Джорджетт Хейер - Убийство в Эшли-Грин
– Не путай мотивы. Я убил его ради денег. У тебя мотив благородный, у Рудольфа низменный.
– Не более низменный, чем твой!
– Да, дорогая моя! Он подходит под ту же статью, что шулерство и магазинные кражи.
– Замолчи, Кеннет, – вмешался Джайлс. – Все это никуда не ведет и не особенно приятно для Мезурье. Мезурье, ты был в своей машине в ночь убийства?
Рудольф неуверенно переводил взгляд с одного на другого.
– Не скромничай, – посоветовал Кеннет. – Все мы уже понимаем, что да.
– Ну, говоря по правде, был, – сказал Рудольф, делая решительный шаг. – Вот почему это так ужасно. – Он принялся нервозно расхаживать взад-вперед по квартире. – Когда этот детектив спросил меня, я стал отрицать. Что еще оставалось делать? Они не могут доказать, что я не был дома. Это была бы лишь косвенная улика, и мне казалось, самое лучшее утверждать, что я был дома. Только теперь ты говоришь, – он взглянул на Джайлса, – что если я находился в своей машине, то не мог совершить убийство, поэтому… – Он умолк и издал нервозный смешок. – Поэтому теперь я не знаю, что делать.
– Если повезет, – заметил Кеннет, – мы взвалим это убийство на Рудольфа.
– Не смешно, – сдавленно сказал Мезурье.
– Зависит от точки зрения. Это гораздо смешнее, чем иметь тебя в зятьях.
Антония вскочила с кресла.
– Заткнись, черт возьми! – злобно сказала она. – Если на то пошло, я предпочла бы взвалить убийство на Виолетту, чем иметь ее в невестках! Рудольф ничем не хуже ее.
– Спасибо, голубушка, – послышался от двери вкрадчивый голос. – Как мило с твоей стороны! И что мне делать?
Кеннет сел, опустив ноги на пол.
– Дорогая! – сказал он. – Входи, присоединяйся к компании. Все отлично проводят время.
Виолетта Уильямс все еще держалась за дверную ручку рукой в перчатке. На ней было восхитительное цветастое платье и широкополая шляпа в тон ему. В руках она держала зонтик от солнца. Приподняв выщипанные брови, Виолетта спросила:
– Уверен, что я не буду de trop?[2]
– Ты не можешь быть лишней. Тони просто отплачивала мне той же монетой. Ты ведь знакома с Джайлсом? Входи, моя прелесть, садись и слушай новые откровения.
Мезурье сделал протестующий жест, но Антония вполне логично указала ему, что Кеннет все равно должен рассказать обо всем своей невесте, так что пусть уж покончит с этим. Поскольку внимание Кеннета было полностью сосредоточено на Виолетте, которая подошла к дивану и вполголоса разговаривала с ним, Мезурье использовал возможность спросить Джайлса, почему его машина должна создавать алиби.
– Если ты убил Арнольда, – ответил Джайлс, – и возвращался в Лондон на своей машине, кто увел оттуда машину Арнольда?
К несчастью, Кеннет услышал это и тут же сказал:
– Сообщник.
– У меня не было сооб… то есть… ради бога, перестань вмешиваться!
– Если угодно, сообщник, – сказал Джайлс. – Но кто?
– Разумеется, Тони.
– Кеннет, дорогой, не стоит говорить таких вещей даже в шутку, – мягко упрекнула его Виолетта.
Антония же отнеслась к предположению брата с интересом.
– Ты хочешь сказать, что мы вдвоем устроили заговор, и я заманила Арнольда в колодки, а Рудольф следовал за нами в своей машине и прикончил его? Это бессмысленно, потому что я провела ночь в коттедже, и вряд мне хватило бы времени отогнать в Лондон машину Арнольда и вернуться обратно. Во всяком случае, я этого не делала, так что это исключается. Я знала, что Джайлс что-нибудь придумает.
Мезурье глубоко вздохнул:
– Как глупо, что я сам не подумал об этом! Большое спасибо. Разумеется, меня это полностью оправдывает!
– Ничего подобного! – воскликнул Кеннет. – У тебя мог быть еще один сообщник, и ты мог переставить номерной знак своей машины на машину Арнольда.
– Слишком умно, – возразила Антония. – Рудольф ни за что не додумался бы до такой хитрости, правда, Рудольф?
– Хуже всего в этих людях то, что они намереваются совершить убийство и оставляют все на волю случая, – сказал Кеннет.
Мезурье решил не реагировать на это и, повернувшись к Джайлсу, спросил, уверен ли тот, что это алиби надежно. Джайлс охладил его оптимизм ответом, что не уверен ни в чем.
Виолетта, лениво игравшая замком своей сумочки, подняла большие, непроницаемые глаза к лицу Мезурье и спросила его прекрасно модулированным голосом, что он делал в Хенборо той ночью.
– Пожалуйста, не считай меня бесцеремонной! – сказала она. – Но меня разбирает любопытство. И мне эта поездка почему-то кажется странной.
Ее слова ошеломили Мезурье, что не укрылось от глаз Кеннета, который сел на спинку дивана и заявил:
– Теперь, вероломный, ты у меня в руках!
Мезурье взглянул на него со жгучей ненавистью и ответил:
– Не понимаю, какое это имеет значение.
Этот беспомощный ответ восстановил против него невесту. Антония заговорила суровым тоном:
– Джайлс не сможет помочь тебе, если будешь вести себя как идиот. У тебя должна была быть какая-то причина ехать в ту ночь в Хенборо, и если ты ее скрываешь, это лишь усиливает подозрение.
– Ну, ладно! – сказал Мезурье. – Если это тебя устроит, я поехал с безумной мыслью воззвать к великодушию Верекера, потом передумал и повернул обратно.
– Могу лишь сказать, что мне нужно еще выпить, – сказал Кеннет, поднимаясь с дивана и подходя к буфету. – Чем больше я слушаю Рудольфа, тем больше убеждаюсь, что нам легко свалить на него вину в убийстве. – Он налил себе виски с содовой. – Еще кто-нибудь хочет? – Никто не ответил. Кеннет поднес стакан ко рту, отпил половину содержимого и вернулся к дивану. – Сейчас я работаю над версией, что машина Арнольда оставалась в Лондоне.
Антония нахмурилась:
– Но это означает, что Арнольд должен был поехать туда вместе с Рудольфом, а он на это не согласился бы.
– Конечно, не согласился бы, и, принимая во внимание все обстоятельства, кто упрекнет его? Дело в том, что Рудольф сперва его убил.
– О, какой ужас! – содрогнулась Виолетта. – Пожалуйста, не надо!
Мезурье выглядел слегка бледным и очень разгневанным.
– Очень умно! – сказал он. – И скажи на милость, как ты объяснишь тот факт, что в моей машине нет следов крови?
Кеннет снова приложился к стакану.
– Ты завернул тело в старый плащ, – ответил он.
– Который потом сжег в камине своей спальни, – сухо произнес Джайлс.
– Нет-нет! Срезал ярлык с фамилией портного, завернул в плащ камень и утопил его в пруду в Хаксли-Хит, – сказал Кеннет.
– Недурно, – одобрила Антония. – Но ты не сказал, как он ухитрился убить Арнольда и уложить труп в машину так, чтобы никто этого не видел.
– Когда вам надоест развлекаться за мой счет, – злобно сказал Рудольф, – то, может, позволите сказать, что ваше отношение ко мне просто возмутительно!
Антония удивленно раскрыла глаза.
– Не понимаю, чего ты раздражаешься. В конце концов, Арнольд был нашим родственником, и если мы не находим ничего предосудительного в обсуждении убийства, с какой стати тебе это не нравится? Мы даже не рассердимся, если выяснится, что его совершил ты.
– Кажется, – произнес Рудольф дрогнувшим голосом, – вы отводите мне роль козла отпущения!
– Видимо, – сказал Джайлс со своим обычным спокойствием, – ты не понимаешь… э… чисто интеллектуального интереса моих кузена с кузиной к этому преступлению. Если ты предпочел бы не говорить о нем – дело твое.
– Только само собой, – вставил Кеннет, – оказавшись на свидетельском месте, я вынужден буду сказать, что ты был очень скрытным, когда мы его обсуждали.
– Ты скорее окажешься на скамье подсудимых, – сурово сказала его сестра.
– В таком случае, – сказал Кеннет, допив виски с содовой, – я упомяну о мотиве присвоения денег. Sauve qui peut.[3]
Мезурье сунул руки в карманы и принужденно улыбнулся.
– Надеюсь, присяжные увидят этот случай в более благоприятном свете, – заметил он. – Я не оправдываю своих поступков, но речь идет не о… о краже. Я уже выплатил значительную часть того, что одолжил.
– Дело в том, что Арнольд вовсе не смотрел на это в благоприятном свете, – сказала Антония.
– Тут я с тобой не согласен, – незамедлительно заговорил Кеннет. – Я отнюдь не защищаю Арнольда, но не понимаю, с какой стати ожидать, что его это обрадовало бы. Нельзя стащить у человека деньги, а потом сказать: «Спасибо за ссуду», – и выплачивать долг крохотными суммами. Я нисколько не виню Арнольда за то, что он разозлился, и, более того, его не станут винить присяжные. Они увидят, что у Рудольфа был мотив для убийства, по сравнению с которым мой не стоит рассматривать всерьез.
– Я прекрасно знаю, что нахожусь в опасном положении, – сказал Мезурье. – Однако не стоит пытаться навесить на меня это убийство. Во-первых, у меня в жизни не было такого ножа, а во-вторых…
– Минутку, – перебил его Джайлс. – Какого такого?
Мезурье залился краской.
– Ну… каким можно убить человека. Я, естественно, предполагаю, что это какая-то разновидность кинжала. Обычным ножом вряд ли…
