Лицо под вуалью - Ренделл Рут
– Что вы думаете о миссис Робсон? – спросил он. Это был метод Вексфорда, и хотя Майкл не полностью его одобрял, он подумал, что сейчас его можно с успехом применить.
Его собеседница некоторое время молчала, как будто ответ потребовал от нее больших раздумий и расчетов.
– Она была компетентной и очень надежной, – сказала она наконец. – И всегда звонила по телефону, вы понимаете? Она предупреждала по телефону, если опаздывала даже всего на десять минут.
Бёрден невольно опять увидел сходство между убитой женщиной и Дороти Сандерс. Оно проявилось и в этом пункте – их общая одержимость временем. Но ему нужно было место встречи, место, где Гвен Робсон с Клиффордом Сандерсом могли столкнуться.
– Я не хочу плохо говорить о ней. Она умерла ужасной смертью, – добавила женщина.
– Этого никто не узнает, – заверил ее Майкл, и в нем зародилась надежда. – То, что вы мне говорите, останется конфиденциальным.
– Ну, тогда… Она была жуткой сплетницей. Конечно, я не так уж часто имела с ней дело и, по правде сказать, избегала частых контактов с ней, но иногда мне казалось, что она больше всего любила разузнавать о личных неприятностях какой-нибудь бедной старушки или о какой-то тайне и тому подобном, и разносить эти сплетни по всему городу. Конечно, она всегда сначала уверяла эту старушку в том, что все это не выйдет за пределы ее стен, что она больше никому об этом не скажет и так далее. Я не говорю, что это наносило какой-то вред, не говорю, что она была злой. Собственно говоря, все это она делала с сочувствием, хотя и была склонна читать мораль. Вы знаете, о чем я говорю: как это дурно рожать ребенка вне брака, как несправедливо по отношению к ребенку и как люди, которые просто живут вместе, не знают радостей счастливого брака.
– Кажется, в этом нет ничего такого, – сказал Бёрден.
– Наверное, нет. Она была очень разговорчивой, не закрывала рта. И была предана своему мужу. Она была одной из тех женщин, которые замужем за совершенно обычным человеком, но всем рассказывают, какой он чудесный – один на миллион – и как им повезло, что они заполучили такого мужчину. Не знаю, искренни они или стараются создать впечатление, что их брак – исключительный… Помню, как однажды она здесь распространялась о каком-то знакомом, у которого оказалась премиальная облигация. Сказала, что если б это случилось с ней, то первое, что она сделала бы – это купила своему мужу особенную машину. Не знаю, какую, может, «Ягуар». А потом повезла бы его отдыхать на Карибы… Во всяком случае, вы получили список: это самое большее, что я могу сделать, и надеюсь, он вам поможет.
Майкл был разочарован. Он и сам не знал толком, чего ожидал: увидеть в списке имя человека, возможно, связанного со свидетелем по этому делу, или с одним из тех людей, с кем он разговаривал в связи с этим делом. Собственно говоря, раз уж он так далеко зашел, следовало поговорить с любым человеком из этого списка. Это может сделать Арчболд или Дэвидсон. Среди тех, против чьего имени стоял крестик, Бёрден заметил имя человека, раньше жившего в одном из домов в Хайлендз, напротив дома самих Робсонов: Эрик Своллоу, тупик Берри, 12, Хайлендз. Но что это могло означать? Единственной разницей между Эриком Своллоу и остальными было то, что он являлся «клиентом», который случайно проживал на противоположной стороне улицы от дома уборщицы из социальной службы.
Алиби Клиффорда Сандерса стояло вторым в списке важных дел Бёрдена на этот день. Он увидел в своих заметках, что, по словам Клиффорда, тот ушел от психотерапевта Сержа Олсона в шесть вечера. Куин-стрит, где Олсон снимал помещение в квартире над парикмахерской, была оборудована счетчиками за стоянку, и за исключением воскресного утра там обычно имелись свободные места для парковки. Майкл договорился с Олсоном о встрече в половине первого дня и теперь стоял на Куин-стрит и наблюдал за ней: в конце утра, в понедельник, три из двенадцати мест были свободны. Клиффорд легко мог сесть в свою машину и уехать до двух минут седьмого, если вышел от психолога в шесть. К этому времени самые большие пробки на Кингсмаркхэм уже рассасываются, и он легко мог бы добраться до автостоянки торгового центра «Баррингдин» к десяти минутам седьмого. Но он никак не мог, если говорил правду, оказаться там раньше, чем без пяти минут шесть.
Ненадолго зайдя в полицейский участок, Бёрден позвонил в Королевскую лечебницу Стоуэртона, и ему сказали, что «состояние Вексфорда удовлетворительное, он спокоен» – формулировка, которая нервного человека наводит на мысль о неизбежности смерти. Инспектор не стал зря терять время на справочную, а позвонил Доре, в дом к их старшей дочери. Там ему сказали, что если у Вексфорда будет наблюдаться дальнейшее улучшение, он сможет выписаться из больницы в четверг. А сам Вексфорд говорил, что собирается выписаться завтра. В его доме находились эксперты по взрывам, которые просеивали щебенку, и пока не закончат, нельзя приступать к расчистке мусора, рассказал старший инспектор. Бёрдену еще рано было отправляться на встречу, и он прошелся взад и вперед, заглядывая в окна заново отделанного банка «Мидленд», обувного магазина и магазина игрушек. Но думал он при этом о бомбе и гадал, действительно ли она предназначалась Шейле. Зачем кому-то взрывать известную актрису? Потому что она перерезала проволоку ограды вокруг военно-воздушной базы Министерства обороны?
Бёрден очень неодобрительно относился к кампании за ядерное разоружение, к «Гринпис», «Друзьям Земли» и вообще «всем этим людям». Это был один из немногих вопросов, по которым они с женой расходились во взглядах, или тех вопросов, во взглядах на которые жена не перетянула его на свою сторону. Он считал, что все они чудаки и анархисты и либо заблуждаются, либо находятся на содержании у русских. Но вполне возможно, что другие чудаки, не менее, если не более достойные порицания, могут попытаться их взорвать. Такая попытка была предпринята – и успешно – в случае с судном «Гринпис» в южной части Тихого океана. С другой стороны, предположим, какой-то враг Вексфорда – даже, если это предположение не слишком нереальное, кто-нибудь, замешанный в деле Робсонов, – узнал, что когда к нему приезжает Шейла, он всегда переставляет ее машину, чтобы загнать в гараж свою? Бёрден не был уверен, что это именно так, но считал это вероятным, зная своего шефа. Вечер в тот день был темный, туманный. Можно ли подкрасться незаметно через пустой участок и прикрепить бомбу к днищу «Порше»? Майкл обнаружил, что очень мало знает о бомбах.
Парикмахерская называлась «Волосяной покров». Вексфорд, который из любопытства посмотрел это название в словаре, сказал ему, что оно служит собирательным названием меха, волос и шерсти млекопитающих. Она открылась всего шесть месяцев назад, и ее внутренний интерьер был отделан в стиле хай-тек и очень напоминал внутренности компьютера. Но здание, в котором она размещалась, было таким же древним, как и любой дом в этой части Кингсмаркхэма на Хай-стрит, и узкой, крутой лестнице, по которой поднимался Бёрден, было добрых полтораста лет. Судя по червоточинам в ступеньках, долго она не продержится. Если б женщина, спускающаяся по ней, не была такой же худой, как Майкл, они бы с трудом разминулись, так как никто из них не был готов отступить назад. Дверь наверху оказалась приоткрытой. Звонок отсутствовал, и поэтому инспектор распахнул ее и вошел, крикнув: «Есть кто-нибудь?»
Он очутился в прихожей, где не было никакой мебели, если не считать напольных подушек и какого-то предмета, свернутого до размера большого чемодана и напомнившего ему переносную скамейку, которую он однажды одолжил, чтобы поклеить обои – только этот предмет больше походил на массажный стол. Потолок был неумело разрисован знаками Зодиака, а на стенах висели странные плакаты: на одном была изображена пара сапог, из которых не торчали ноги, но зато были четко видны отдельные пальцы ног с ногтями на них. Вексфорд объяснил бы ему, что они взяты из картины Магритта [4]. На втором плакате были нарисованы коты в сапогах верхом на белых конях. Бёрден вспомнил, что Клиффорд Сандерс рассказывал ему о своих ощущениях, и подумал, что именно так он чувствует себя здесь – чувствует угрозу.
