Кэрол Дуглас - Черная часовня
Я слышала о подобных забавах среди некоторых состоятельных европейских дам – татуировки, сигары, фривольное нижнее белье, – но не ожидала встретиться с одной из таких женщин лицом к лицу. А к этой прислушивается полиция, и она работала на Пинкертона. Нельзя ее недооценивать.
Не идет ли она по тому же следу, что и я? Ее спутница упомянула, что они жили в Лондоне, но это было много месяцев назад, так что навряд ли относится к делу.
Или относится?
Учитывая то, как обстоят дела, мне даже не верится в собственное везение. На такую удачу я и не рассчитывала. И не последним представляется мне тот факт, что полиция приостановила работу этого дома свиданий. На время здесь поселится не Эрос, а Танатос. Смерть обоснуется там, где жила любовь.
А я признаюсь: для моих целей Смерть представляется куда более желанным постояльцем.
Глава восьмая
Зовите ее Мадам
Как самодовольны те, кто носят дорогое нательное белье, принимают справедливые законы и читают бесконечные проповеди о добродетельной жизни… Но как только свет уличных фонарей начинает блекнуть, они спешат нанести нам визит.
Амели Хели, известная как Златовласка– Что за своевольная, упрямая девчонка! – воскликнула я, едва Пинк скрылась за дверью.
– Не расстраивайся, Нелл. По крайней мере, мы дали ей возможность уехать отсюда. А в силу постоянных визитов полиции деятельность этого заведения будет на некоторое время приостановлена. – Ирен бросила завистливый взгляд на графин с бренди. – Боюсь, мне придется допросить Мадам.
– Кого?
– Женщину, которая присматривает за порядком в доме терпимости, Нелл, называют Мадам.
– Присматривает за порядком? Ты хочешь сказать, что там есть место порядочности?
– Связи в подобных заведениях напрасно называют «беспорядочными», – ответила она с горькой усмешкой.
Я слишком запуталась, чтобы требовать дальнейших пояснений.
Мы вернулись в холл, где на посту стоял жандарм в красивой темно-синей форме.
– Господин инспектор? – спросила Ирен по-французски.
Полицейский проводил нас к лестнице, а потом на первый этаж, в величественную гостиную – еще более обширную и даже более шикарную, чем покои наверху.
Когда мы входили в открывшиеся перед нами двойные двери, мимо нас проскользнули укрытая белой фатой невеста в сопровождении одетой во все черное монашки.
Разумеется, я воззрилась вслед этой нелепой паре, но Ирен не обратила на них ни малейшего внимания. Вернее, это они не удостоили вниманием примадонну, которая осматривалась вокруг, зорко отслеживая каждую деталь убранства гостиной и всех находившихся в ней людей.
Мне вспомнился наказ подруги: «Все примечать, оставаясь незаметной».
Это казалось невозможным в огромном, сверкающем позолотой салоне с изысканной мебелью, которая, словно гигантские лилии на поверхности пруда, была разбросана по мраморному полу голубого цвета.
Оказалось, что в этом непомерных размеров пруду имеется и своя жаба: в центре помещения, словно паук на золотой паутине, сидела затянутая в платье зеленого шелка самая отталкивающая женщина, которую мне когда-либо приходилось видеть.
Ее завитые рыжие волосы походили на дешевый парик. Рыхлая белая плоть декольте, казалось, вот-вот перельется через край слишком туго затянутого лифа, как тесто через край кадушки. Острый нос нависал над невыразительным подбородком, терявшимся в жирных складках шеи, похожей на воротник из заливного.
Инспектор ле Виллар поспешил к женщине, чтобы объяснить ей, кто мы такие.
Ее крошечные глазки тараканами заметались по рыхлому пудингу лица, изучая нас.
– Entrez[34], – наконец пригласила она, поманив нас короткими толстыми пальцами, унизанными гирляндами колец.
Рассматривая пестрое собрание разнообразных людей, сидящих и стоящих группками в салоне, я с удивлением заметила взрослую женщину с забранными в легкомысленные хвостики волосами, которая была одета в детское платьице с передником, а в руках держала ведерко и совок, будто только что вернулась с прогулки на пляж в сопровождении няни. Еще я видела морщинистого старика с жутким косоглазием и несколько дородных женщин в форме горничных.
Ирен вошла в гостиную и остановилась в ожидании инспектора, который наконец нехотя приблизился к нам.
– Все эти люди – работники заведения? – тихо спросила Ирен по-английски.
– Да, мы собрали всех и уже допросили почти каждого.
– А как насчет клиентов, находившихся в здании в момент преступления?
Казалось, даже усы инспектора ле Виллара побледнели от такого вопроса.
– Клиентов? Их было немного. Убийство произошло в тот час, когда господа обычно отдыхают дома между ужином и выходом в свет.
– И где же эти господа? – Ирен была непреклонна.
– В другой комнате. Мадам Портьер готова ответить на ваши вопросы.
– Неужели? – Примадонна направилась к женщине, восседающей посреди залы подобно султану в окружении своего гарема, и мне подумалось, что так оно и есть на самом деле – за тем лишь исключением, что сама она не пользуется услугами населяющих ее гарем рабынь.
Я последовала за подругой, понимая, что меня окружает еще большее зло, чем в комнате, где было совершено преступление.
Поросячьи глазки Мадам, изучавшие Ирен, просияли при виде ее мужского костюма, словно оценив особенно забавную проказу.
– Браво, мадам, – нет, месье! Вы с вашим изысканным одеянием пришлись бы к месту на Монмартре. – Отягощенная кольцами пухлая рука похлопала по небесно-голубой софе, на которой восседала ее хозяйка.
Трудно описать словами, насколько ее желтушно-зеленое платье плохо сочеталось с бледно-голубым цветом обивки сиденья.
– Этот костюм очень удобен для прогулок по городу, – согласилась Ирен, непринужденно садясь и закидывая ногу за ногу. – Я полагаю, произошедшее наверху поломало ваш привычный распорядок дня.
Женщина выразительно закатила свои крошечные глазки к потолку, будто призывая Небеса в свидетели истинности этих слов. Впрочем, сомневаюсь, чтобы Небеса согласились иметь дело с любой из забот этого развращенного места.
– Префект был непреклонен: мы закрыты впредь до дальнейших распоряжений. Тем временем все наши работники будут допрошены. – Она кивнула в направлении разбросанных по комнате группок людей, в центре каждой из которых проводил опрос жандарм.
– Какая неприятность для дома терпимости! – сочувственно поддакнула Ирен. – Хотя в наши дни подобные заведения принято называть домами свиданий. Будем надеяться, что преступника скоро поймают, а вы сможете вернуться к работе.
– Ха! – раздраженно фыркнула женщина. – В Лондоне его не смогли поймать.
– Вы думаете, Потрошитель перебрался в Париж?
– А кто еще, по-вашему, мог совершить такое ужасное преступление?
Ирен небрежно окинула взором огромную залу:
– Может, удастся найти подозреваемого среди ваших работников?
– Очень надеюсь, что нет! – хрюкнула в ответ Мадам.
– А как насчет клиентов?
– Разумеется нет! Об этом не может быть и речи. Мы обслуживаем самых благородных, самых богатых и самых высокопоставленных господ Европы – мужчин с тонким вкусом.
Я могла бы возразить, что самые благородные господа Европы, обладающие тонким вкусом, не стали бы прибегать к услугам столь отвратительного заведения, но решила держать язык за зубами.
Мне так и не предложили сесть, и я осталась стоять, будто прислуга. Я была никем, меня совершенно не замечали. Подобное случалось довольно часто, поэтому я уже знала, что незаметные люди могут намного свободнее и пристальнее наблюдать за… обстановкой. Ирен тоже это знала.
Она изо всех сил старалась не смотреть на меня, пока допрашивала Мадам в своей обманчиво небрежной манере, так ловко перепрыгивая с одного предмета на другой, что сведения струились из жабьего рта подобно воздуху из проколотого шарика.
Наконец глаза Ирен прекратили пристальное наблюдение за находящимися в зале людьми и обратились ко мне.
– Нелл, я не вижу в комнате инспектора ле Виллара. Не могла бы ты разыскать его? Мне хотелось бы задать ему несколько вопросов.
Само собой, я послушно бросилась выполнять ее поручение. Подруга же возобновила болтовню с кошмарной женщиной, будто та была ее давно потерянной любимой тетушкой.
В вестибюле я почувствовала растерянность – состояние, которое неизменно выводило меня из себя.
Я понятия не имела, куда мог сбежать инспектор, но подозревала, что он был только рад избавиться от нас с Ирен. Впереди простирался длинный коридор со множеством дверей бежевого цвета с позолоченными завитушками: ни дать ни взять выстроившиеся в ряд солдаты в поблескивающей пуговицами парадной форме.
