Шестеро против Скотленд-Ярда (сборник) - Кристи Агата
– Думаю, едва ли есть необходимость спрашивать вас, полковник, к чему вы клоните.
– Я ни к чему не клоню. У меня нет никаких улик – сплошные загадки. Прошу простить, генерал, – добавил он после того, как вошел слуга и прошептал что-то важное ему на ухо, – но меня по телефону вызывают из полицейского управления. Позвольте оставить вас и ответить им?
Вернулся он очень скоро с улыбкой на лице, какой обычно стараются предварить дурные новости.
– Мне лучше сразу сообщить вам об этом, генерал. Мститель снова оставил свои каракули. На этот раз он использовал глухую стену пивоварни.
– И что же написал?
– Текст такой: «Алмеда на очереди». Но я ведь знаю, с каким презрением вы всегда относились к подобным угрозам, генерал. Вам не впервой.
Наступила небольшая пауза. Затем Алмеда расправил плечи, как будто изгонял из себя овладевший им страх, и возобновил прерванный разговор:
– Вы рассказывали мне о замеченных вами аномалиях. Есть что-то еще?
– Есть, но менее определенное. И имею в виду, например, все, что касается трупа.
– О! Значит, отчет патологоанатома содержит существенную информацию? Должен признать, мне он показался совершенно заурядным. Но я и не эксперт в таких вопросах.
– При выяснении обстоятельств смерти отчет, безусловно, важно учитывать. Вождя застрелили в затылок с очень близкого расстояния – примерно с двух ярдов. При падении с большой высоты он сломал кости, какие и должен был сломать, – придраться не к чему. Да и тело оказалось еще теплым, когда Варкос нашел его. Судебный медик назвал время наступления смерти – приблизительно одиннадцать часов вечера. Мы располагаем дополнительным подтверждением этого: наручные часы дона Гамбы остановились ровно в 22.54, то есть после падения из окна или, что более вероятно, когда он повалился, смертельно раненный.
– Показания часов можно было сфальсифицировать, – предположил генерал.
– Да, но тогда убийца сделал это до того, как совершил преступление, но не после. Дело в том, что при падении минутная стрелка сильно погнулась, а в таком случае не удалось бы переместить и часовую стрелку тоже. Они практически сошлись вместе незадолго до 22.55. Так что и здесь все чисто. И мы теперь знаем, что выстрел произвели почти сразу после того, как внизу выломали дверь, или чуть раньше, но не до 21.50.
– Тогда в чем же состоит аномалия, связанная с обнаружением трупа?
– Я не могу не задаться вопросом: зачем тело вообще понадобилось выбрасывать из окна? Рана в голову была смертельной. Это понял бы любой. Так отчего же убийца не оставил труп на месте и не попытался сразу скрыться, а потащил тело к окну, не боясь излишне наследить? Потом выкинул в окно, опять-таки рискуя быть замеченным и узнанным кем-нибудь снизу. Он, вероятно, уже знал, что охранники оставили свои посты. Но в этот момент по опустевшей улице мог кто-то пройти или проехать автомобиль, водитель которого желал избежать толпы на главной магистрали, как поступил ваш личный шофер вскоре после этого. И если на то пошло, то почему на полу в комнате нигде не осталось ни пятнышка крови? Ответ один – так могло получиться, если убийство совершили непосредственно в обгоревшей часовне. Но тогда это неслыханное по своей дерзости преступление. Застрелить человека – и какого человека! – в тот момент, когда рядом находится полдюжины потенциальных свидетелей. Такое мне кажется просто невероятным.
– То есть для вас не существовало бы аномалии, если убийство совершили до того, как сломали дверь, а не после?
– Естественно, меня тоже интересовало, возможно ли, чтобы все это время в апартаментах прятался человек, который затем совершил и поджог, и убийство еще до того, как сломали дверь? Но возникает та же загадка. Зачем выбрасывать тело в окно? Почему нельзя было оставить его в охваченной пламенем часовне? И как удалось преступнику скрыться, если по лестнице уже поднимались охранники, а дверь дома находилась под наблюдением? Воистину, мы сталкиваемся со множеством аномалий. Их даже чересчур много, но это не значит, что мне легко от них отмахнуться, как от мелочей.
– Существует и еще одна крупная загадка. Как убийца проник наверх, если лестница находилась под круглосуточной охраной, а в апартаменты Вдохновителя ведет всего одна дверь?
– Знаете, генерал, давайте не будем ломать друг перед другом комедию и делать вид, будто нам с вами неизвестно то, что знал всякий из приближенных к дону Гамбе. Он, как и все люди, имел право на личную жизнь. И когда не желал, чтобы узнали, кого он по секрету впускает к себе в чертоги, то раздавался специальный сигнал, по которому охранники оставляли дверь открытой, а сами на время удалялись в караульное помещение. А это значит, что визитер мог войти либо в главную дверь и подняться по лестнице, никем не опознанный, либо, воспользовавшись ключом, – через маленькую потайную дверь, которая вроде бы не ведет внутрь дома. Кстати, от той двери можно подать точно такой же особый сигнал для охраны. Вы же сами, генерал, не раз пользовались этим, если возникала надобность встретиться с Вождем, не давая повода для ненужных слухов, верно?
– Да, это правда. В таком случае любой знавший секрет мог подняться наверх неузнанным или спуститься вниз. Но ведь охранники должны были сообщить вам, подавался ли им такой сигнал в день убийства?
– Подавался. Причем дважды. Сначала около восьми часов вечера, а потом ближе к девяти. Капитан Варкос говорит, что ему даже пришло в голову, будто это вы наносили визит инкогнито, но он понял свою ошибку, когда узнал об уходе посетителя в девять, то есть как раз во время церемонии открытия монумента.
– Именно так, но при одном условии: неизвестное нам лицо поднялось в восемь и спустилось в девять часов. А не наоборот? Разве не могло посетителей быть двое?
– Капитан Варкос отчетливо расслышал шаги человека, спускавшегося вниз по лестнице в девять часов. Следует учесть, что вскоре после половины девятого прошел дождь, но на пороге потайной двери не обнаружилось влажных следов, когда я обследовал ее. Предположим тем не менее, что наверх поднялись двое, но только один спустился вниз. Что же сталось со вторым после того, как он совершил поджог и убийство? Человеческих останков на месте пожара не найдено. Все это запутывает дело, особенно привычка дона Гамбы жить в апартаментах наверху в полном одиночестве. Вы не хотите извлечь из этого никаких уроков, генерал?
– Я? Между прочим, если бы Мститель избрал меня вчера вечером в качестве цели, он обнаружил бы, что я совершенно не защищен. Моя жена уехала гостить к родственникам, а все слуги были освобождены от работы, чтобы дать им возможность полюбоваться салютом. Как видите, у моих дверей не дежурит охрана. К черту! Я исхожу из принципа, что не стоит даже пытаться избежать удара судьбы. От нее не спрячешься. Чему быть, того не миновать. Алмеда на очереди? Что ж, тогда действительно пусть следующей жертвой стану я.
– Но вас должны заботить интересы страны. Не рискуйте, пожалуйста, собой хотя бы в ближайшие два или три дня.
– До тех пор, пока вы не бросите связанного Мстителя к моим ногам? Что ж, полковник, желаю удачи в вашем расследовании и в поимке убийцы. Между тем необходимо решить крайне важную проблему: должны ли мы сообщить народу правду о том, что произошло? Буквально через несколько минут мне предстоит участие в собрании партии, и этот вопрос – один из основных на повестке дня. Если работу полиции облегчит временное сокрытие факта применения огнестрельного оружия, уверен, партийный совет охотно пойдет навстречу любым вашим пожеланиям или требованиям.
– Напротив, я бы настоятельно рекомендовал, чтобы история стала известна общественности во всех деталях. И назначил бы вознаграждение каждому, кто располагает информацией, способной пролить свет на обстоятельства преступления. Одновременно, если у совета не возникнет возражений, пообещать не привлекать к наказанию того, кто мог оказаться несколько замешан в этом деле, но пожелает выступить с признанием. Например, кто-то же писал послания Мстителя на стенах. Даю голову на отсечение, что не он сам. Нам, конечно, придется разбираться с огромным количеством самозванцев и сумасшедших, которые начнут давать ложные показания, но всегда останется шанс, что всплывет нечто ценное.
