нашу маленькую компанию, перуанка прямиком направилась к нам. Неудивительно, что ее заметил только Стюарт: все мы, кроме него, сидели к лифтам спиной.
Интересно, какие отношения связывали эту откровенно чувственную женщину и расчетливого полнокровного мужчину? Сейчас Уитни выглядел так, словно был заворожен ее взглядом. Он встал, как-то судорожно поклонился, и мне вспомнился «Бес противоречия» Эдгара По. Человеку, имеющему такие увлечения, как у Стюарта, следовало бы держать ухо востро с этой женщиной. Бизнесмен, поглощенный мечтами найти «Золото богов», и перуанка, считающая это золото проклятым, – они должны были отталкиваться друг от друга, как масло и вода. Но я видел, что Уитни притягивает к сеньоре де Моше некая невидимая могучая сила. Я уж думал, он сейчас направится к ней, но он стоял неподвижно, молча глядя на даму.
Кеннеди поклонился ей и знаком дал понять, что мы сейчас перейдем в чайную комнату.
Тут я взглянул на Инес – как раз вовремя, чтобы заметить, что она смотрит на мать своего поклонника с тревогой, почти с ненавистью. Никогда еще я не видел у кроткой и доброй девушки такого выражения лица.
Альфонсо, замешкавшийся у газетного киоска, только сейчас отвернулся от него и заметил нас. Даже на расстоянии было видно, какой пылкий взгляд он устремил на прекрасную юную перуанку. Лицо сеньориты немного смягчилось, но всего на одно мгновение, а потом она опустила глаза.
– Не буду вас больше задерживать, – заявил вышедший из ступора Стюарт. – Когда я начинаю разговаривать о своих… о наших планах насчет Трухильо, я могу продолжать целый день. Тема просто удивительная, необыкновенная. Мы понятия не имеем, какое состояние лежит в тех тайниках, но во всем нашем городе никто не имеет таких перспектив, как мы с Локвудом. Сейчас мы готовимся к решительному штурму, а когда время придет… Эта сенсация потрясет Уолл-стрит! А уж вы мне поверьте, тамошних деятелей нелегко потрясти!
Хоть он и говорил по-прежнему взвинченно и дико, его стоило послушать. Какими бы ни были другие его качества, эта личность обладала несравненным даром убеждения, помогавшим добиваться успеха в рискованных начинаниях. Любой человек с воображением поддался бы сверкающему очарованию магических слов – peje chica. А уж когда Уитни начинал толковать о peje grande, кто не заразился бы энтузиазмом охотника за золотом? Стоило бизнесмену оседлать своего любимого конька, как даже мне начинали мерещиться несметные сокровища.
– Что ж, мистер Уитни, если вы останетесь в отеле, я загляну к вам после этой встречи и с удовольствием поболтаю еще, – сказал Крэг.
– Помните, она замечательная женщина! – хриплым шепотом сообщил Стюарт напоследок, снова уставившись на индианку.
Ему как будто стоило большого усилия произнести эти слова.
После такого напутствия мы покинули его и вошли в затененную чайную комнату с плетеными стульями и столами, с отбрасывавшими мягкий розовый свет лампами, призванными создавать «вечерний полумрак» в разгар летнего дня. Посреди комнаты успокаивающе журчал фонтан. Все здесь было устроено с тем расчетом, чтобы придать комнате экзотический и романтический вид.
Альфонсо и его мать выбрали дальний угол, больше прочих укрытый в тени. Две плетеные скамьи с высокими спинками неплохо защищали рассевшихся у стола от любопытных ушей и глаз.
– Присаживайтесь, – сказал юноша, подводя к столику мисс Инес.
Когда все расселись, я увидел, что он устроил все так, чтобы сесть рядом с девушкой. Следователь же занял место там, откуда ему было удобнее за всеми наблюдать.
Ситуация была довольно деликатной, и я приготовился посмотреть, как справится с ней мой друг. Да, сеньор де Моше нас пригласил, но ведь именно Кеннеди позаботился о том, чтобы Инес приняла приглашение. Перуанка, без сомнения, тоже это знала: обратившись к юной гостье, она то и дело поглядывала на детектива.
– Я узнала от Альфонсо о кончине вашего отца, – заговорила сеньора мягким голосом, – и не могла не сказать, как глубоко я вам сочувствую. Конечно, я старше вас и повидала больше горя. Но я знаю, что в юном возрасте все воспринимается куда острее. И ваша потеря так ужасна. Я не простила бы себе, если бы не попыталась вас поддержать.
Она говорила с искренним сочувствием… Или изображала сочувствие – убедительно, так убедительно, что на мгновение я усомнился в длинной цепи подозрений, которую выковал против нее и ее сына. Можно ли разговаривать таким теплым голосом с девушкой, против которой таишь зло? К кончине отца которой ты причастна? И ведь в музее в ночь убийства побывали не мать и не сын де Моше, а Локвуд!
