Эдмунд Криспин - Убийство в магазине игрушек
План Фена состоял в том, чтобы каждый из них прошел вниз по одной стороне Джордж-стрит, заходя в каждый магазин по пути в поисках красивых голубоглазых девушек, а обнаружив таковых, расспрашивал бы их о любимых собачках, насколько позволят обстоятельства; эту процедуру надлежало повторять от лавки к лавке всего торгового центра. Стоя на запруженном толпой тротуаре и слушая, как часы отбивают пятнадцать минут пополудни, Кадоган довольно мрачно согласился с этим предложением; по всей вероятности, подумал он, его самого наверняка арестуют прежде, чем он успеет особенно далеко продвинуться.
– Райд – единственная молодая леди в этих пяти лимериках, – заметил Фен, окинув длинную Джордж-стрит несколько унылым взглядом, – так что это, должно быть, та самая девица, о которой рассказывал Шарман. Встретимся в конце улицы и сравним наши записи.
Они пустились в путь. Первым магазинчиком на пути Кадогана оказалась табачная лавка, в которой хозяйничала полная крашеная блондинка неопределенного возраста. Кадогану пришло на ум, что трудности этого предприятия состоят в том, что: а) они точно не знают, каковы стандарты женской привлекательности у мистера Шармана, и б) довольно трудно определить цвет глаз человека, не разглядывая его с близкого расстояния. Притворясь близоруким, он придвинулся к лицу крашеной блондинки. Она поспешно отклонилась с глуповатой улыбкой. «Глаза у нее, – решил он, – кажется, то ли голубые, то ли зеленые».
– Чем могу быть полезна, сэр? – спросила она.
– У вас есть маленькая пятнистая собачка?
К его удивлению и досаде, она пронзительно закричала:
– Мистер Ригз! Мистер Ригз!
Из глубины магазина появился взволнованный прыщавый молодой человек с набриолиненными волосами в мятом костюме.
– Что случилось, мисс Блаунт? – спросил он. – В чем дело?
Мисс Блаунт, указывая дрожащим пальцем на Кадогана, еле-еле выговорила:
– Он спросил, есть ли у меня маленькая пятнистая собачка.
– В самом деле, сэр…
– Ну, да. А что в этом такого?
– Ну, сэр, вам не кажется… Что это чуть-чуть… Ну как бы вам это сказать, немного… Мм…
– Если только со времен моей юности бранный лексикон не пополнился новыми словами, то нет, – сказал он и удалился.
И в магазинах, которые Кадоган посетил впоследствии, толку не вышло. Либо там не было прелестных девушек с голубыми глазами, либо, если они и были, у них не было маленьких пятнистых песиков. Его встречали то с гневом, то с изумлением, то озадаченно, то с холодной вежливостью. Время от времени он видел сквозь поток транспорта, как на другой стороне улицы откуда-то выныривает Фен, который жестами давал ему понять, что ничего не получается, и снова исчезал. Кадоган начал терять боевой дух и стал покупать в магазинах разные вещицы: тюбик зубной пасты, шнурки для ботинок, ошейник для собаки. Когда он наконец встретил Фена у светофора на перекрестке Джордж-стрит и Корнмаркет, то был похож на рождественскую елку, увешанную игрушками.
– Бог ты мой, зачем тебе сдалось все это барахло? – спросил Фен и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Ну, скажу тебе, это работенка! На моей стороне улицы – ничего. Одна женщина, кажется, решила, что я делаю ей предложение руки и сердца.
Кадоган с несчастным видом переложил из одной руки в другую самое крупное из своих приобретений, плетеную корзину, и что-то проворчал себе под нос. По правде говоря, его не оставляла уверенность, что за ними следят. Двое мужчин крепкого сложения в темных костюмах следовали за ними всю дорогу, а сейчас стояли неподалеку, на противоположном углу, делая вид, что один никак не может помочь другому зажечь сигарету. Невозможно было представить, что это полицейские, а это означало, что они, по-видимому, были каким-то образом причастны к смерти Эмилии Тарди. Но в тот момент, когда Кадоган уже был готов указать на них Фену, тот внезапно схватил его за руку.
– Смотри! – воскликнул Фен. Кадоган посмотрел: какая-то девушка как раз появилась из переулка, отходившего от одного из магазинов на Корнмаркет. Ей было около двадцати трех лет, высокая, прекрасно сложенная, гибкая, с некрашеными золотистыми волосами, с ясными голубыми глазами, высокими скулами и твердо очерченным подбородком. На алых губах вдруг заиграла озорная улыбка, когда она окликнула кого-то позади в переулке. На ней была рубашка с галстуком, темно-коричневые пиджак с юбкой, грубые ботинки. Она двигалась с грацией человека, наделенного безупречным здоровьем, как будто слегка пританцовывая.
А позади нее трусил пес-далматин.
– Не очень-то маленький песик, – сказал Фен, когда она подошла ближе.
– Ну, он мог и подрасти, – заметил Кадоган. Облегчение, которое он испытал оттого, что больше не нужно заходить ни в какие магазины, заставило его неблагоразумно повысить голос. – Вот это-то, наверное, и есть та самая девушка.
Она услышала его голос, увидела их и остановилась. Улыбка померкла. В глазах мелькнуло нечто похожее на страх. Резко развернувшись, она перебежала через дорогу и быстро, почти бегом, пошла от них по Броуд-стрит, оглядываясь через плечо.
Как только прошло первое оцепенение, Фен схватил Кадогана за рукав и потащил его за ней через дорогу, не обращая внимания на меняющиеся сигналы светофора и угрожающее рычание машин. Они перебежали на противоположный тротуар с такой же скоростью, как Орест, преследуемый фуриями, должно быть, несся в рощу Ифигении в Тавриде. Краем глаза Кадоган видел, что двое мужчин в темных костюмах шли за ними. На какое-то мгновение девушка скрылась из виду за витринами большого магазина фарфора, но вскоре они опять увидели, как она проталкивается сквозь неспешно идущую по тротуару толпу. Не сговариваясь, они бросились бежать за ней.
Броуд-стрит[59] оправдывает название «широкой». Вдобавок она короткая и прямая. В центре улицы расположена стоянка такси, а в конце открывается вид на Хертфорд-колледж, там же расположены книжный магазин мистера Блэквелла, Шелдоновский театр[60], украшенный с фасада головами римских императоров, суровыми и предостерегающими, как тотемы какого-то примитивного племени, и Бодлианская библиотека. Полуденное солнце, ласковое и теплое, зажгло голубые и золотые искры на пепельно-сером камне стен. Студентки неустанно крутили педали велосипедов, спеша завершить свои утренние дела. А Фен и Кадоган все бежали, и Кадоган пронзительно кричал на бегу:
– Привет!
Девушка тоже побежала, как только они стали догонять ее, собака быстро трусила рядом. Но Фен и Кадоган были сильными энергичными мужчинами, и они неминуемо настигли бы ее через минуту-другую, если бы внезапно им не преградила путь солидная фигура в униформе полиции Оксфорда.
– Ну? – произнесла фигура, как и положено в таких случаях. – Что все это значит?
Кадоган впал в панику, но через секунду осознал, что констебль не узнал его и просто не одобряет эту погоню сатиров за нимфой.
– Эта девушка! – кипятился Фен, указывая пальцем вслед. – Эта девушка!
Констебль почесал нос.
– Ну хорошо, – сказал он. – Мы в полиции все за любовь, но только честно, вы понимаете. Кто-то один из вас в свое время. И без погони всем стадом. Лучше бы вам пойти перекусить за ланчем, – добавил он добродушно. Он явно предполагал, что его слова послужат неким антиафродизиаком и усмирят пыл преследователей.
– Фу-ты! – с отвращением воскликнул Фен. – Пойдем, Ричард. Нечего теперь и пытаться ее догнать.
Под благожелательным взглядом представителя закона он, увлекая за собой Кадогана, направился через дорогу к Баллиоль-колледжу, друзья вошли в его готические ворота с очевидным чувством собственного достоинства. Но, очутившись внутри, они промчались по его территории в примыкающие к нему владения Тринити-колледжа. Быстрая оценка обстановки сквозь решетки кованых ворот показала, что успокоенный их притворной покорностью констебль неторопливо удаляется в сторону Корнмаркета, а девушка стоит в нерешительности перед Шелдоновским театром. Разведка также показала, что возле витрины портного на противоположной стороне ошиваются два типа в темных костюмах. Кадоган указал на них Фену и поделился своими подозрениями.
– Гм, – произнес задумчиво Фен. – Я бы предпочел оторваться от них. Но, с другой стороны, мы рискуем потерять девушку. Лучше пойти за ней как можно быстрее и понадеяться на удачу. Те, кто ударил тебя сегодня ночью по голове, кем бы они ни были, не хотят упускать тебя из виду, но, кажется, им не особенно хочется предпринимать что-то еще. – Он был явно в приподнятом настроении от всего этого дела. – Ну хорошо! Вперед!
Как только они снова оказались на Броуд-стрит, девушка, увидев их, после минутного колебания скрылась в дверях Шелдоновского театра, оставив собаку снаружи. Собака терпеливо уселась ждать. Фен и Кадоган ускорили шаги. Два типа в темных костюмах, чье знание топографии Оксфорда явно хромало, не заметили, как друзья вышли на улицу, и пустились вслед за ними, только когда они уже были совсем у входа в Шелдоновский театр.
