Закрыто на зиму - Хорст Йорн Лиер

– Барон де Онья, – прочел он вслух надпись на этикетке и посмотрел на диван.

Сюзанне улыбнулась и ободряюще кивнула. Он улыбнулся в ответ. Она вошла в его жизнь два года назад и заняла в ней важное место. Неделю назад они съехались из-за того, что ее квартиру залило водой. Он не говорил ей этого, но ему нравилось, что она теперь живет в его доме.

Он захватил два бокала и кинул новый взгляд в окно, но не увидел ничего, кроме собственного отражения. Широкое лицо с грубыми чертами и карими глазами. Затем он повернулся к стеклу спиной, подошел к дивану и присел рядом с Сюзанне.

В телевизоре Томас Рённинген заполнял студию интересными гостями, которые могли взглянуть на один вопрос с различных точек зрения. Вистингу нравилась манера передачи совмещать развлекательную направленность и тяжелые темы. Ему нравился и ведущий. Томас Рённинген обладал мальчишеским шармом и мог создать интимную, искреннюю, доверительную атмосферу под светом видеокамер. Он вел себя как исследователь. Всегда задавал гостям умные и верно сформулированные вопросы. Вместо того чтобы припереть к стенке прямыми вопросами, он выманивал из собеседника признания, просто позволяя беседе идти своим ходом.

Сюзанне забрала бокалы и поставила их на стол. Вистинг сбегал за штопором. Прежде чем сесть, он снова посмотрел в окно гостиной. Похоже, еще одна машина со спецсигналом ехала в том же направлении, что и предыдущая. Машинально он посмотрел на наручные часы и отметил время: 22:02.

– Ну, поздравляю, – сказала Сюзанне и подняла бокал, чтобы он налил вина.

– Что ты имеешь в виду?

– С домом, – улыбнулась она и кивнула в сторону ключа на столе.

Вистинг плюхнулся обратно на диван.

День начался со встречи в адвокатской конторе в Осло.

Дяде Георгу было семьдесят восемь лет, и бо́льшую часть своей жизни он провел, развивая инженерную компанию, занимающуюся экономией электроэнергии. Вистинг никогда до конца не понимал, что это значит, но знал, что дядя разработал и запатентовал оборудование для дезинфекции и очистки воды и воздуха.

Своим предназначением дядя Георг считал преумножать нажитое, кроме того, он имел врожденную неприязнь к налогам и сборам. Из-за этого он несколько раз сталкивался с судебной системой, в результате чего его обязали уплатить налоги со всеми штрафами и дали условный срок.

Встреча в адвокатской конторе была посвящена последней воле Георга Вистинга. Речь шла о том, что государство никаким образом не должно претендовать на имущество после смерти дяди. Адвокат был специалистом в области наследного права и составил довольно запутанный план того, как дядя Георг распределит свое имущество перед смертью.

Вистинг, например, стал владельцем летнего дома в Вэрвогене возле Хельгероа. Его цена была искусственно занижена настолько, насколько позволял закон, чтобы база для налога на наследство уменьшилась до минимальной.

Это сделало его состоятельным мужчиной. Нет, дело не в средствах. Деньги не были проблемой. Он зарабатывал относительно хорошо, к тому же из-за работы у него не было времени их тратить. Были и другие деньги. Оставшиеся после Ингрид. И он, и дети получили миллионные компенсации, когда она погибла в Африке на задании от норвежского агентства поддержки развивающихся стран четыре года назад. Деньги лежали на счету и каждый месяц обрастали процентами. Вистинг был не в состоянии их трогать.

Он помнил время, когда они только поженились, а Ингрид ждала двойняшек. Расходы увеличились. Случалось, им приходилось искать пластиковые бутылки, чтобы сдать в переработку, когда к концу месяца зарплатный счет опустевал. Теперь он больше не смотрел на цену, когда отправлялся за покупками.

Адвокат предложил проанализировать счета и составить план по максимальному снижению налоговых обязательств. Вистинг вежливо отказался.

Люди на экране над чем-то смеялись.

– Я завидую таким людям, – сказала Сюзанне и кивнула в сторону телевизора.

Вистинг согласно кивнул, хотя не понял до конца, каких именно людей она имела в виду. Ему просто нравилось сидеть вместе с ней на диване.

– Таким, которые просто делают, что хотят, – продолжила она. – Которые осмеливаются поставить на кон все. Отказаться от привычного и надежного, а вместо этого делать что-то новое и интересное. Таким, как Сигрид Хеддаль.

Вистинг посмотрел на экран. Женщина лет пятидесяти оживленно рассказывала о чем-то под названием «Безопасное будущее».

Сюзанне посмотрела на него:

– Подумай только, женщина за пятьдесят бросает стабильную работу проектного менеджера в экономической отрасли и уезжает в Аддис-Абебу, чтобы работать волонтером с сиротами. Здесь без мужества не обойтись.

Вистинг кивнул. Ему нравилась эта сторона личности Сюзанне.

– Томми тоже такой человек.

Он говорил о молодом человеке Лине, датчанине. Год назад Томми Квантер уволился с работы стюарда на рыбоперерабатывающем траулере, продал свою квартиру и съехался с дочерью Вистинга. Деньги от продажи квартиры он инвестировал в ресторанный проект в Осло вместе с парой товарищей. Вистинг считал Томми мечтателем. Не то чтобы он высоко ценил это качество.

Чуть раньше, после встречи с адвокатом, они с Сюзанне поужинали в ресторане Томми вместе с Лине. Вистинг впервые побывал там и понял, что это не обычная забегаловка. Это был трехуровневый ресторанный дом под названием «Шазам Стейшн»: в подвале был ночной клуб, на первом этаже кафе-бар, а на верхнем этаже ресторан.

Томми отвечал за кухню и работу ресторана. Он не смог с ними поужинать, но позаботился о том, чтобы они получили ужин из четырех блюд. Еда была вкусной, но не в ней дело. Куда подевались все гости в суматошный пятничный вечер? В зале было занято всего несколько столов, а официанты выглядели так, будто им нечего делать. Если так происходило каждый день, то деньги, вложенные Томми в ресторан, находились в опасности.

Он никогда по-настоящему не понимал, что дочь нашла в Томми. Действительно, он мог быть и серьезным, и эрудированным, и даже Вистингу было очевидно его обаяние. Однако он совершенно не мог ему доверять. Дело было даже не в том, что на парне висела старая судимость за наркотики или что он бывал упрямым эгоистом. Просто Вистингу казалось, что Томми не тянет на человека, с которым его дочери следовало бы строить планы на будущее.

Иногда он размышлял, основан ли его скептис только на том, что Лине его дочь, но приходил к выводу, что это не так. В последнее время, когда он видел их вместе, Лине заметно чаще обращала внимание на отрицательные черты Томми. Она частенько злилась на вещи, которые говорил и делал ее любимый, и Вистинг должен был признать, он рад, что она перестала во всем соглашаться с молодым человеком.

– Если не осмелиться воспользоваться шансом попробовать что-то новое, можно и не надеяться достичь чего-то, – продолжала Сюзанне. – И что терять? Независимо от того, сколько раз человек терпит поражение, он приобретает каждый раз новые знания. Любой опыт ценен. И положительный, и отрицательный.

Одному из гостей передачи задали вопрос, на который тот не сразу смог найти ответ. В возникнувшей тишине Вистинг мог расслышать далекие звуки полицейской сирены.

Он взял бокал со стола и замер с вином в руке.

– А ты бы могла открыть ресторан? – спросил он.

– Да, – ответила она удивленно и улыбнулась ему. – Может, не совсем ресторан, а небольшое арт-кафе. Жизнь слишком коротка, чтобы проводить ее так, как я сейчас. Приходить в офис каждое утро. Встречи, планирование бюджета, урезание расходов, проекты.

Сюзанне трудилась социальным педагогом в норвежской службе защиты детей и много лет работала с молодыми и одинокими просителями убежища. В последние годы работа принимала все больший административный уклон, и сейчас она работала в кабинете, никак не контактируя с теми детьми, которым хотела помочь.

– А как назовешь? – продолжил он и поставил бокал обратно, так и не пригубив.

– Что ты имеешь в виду?