Горечь моей надежды - Льюис Сьюзен

И вот теперь она такая, какая есть – «перекисная» блондинка, с ног до головы в татуировках, пирсингах, – идет навстречу своему сыну. И только встань хоть кто-то на ее пути – прихлопнет на месте.

– Иди ко мне, мой маленький пидорас, – прорычала она, вытаскивая Дэниэла с сиденья машины. – Признавайся, небось соскучился по мне?

Дэниэл кивнул и нехотя отдал себя на растерзание пылким материнским объятиям.

– А вещи где? – спросила Лора, выразив любовь к сыну.

– Здесь, – ответила Алекс, доставая из багажника сумку.

У Лоры тотчас вытянулось лицо.

– Вот это вещь! Признавайся, поганец, откуда она у тебя? – воскликнула она и закатила глаза, изображая страдание. – Говори немедленно! Ты снова взялся за старое, чистить квартиры начал? Я, кажется, тебя предупреждала!..

– Ему ее подарили, – тихо пояснила Алекс.

Лора смерила ее презрительным взглядом.

– Ну да, конечно! – сказала она, вырывая у Алекс сумку. – Чего стоишь, ты здесь больше не нужна. Сделала свое дело и давай топай отсюда. Пойдем, Дэн, – добавила она и, схватив сына за руку, потащила к дому.

У входной двери Лора оглянулась.

– Копы, как всегда, сцапали не того, кого надо, – сказала она. – Я же говорила им, что это все Принсы. Вот кого они должны держать на прицеле, а нас всех оставить в покое.

С этими словами она захлопнула дверь. Алекс оставалось лишь догадываться, какой сумбур царит сейчас в голове Дэниэла. С одной стороны, мальчишка рад вернуться домой. Интересно, расскажет он матери о том, где был и что делал? А еще он наверняка рассвирепеет, когда не обнаружит в сумке фото в серебряной рамке. С другой стороны, позволь она ему уйти из дома Феннов, прихватив чужую вещь, она тем самым нарушила бы все писаные и неписаные правила. Тем более что Фенны были так добры к нему.

Вернувшись в машину, она быстро нажала кнопку запора дверей и включила мотор. Гневная тирада Лоры в адрес Принсов напомнила ей о том, где она находится. Так что меры предосторожности не помешают. Чем скорее она уедет отсюда, тем ей же будет лучше.

Спустя двадцать минут, въехав на парковку за мэрией, чтобы быстро набросать тезисы отчета о возвращении Дэниэла в семью, Алекс решила проверить голосовую почту.

– Привет, это Томми. Хочу сказать тебе, что врач Принсов стал жертвой ограбления. Сейчас допрашивают явных подозреваемых. Мы с тобой знаем, кто они такие, так что ты долго не задерживайся в ТФ, после того как вернешь мальчишку матери. Договорились?

Слава богу, она сама додумалась поступить, как ее просили. Алекс щелкнула другое сообщение, и тотчас же залилась краской раскаяния, услышав голос Мэгги Фенн.

– Надеюсь, вы не отъехали слишком далеко и еще есть время вернуться. Мы подарили Дэниэлу наше фото, которое ему понравилось, но, похоже, он его забыл. Хотя кто знает, может, он выложил его из сумки нарочно. Если же нет, можете приехать и забрать фотографию.

Эрика Уэйд стояла у кухонного окна, наблюдая за тем, как Отилия бродит по саду. Из-под платья, которое девочка надела наизнанку, торчали тощие ножки, а ее почти игрушечные туфли на высоком каблуке были обуты не на ту ногу. Стуча каблучками и волоча за собой своего мишку, она шла по дорожке. Время от времени Отилия останавливалась, чтобы рассмотреть листок, или гусеницу, или что там попадалось ей на глаза. Ей не нужны были подружки, она прекрасно умела занять себя сама.

Взгляд Эрики скользнул к сараю, вернее, садовому домику, который Брайан называл студией. Дверь была заперта на целых три кодовых замка. Огромное квадратное окно с темным стеклом не открывалось вообще. В отличие от Отилии Эрика ни разу не бывала внутри, однако ей было известно, что там стоят кожаные диваны, на полу меховой ковер, на столе компьютер и различное фотографическое оборудование. Она знала это, потому что видела, как все это туда завозили. Брайан был членом некоего элитарного клуба, не то национального, не то даже глобального масштаба. Откуда ей знать? Члены клуба обменивались фотографиями и видеозаписями как в познавательных, так и развлекательных целях. Темой этих фото – и видеоматериалов были дети, мальчики и девочки, любого возраста и оттенков кожи.

По телу Эрики ручейками начинал стекать пот, щекоча кожу, словно мелкие насекомые. Дыхание было поверхностным, неглубоким, глаза пустые и мутные. Она покачнулась и, чтобы не упасть, схватилась за край раковины. Ждать осталось недолго. Тот, кого она ждет, непременно появится, и тогда все будет хорошо. Да, но кого же она ждет?

Этого Эрика не помнила.

В кухню, зажав в кулачке букетик цветов, вошла Отилия. Положив его на стол, она сбросила с ног туфли и подтащила к раковине стул, чтобы налить в чашку воды. Поставив цветы в воду, она взяла чашку в обе ладошки и посмотрела на мать. Одна ее щека была грязной, в волосах застрял какой-то лист. В карих глазах застыла тревога.

Эрика тотчас отвернулась.

Отилия поставила чашку на стол, затем подтащила на место стул, вкарабкалась на него и какое-то время сидела, глядя на цветы. Так продолжалось минут десять – детские ножки болтались в воздухе, свесившись со стула, ручки были сложены на коленях, взгляд устремлен на нехитрый букетик из маргариток, травы и побегов каких-то растений.

Наконец-то прибыл посыльный – женщина из супермаркета, доставлявшая семье покупки.

Дыхание Эрики слегка успокоилось. Как только все будет убрано в холодильник, она сможет принять лекарство и вновь медленно погрузится в спасительную бездну.

Открыв переднюю дверь, она услышала у себя за спиной шажки Отилии. Покупки доставила та же самая женщина, что и в прошлые разы. Вид у нее был приветливый, хотя и усталый, как будто жизнь пыталась выпить из нее последние соки.

Эрика почувствовала, что ее душит смех. Пожила бы она здесь, когда в голове вечно орут непонятные голоса, а мужчина, который сам неизлечимо болен, смотрит на тебя свысока.

Женщина сказала Отилии: «Привет!», но та лишь молча исподлобья посмотрела на нее.

– Киска украла у тебя язычок? – поддразнила ее женщина, пока Эрика несла пакеты в кухню. Она каждый раз говорит одно и то же. «Киска украла у тебя язычок?»

Отилия лишь растерянно заморгала.

– Хочешь леденец? – спросила женщина, вытаскивая из кармана конфетку. Кажется, раньше она этого не делала. По крайней мере, Эрика не помнила.

Отилия пару секунд с подозрением смотрела на конфету, затем протянула руку.

– Она у вас такая милая, – прокомментировала женщина. Отилия по-прежнему не сводила с нее глаз.

Эрика ничего не ответила. Поскорей бы ушла назойливая тетка! Нужно еще закрыть дверь, убрать покупки в холодильник и шкафчики и подняться наверх.

Отилией займется Брайан, когда вернется. Это его обязанность. Брайан всегда занимается Отилией. Брайан всегда занимается Отилией. Она такая милая. Брайан всегда занимается Отилией.

– Тебе хорошо? – прошептала Алекс.

– Лучше не бывает, – ответил Джейсон, не открывая глаз. – А тебе?

Она улыбнулась и еще крепче прижалась к нему. Боже, как же приятно ощущать его обнаженную кожу!

Эти моменты, когда они лежали обнявшись, насытившись любовными ласками, были для нее даже более ценными, нежели физическая близость. В объятьях Джейсона она чувствовала себя по-настоящему любимой. В последние полтора года он занял важное место в ее жизни. Сейчас она с трудом представляла себе, как когда-то жила без него. Впрочем, зачем об этом вспоминать, если ей сейчас так хорошо. К тому же стоило оглянуться назад, как становилось грустно.

Технический прогон прошел без сучка без задоринки. Актеры знали свои реплики назубок, никто ни разу не сбился. И вообще, все до единого были, что называется, в ударе. Джейсон хохотал до упаду. Когда прогон завершился, Алекс даже захотелось перецеловать всю свою труппу. Неудивительно, что народ не торопился расходиться по домам. В конечном итоге вся их веселая компания завалилась в паб, где репетиция продолжилась. Все наперебой выдвигали идеи, как организовать рекламу, что изменить в костюмах и как им отбиваться от папарацци, когда их детище выйдет на подмостки Вест-Энда [2].