Лиза Марклунд - Бесследно исчезнувшая
Наказание, информация или признание.
Три варианта, три мотива для применения пыток, а не обычного грубого насилия. В отношении жертвы или «третьего лица». Пожалуй, наиболее жестокая форма пытки: мучить чью-то вторую половину или детей с целью заставить рассказать, признаться, наказать?
Нина посмотрела на улицу. Дождь зарядил снова. В качестве средства получения информации от пыток было мало толку. Те, у кого действительно имелись серьезные причины молчать, держались дольше всех, невиновные ломались почти сразу и рассказывали всякие небылицы, лишь бы все быстрее для них закончилось.
Почему преступники продолжали пытать его так долго? Поскольку он имел сильную мотивацию и держался или не знал того, что их интересовало?
И где Нора?
Ему никогда прежде не приходилось посещать торговый центр в Орминге. Вряд ли он от этого много потерял. Все шведские комплексы подобного типа строились по одному и тому же принципу, однако данный привлек его внимание из-за особого внешнего вида.
Надземный пешеходный мост вантового типа парил над всей парковочной площадкой. Как замечательно! Восхищенный, он остановился наверху и какое-то время изучал всю конструкцию, пытаясь понять, почему архитектор выбрал именно такое решение. А потом быстрым шагом продолжил путь, довольный тем, что находится здесь и сейчас.
Рекламные щиты наперебой взывали к нему, стоило посмотреть вниз. Они были большими и яркими, в Швеции особо не изощрялись, стараясь привлечь внимание клиентов. В торговом центре «Орминге» можно было купить еду и косметику, посетить зубного врача и парикмахера, получить по рецепту лекарство, приобрести цветы и потренировать свою мускулатуру. Люди могли всю жизнь прожить здесь, не испытывая недостатка ни в чем важном. Многое из попавшего в поле его зрения сейчас говорило за это. Очень пожилой мужчина с ходунками-роляторами на пути к спецтакси, молодая мамаша с кричащим малышом, пожилая дама в лодочках, которые она с любовью сохранила еще с конца 80-х.
Он слышал отдаленный гул, вероятно долетавший с идущей в сторону Стокгольма автострады или производимый каким-либо мощным вентиляционным оборудованием. Он уже не различал такие тонкости, слишком сильно досталось его органам слуха за все годы, и сожалел о потерянной способности, хотя и не видел в этом ничего ужасного. Однако он не заметил никаких скамеек под открытым небом по соседству и, соответственно, никаких представителей теневой стороны общества тоже. И поэтому покинул красивый надземный переход и вошел в торговый центр. На первом этаже располагались кафетерии и бутики с косметикой, а также парикмахерская. Потолок украшал красивый стеклянный купол. Он поднялся на эскалаторе вверх. Там действительно стояло несколько скамеек из светлого дерева, но все они оказались пустыми за исключением одной, оккупированной молодой мамой с коляской и мобильным телефоном возле уха. Она сделала вид, что не замечает его. Он был незнакомцем и потому не интересен для нее, то есть из тех, кого подобные ей предпочитали избегать.
Мужчина в силу привычки внимательно огляделся, его взгляд скользнул по обуви и часам, и витаминам, и замороженным продуктам. Спускаясь на другом эскалаторе, он прочитал на стене: «Не забудьте посетить 2-й этаж. Большой выбор товаров и услуг, персональный подход к каждому». Он кивнул. Стоило заглянуть туда. И он всегда выбирал персональный подход, если ему предоставлялась такая возможность.
Он задержался на мгновение. Сфокусировался на дыхании, это позволяло не уходить от реальности, заставляло постоянно находиться здесь и сейчас.
Хотя вообще-то он был в другом месте.
В данное мгновение он или, точнее, его полный дубликат занимался оценкой лесного проекта на севере в Стурумане, где лесозаготовки пока шли с небольшими трудностями. Его присутствие могли подтвердить четыре свидетеля, а также счет за кофе, минеральную воду и пять свежеиспеченных венских булочек.
Перед гриль-баром он на несколько секунд остановился, мучимый сомнениями. От запаха мяса у него разыгрался аппетит. Но потом поспешил вверх по бетонной лестнице в направлении приходского дома Церкви Швеции, особо не надеясь найти там искомое, но исключительно в силу привычки проверять все возможные варианты. И там ему наконец повезло.
Приходской дом находился совсем рядом с магазином по продаже алкоголя, и на скамейках, предназначенных для отдыха верующих, уже собралась вся компания. Как практично: им требовалось переместиться всего на несколько метров, и они уже могли начинать пить.
Он подошел к ним, извлек из кармана бутылку финской водки и спросил на певучем норландском диалекте, может ли угостить их.
И тридцать секунд спустя его приняли в компанию.
Анника положила ноги на письменный стол и съела покупной салат из овощей, которые, прежде чем попасть в него, пересекли весь земной шар и имели соответствующий вкус. Вальтер убежал куда-то на улицу купить гамбургер, и Анника, воспользовавшись случаем, связалась по скайпу с Берит. Та сидела в номере норвежского отеля и, болтая с ней, одновременно что-то печатала, ее камера смотрела немного наискось, и Анника видела только кусок стены и волосы подруги.
– Сегодня я взяла интервью у одной девицы из Норчёпинга, филолога с высшим образованием, переехавшей в Осло полгода назад, – сказала Берит. – Она по восемь часов в день сидит на фабрике по переработке фруктов и чистит бананы.
Более ста тысяч шведов трудились в Норвегии, большинство из них выполняли работу, от которой отказывались сами норвежцы, и Берит требовалось написать серию статей об этих новых аутсайдерах шведского общества.
– Муж моей сестренки там и уже неделю ищет работу, – сообщила Анника. – Я сомневаюсь, что ему удастся пристроиться даже чистильщиком бананов.
– Мне, пожалуй, стоит поговорить с ним относительно его планов и амбиций, – сказала Берит.
– Это будет короткое интервью, – предупредила ее Анника.
Торе из охраны неожиданно появился около ее письменного стола с сердитой миной. Он выглядел настолько мрачным, что Анника заподозрила его в личном знакомстве со своим зятем.
– К тебе посетительница, – сообщил он.
– Кто именно и что ей надо?
– Какая-то Марианна Берг, по ее словам, ей нужно поговорить с тобой.
Берит задела свою камеру, та сместилась, и Анника теперь видела ее подбородок, руки и грудь.
– Это христианско-демократическая баба, с которой я встречалась вчера, – объяснила она Берит и в то же самое мгновение поняла, что Марианна Берг-Хольмлунд ворвалась в редакцию вслед за Торе и сейчас стояла позади него.
– Мне надо идти, – сказала Анника, отключила Берит и поднялась поздороваться.
Торе вздохнул, повернулся и направился на свое место за стойкой охраны.
– Да, христианско-демократическая баба, – констатировала Марианна Берг-Хольмлунд, и Анника почувствовала, как у нее покраснели щеки.
Она все узнала о ней после первой встречи. Дамочка оказалась членом правления христианских демократов, президиума Европейской народной партии и муниципального совета Стокгольма.
– Ты, похоже, единственная женщина среди христианско-демократических мужиков. – Анника жестом предложила посетительнице расположиться на месте Берит. – Чем могу тебе помочь?
Женщина осторожно села, теребя пальцами сумочку, многоцветную, с лейблом «Луи Вуттон» и настолько вульгарную, что вполне могла оказаться фирменной.
– Я хотела бы поговорить об Ингемаре. Многих из нас по-настоящему потрясло случившееся.
Анника задумчиво посмотрела на женщину, ее явно мучили угрызения совести.
– Что ты имеешь в виду? Кто-то из твоих товарищей по партии не был искренним вчера?
Марианна Берг-Хольмлунд достала из сумочки носовой платок и зажала его между пальцами.
– Я не знаю, как объяснить… Но мои партийные друзья… они не знают Ингемара.
Анника обратила внимание, что ее гостья старательно избегала использовать принятый у левых термин «товарищи по партии». Она достала блокнот и ручку.
– Они говорят о нем так, словно хорошо его знали, – продолжала женщина, и у нее заблестели глаза. – Словно он был им небезразличен. А на самом деле и понятия не имеют… у них нет никакого сочувствия… – Она громко высморкалась.
– Ты имеешь в виду отставку Ингемара? – поинтересовалась Анника.
Женщина кивнула.
– И знаешь что… Тебе обязательно рассказывать о моем визите сюда? Могу я сохранить анонимность?
Анника быстро огляделась. Марианна Берг-Хольмлунд сидела в центре редакционного помещения самой крупной шведской вечерней газеты (по крайней мере, с точки зрения бумажного тиража), разговаривала с репортером и верила, что этого никто не заметит?
– Если хочешь передать мне сведения в качестве анонимного источника, то, естественно, можешь сделать это. Я никогда никому не скажу, о чем ты поведала мне. Однако не могу гарантировать, что опубликую твои данные.
