Ангелы и демоны - Браун Дэн

— Это помещение мы называем аннигиляционной камерой, — пояснила Виттория.

— И вы действительно наблюдали аннигиляцию? — посмотрел на нее Колер.

— Отец просто восторгался этим физическим явлением, — ответила Виттория. — Огромное количество энергии из крошечного образца антивещества.

Девушка выдвинула из стены под окном стальной с загнутыми краями и потому похожий на противень лист, положила на него сосуд с антивеществом и задвинула этот необычный поднос обратно. Затем она потянула за находящийся рядом рычаг. Не прошло и секунды, как за стеклом они увидели ловушку. Сфера покатилась по широкой дуге и остановилась на металлическом полу почти в самом центре помещения.

— Сейчас вы впервые в жизни сможете наблюдать процесс аннигиляции вещества и антивещества, — с легкой улыбкой объявила девушка. — В процессе участвуют миллионные доли грамма антиматерии. Мы имеем дело с относительно небольшим образцом.

Лэнгдон взглянул на одиноко стоящую на полу огромного бака ловушку антивещества. Колер же просто прильнул к окну. Вид у директора, надо сказать, был довольно растерянный.

— В обычных условиях аккумулятор прекращает действовать через сутки. Однако в этом помещении в пол вмонтированы сильные магниты, способные нейтрализовать магнитное поле ловушки. В тот момент, когда вещество и антивещество соприкоснутся, произойдет…

— Аннигиляция, — прошептал Колер.

— Да, и еще кое-что, — сказала Виттория. — Антивещество порождает чистую энергию. Вся его масса полностью превращается в фотоны. Поэтому не смотрите на образец. Прикройте чем-нибудь глаза.

Лэнгдон немного волновался, но ему казалось, что девица переигрывает, чересчур драматизируя ситуацию. Не смотреть на этот сосуд? Похожая на прозрачный теннисный мяч ловушка находилась от него в добрых тридцати ярдах. Зрителей от нее защищало толстенное и вдобавок затемненное органическое стекло. А образец в ловушке был просто микроскопическим. Прикрыть глаза? Сколько энергии способна выделить подобная…

Но додумать до конца Лэнгдон не успел. Девушка нажала кнопку, и он мгновенно ослеп.

В сосуде возникла сияющая точка, которая вдруг взорвалась ослепительной вспышкой, и волна света, по аналогии с воздушной волной от обычного взрыва, со страшной силой ударила в затененное стекло прямо перед ним. Лэнгдон непроизвольно отступил назад. Стены помещения завибрировали, а свет, вначале заполнивший всю стальную комнату, снова стал стягиваться в одну точку, чтобы через мгновение превратиться в ничто. Лэнгдон беспомощно моргал. Глаза у него болели, и зрение возвращаться не спешило. Когда оно все же вернулось, американец увидел, что шарообразный сосуд исчез без следа. Испарился.

— Б… Боже мой! — прошептал изумленный Лэнгдон.

— Именно это и сказал мой папа, — печально произнесла Виттория.

Глава 23

Колер молча смотрел через затененное стекло в аннигиляционную камеру. То, что он увидел, его потрясло. Рядом с ним стоял Роберт Лэнгдон, которого этот спектакль поразил еще больше.

— Я хочу видеть отца, — потребовала Виттория. — Я показала вам лабораторию, а теперь желаю взглянуть на папу.

Колер медленно отвернулся от окна. Слов девушки директор, судя по всему, просто не слышал.

— Почему вы с отцом так долго ждали, Виттория? Об этом открытии вам следовало немедленно сообщить мне.

На это имеются десятки причин, подумала девушка, а вслух произнесла:

— Если не возражаете, директор, мы все это обсудим позже. А сейчас я хочу увидеть папу.

— Ты представляешь, к каким последствиям может привести это открытие?

— Естественно! — резко бросила Виттория. — К росту доходов ЦЕРНа! Значительному росту. А сейчас я настаиваю…

— Теперь я понимаю, почему вы все держали в тайне, — гнул свое Колер, явно стараясь уязвить собеседницу. — Ты и твой отец опасались, что совет директоров потребует запатентовать вашу технологию.

— Она должна быть запатентована, — сердито ответила Виттория, понимая, что директору все же удалось втянуть ее в спор. — Технология производства антивещества — дело слишком серьезное и весьма опасное. Мы с отцом не спешили с сообщением, чтобы усовершенствовать процесс и сделать его более безопасным.

— Иными словами, вы не доверяли совету, опасаясь, что он пожертвует наукой во имя своей алчности?

Виттория была поражена тем, с каким равнодушием директор произнес эти слова.

— Имелись и другие мотивы, — сказала она. — Папа не торопился, желая представить свое открытие в самом лучшем свете.

— И что же это должно означать?

«Ты еще спрашиваешь, что это должно означать?» — подумала она, а вслух сказала:

— Вещество из энергии, нечто из ничего… Но ведь это, по существу, научно доказывает возможность акта Творения. Разве не так?

— Значит, он не хотел, чтобы религиозные последствия его открытия погибли под натиском коммерциализации?

— В некотором роде — да.

— А ты?

Виттория, как ни странно, придерживалась диаметрально противоположных взглядов. Коммерческая сторона вопроса имела решающее значение для успешного внедрения любого нового источника энергии. Хотя антивещество, как источник чистой энергии, обладало неограниченным потенциалом, преждевременное разглашение тайны грозило тем, что новый вид экологически чистой энергии пострадает от политики и враждебного пиара так, как до него ядерная и солнечная энергия. Ядерная энергия получила распространение до того, как стала безопасной, и в результате произошло несколько катастроф. Солнечная энергия начала использоваться, еще не став экономически выгодной, и инвесторы потеряли большие деньги. В результате оба вида энергии имели скверную репутацию, и перспективы их применения были туманны.

— Мои задачи не столь грандиозны. Я вовсе не стремилась примирить науку и религию.

— Тобой больше двигала забота об окружающей среде? — высказал предположение Колер.

— Неисчерпаемый источник энергии. Никаких открытых выработок. Полное отсутствие радиации и иных видов загрязнения. Использование энергии антивещества могло бы спасти нашу планету…

— Или уничтожить, — саркастически фыркнул Колер. — Все зависит о того, кто станет ее использовать и с какой целью. Кто еще знает о вашем открытии? — спросил директор. От его слов, как и от всей его сгорбленной фигуры, вдруг повеяло леденящим холодом.

— Никто, — ответила Виттория. — Я вам это уже говорила.

— В таком случае… почему ты полагаешь, что твой отец убит?

— Понятия не имею, — сказала девушка, напрягшись всем телом. — У него были враги здесь, в ЦЕРНе, и вы об этом знаете. Но это никак не было связано с антивеществом. Мы поклялись друг другу хранить открытие в тайне еще несколько месяцев. До тех пор, пока не будем готовы.

— И ты уверена, что твой отец хранил молчание?

Этот вопрос вывел Витторию из себя.

— Папа всегда хранил даже более суровые обеты, чем этот!

— А ты сама никому не проговорилась?

— Конечно, нет!

Колер вздохнул и замолчал, словно для того, чтобы хорошенько продумать то, что собирался сказать.

— Допустим, что кто-то каким-то образом смог об этом узнать, — после довольно продолжительной паузы произнес он. — Допустим также, что этот неизвестный получил доступ в лабораторию. За чем, по твоему мнению, этот гипотетический взломщик мог охотиться? Не хранил ли твой отец здесь свои рабочие тетради или иные документы?

— Директор, я терпеливо отвечала на ваши вопросы и теперь хочу получить ответ на свои. Вы продолжаете твердить о возможном взломе, хотя сами видели наш сканер глазного дна. Мой отец чрезвычайно серьезно относился к вопросам безопасности и проявлял исключительную бдительность.

— Умоляю тебя, успокой мое сердце, — умоляющим голосом произнес Колер, ввергнув девушку в замешательство. — Что здесь могло пропасть?

— Представления не имею, — сердито ответила она, оглядывая лабораторию. Все образцы антивещества находились на своих местах. Рабочее место ее отца тоже не претерпело никаких изменений. — Сюда никто не входил, — наконец объявила Виттория. — Здесь, наверху, все находится в полном порядке.