Девочка из прошлого - Макгиллоуэй Брайан

– А я так и не думаю, – ответила Люси и мгновенно вспомнила о новом телефоне, который кто-то дал Карен.

– Да и вообще – это не телефон. Это айпод. Мне его дед купил.

– Здорово.

Гэвин что-то пробормотал в ответ и вернулся к игре.

– Мне жаль, что так вышло с Карен.

– Полное дерьмо, – выругался подросток. – Она была хорошей. Когда меня забрали в этот приемник, она мне помогала.

– А тут еще и смерть отца. Я понимаю, что Карен не была твоей родственницей, но все равно… Эти несколько недель были для тебя непростыми.

– Мой папашка был бесполезным сукиным сыном. Оплакивать его никто не будет.

Люси ничего не сказала. Ее внимание привлекла пара, сидевшая напротив и внимательно их разглядывавшая. Скорее всего их интересовало, откуда у Люси, которой еще не было и тридцати, взялся сын-подросток.

– У него были проблемы, – неожиданно продолжил разговор Гэвин, сопровождая свои слова жестами. – Так мне мозгоправ говорила.

– Мозгоправ?

– Ага, меня тут заставили встречаться с одной – типа поговорить.

– Ну и как?

– Да полное дерьмо! Она говорит, что до фига людей из Смутных времен теперь убивают себя. Чего-то там про интер-что-то, гнев и вину.

– Интернализованные [22], наверное.

– Ага, вот именно. – Он перестал водить пальцами по экрану. – А что это значит? – прозвучал тихий вопрос. – Ее я не стал спрашивать, а то еще подумает, что я тупой.

– Но ведь ты не тупой.

– А я и не говорю, что я тупой. Я сказал, что не хочу им выглядеть. Почувствуйте, как говорится, разницу.

Люси не стала обращать внимание на этот комментарий.

– Это значит, что в Смутные времена у людей был клапан, через который они могли выпускать свой гнев, чтобы от него избавиться. Но времена эти закончились – а гнев не испарился в одночасье. Он так и остался, но теперь многие не могут избавиться от него так, как делали это раньше.

– Ага, всякие там шествия, волнения и все такое…

– Вот именно. Или просто безмолвная поддержка того, что происходило. Отказ видеть очевидное. Знаешь, люди могут иногда стать соучастниками происходящего, даже ничего не делая.

Подросток молчал, и Люси поняла, что он ей не верит, хотя и ни за что не признается в этом после того, что наговорил ей раньше.

– В любом случае это неважно. Это значит, что когда они не могут избавиться от своего гнева – или от чувства вины, как в случае с твоим отцом, – привычным способом, то обращают его против самих себя.

– Вроде как сжигают себя. Прямо как Карен.

На мгновение Люси удивилась, что Карен откровенничала о своих проблемах с Гэвином. Ведь они не так давно познакомились. Хотя, с другой стороны, оба они оказались в приюте, брошенные своими родителями. Так сказать, в одной лодке.

– Да, – подтвердила девушка, – как Карен.

Гэвин кивнул.

– А Карен не говорила с тобой о своих ухажерах? Может быть, называла какие-то имена? Например, Пол Брэдли? – поинтересовалась сержант. Если она говорила с Гэвином о своих порезах, когда они вместе оказались в приемнике, то, может быть, упоминала и имя нового бойфренда, если Брэдли был для нее именно бойфрендом?

Мальчик задумался над именем, а затем покачал головой.

– Я видал ее пару раз с каким-то чуваком. Вроде постарше ее, с короткими черными волосами. И всё. Она ничё про него не говорила. И имен никаких не упоминала. А чё, его подозревают?

– Она с кем-то познакомилась в «Фейсбуке». Но мы не уверены, настоящее это имя или выдуманное. Сейчас мы пытаемся это выяснить, – пояснила Люси. – А кстати, почему эта шайка за тобой гналась?

– Может, у них тоже проблемы с клапаном для гнева… – Гэвин мрачно усмехнулся себе под нос и вернулся к игре.

К тому времени когда появился Робби, парня уже осмотрел дежурный врач. Он заставил его раздеться, и стали видны многочисленные синяки и царапины, которые покрывали спину и грудную клетку подростка. Многие из них были ярко-красного цвета. Но были и другие, желтые, – следы предыдущих драк.

– Шрам на шраме, – с отвращением сказал врач после осмотра. – На ребрах у него большие гематомы, так что я направлю его на рентген. По голове ему тоже здорово досталось, но сотрясения мозга нет. Повнимательнее следите за ним сегодня. Разбудите пару раз ночью, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке. Мы сделаем рентген, как только сможем.

Робби и Люси опять вернулись в приемный покой, и молодой человек купил два стакана кофе в автомате, жужжащем в углу. Они встретились наедине в первый раз после того, как Люси разорвала их отношения месяц назад. От одного из детей она услышала, что Робби поцеловал сотрудницу приюта во время празднования Хеллоуина. Он тщетно пытался объяснить, что все этим поцелуем и закончилось, но, по мнению Люси, и одного поцелуя было достаточно. А сейчас, глядя, как он идет с кофе в руках, мисс Блэк уже не в первый раз задумалась: не перегнула ли она тогда палку?

Первый появившийся пьяница громко рассказывал всем присутствовавшим, почему Рождество – это такое дерьмо. Он подождал минут пятнадцать, а потом заявил, что и так слишком долго здесь задержался, и ушел. Никто так и не понял, какая же травма привела его в приемное отделение.

– Спасибо за кофе, – поблагодарила Люси, делая глоток.

Какое-то время они пили в молчании.

– Если тебе надо, то ты можешь ехать, – сказал наконец Робби.

– Я знаю, – ответила девушка.

– Какие планы на Рождество? – спросил он, согласно кивнув.

– Пока никаких. А у тебя?

– Возьму дневную смену, чтобы родители могли побыть в этот день со своими детьми. А вечером, наверное, отправлюсь домой в Ому. Родители все еще любят, когда мы все собираемся на Рождество. Мы дурачимся и вместе готовим рождественский ужин. Там всегда весело. В течение первого часа. А потом вдруг вспоминаешь, почему ты оттуда уехал.

– А вот я семейного Рождества не помню, – сказала Люси, негромко рассмеявшись. – Я смутно помню Санту и все такое, но первый праздник, который я помню четко, это когда мне было восемь лет и мама только-только от нас ушла. А отец, прочитав мое письмо Санте, решил, что я уже достаточно взрослая, чтобы знать всю правду.

– А почему?

– А потому, что я попросила Санту вернуть мне маму. – Люси посмотрела на Робби, заметила выражение озабоченности у него на лице и улыбнулась. – Хотя это был последний раз, когда мне этого хотелось.

– В любом случае Санта – большой сукин сын, – заметил Робби. – Мне всегда хотелось иметь мышеловку, но он мне так ее и не принес. А еще – атташе-кейс Джеймса Бонда.

Люси засмеялась, а потом сосредоточила все свое внимание на пластмассовой чашке у себя в руках. Она оторвала верхний ободок и сложила крышку.

Робби слегка приобнял ее и протянул сложенный листок бумаги.

– Что это? – спросила девушка, раскрыв листок и увидев на нем какой-то адрес.

– Ты спрашивала, куда попал младший брат Мэри Квигг, Джо. Еще до того, как мы… ну ты знаешь. Еще до этого.

– Спасибо, Робби, – кивнула девушка, медленно складывая бумагу и засовывая ее в карман.

– Считай, что это свидетельство того, что я сожалею, – заметил молодой человек, – обо всем, что случилось.

– И я тоже сожалею, – добавила Люси, хотя и понимала, что говорят они с Робби о разных событиях.

– Ничего не сломали, – произнес неожиданно появившийся Гэвин. Они посмотрели на него и поднялись. – По крайней мере, если говорить о костях, – добавил подросток, переводя взгляд с одного на другую.

Вторник, 18 декабря

Глава 14

На следующее утро Люси поехала на работу через Кулмор-роуд. Листок, который передал ей Робби, лежал развернутым на пассажирском сиденье. Адрес, написанный на нем, находился в Петри-уэй, довольно зажиточном районе города. Джо Квигг был единственным выжившим при пожаре, убившем его мать и сестру Мэри. Так как больше никаких родственников у него не было, мальчика поместили в патронатную семью в надежде, что его кто-то усыновит. Когда Люси и Робби были еще вместе, девушка попросила своего бойфренда выяснить подробности о семье, в которую поместили ребенка. Тогда он ей отказал, и то, что сейчас он дал адрес, свидетельствовало, что он испытывает чувство вины, подумала она.