Малавита - Бенаквиста Тонино

Не подозревая о невиданных пытках, которым подвергал его Джованни, человек в панамке сказал:

— Оно вообще не разгорится, там, наверно, остатки золы.

Фред мысленно перенесся в очень далекие времена: ему двадцать два года, босс дает ему приказ примерно наказать Лу Педоне, одного из посредников «пяти семейств», позволившего, в обмен на толстую пачку наркодолларов, зацепиться на Канал-стрит китайской триаде. В качестве вендетты и для урока остальным Джованни проявил недюжинную изобретательность: голову Лу обнаружили плавающей в аквариуме ресторана «Серебряная пагода», на углу Мотт и Канал-стрит. Самое удивительное — посетители ресторана только через несколько часов заметили, что аквариум смотрит на них остекленевшими глазами. Фред, теперь суетящийся и пихающий тысячи спичек под скомканную бумагу, увидел, как голова человека лежит в аквариуме, а нелепая панамка плавает на поверхности воды. Но испытание на этом не кончилось: другой тип, до того момента хранивший молчание, схватил поддувало и явочным порядком решил исправить положение, не спрашивая на то разрешения Фреда, гордость которого уже и так понесла в тот день немалый урон. Теперь ему понадобились чудовищные усилия, чтобы не схватить несчастного за волосы, не ткнуть лицом в гриль и не воткнуть ему шампур так, чтоб он в одно ухо вошел, а из другого вышел.

— Да уж, господин Блейк! Фразы, небось, писать легче, чем огонь разводить. Нельзя быть талантливым во всем.

В нескольких шагах от него Уоррен, по-прежнему маявшийся в плену разговора об американской кухне, вдруг услышал обращенный к нему вопрос, над которым он никогда не задумывался:

— А что такое настоящий гамбургер?

— Настоящий гамбургер? В смысле?

— Наверняка должен быть оригинальный рецепт. Надо ли класть кетчуп? Огурцы? Салат? Лук? Всегда ли мясо должно быть обжарено на гриле? Надо ли гамбургер кусать или его едят вилкой и ножом, раскрыв пополам? Что вы об этом думаете?

Уоррен ничего особенного об этом не думал, но ответил то, что пришло в голову:

— Настоящий американский гамбургер — жирный, если хотят жирного, огромный, если хотят наесться вдоволь, с кучей кетчупа, если вам плевать на диабет, с луком, если плевать на запах из рта, и горчицей, которую смешивают с кетчупом, если кто любит такой цвет, с листиком салата — для смеха, а если вздумается, можно добавить сыра, жареного бекона, щупальцы омара и пастилу, и тогда получится настоящий американский гамбургер, потому что мы, американцы, такие.

Магги, со своей стороны, отлично вела свою роль, эта барбекю-вечеринка была ничто по сравнению с некоторыми приемами на высшем уровне, которые она организовывала по приказу Фреда. Все тогда проходило при посредничестве супруг, которые передавали приглашения мужьям и распределяли их среди тех, кому полагалось. Барбекю у Манцони был не чем иным, как совещанием представителей мафии, сдобренным несколькими котлетками. Там принимались решения, о которых Магги предпочитала не знать. Ей даже выпало дважды принимать у себя самого Дона Мимино, саро di tutti capi, [2] который лично передвигался только в случае войны между семьями. В такие вечера ничто не должно было вызывать проблем, а идти тихо и размеренно, в обстановке откровенной и дружеской. Приходилось проявлять даже не дипломатию, а шестое чувство, приглядывать за всем и следить, чтобы мужчины могли без помех решить свои дела, а иногда и судьбу одного из себе подобных, закатав его в цементный блок. Магги отлично справлялась с таким упражнением. Чего было опасаться с ее многолетним опытом и среди французских гостей, которых погрешности ее вкуса только забавляли?

Между тем угли в конце концов вспыхнули, положив конец саркастическим замечаниям. Куски мяса жарились рядом с сосисками и благоухали, возбуждая аппетит гостей, которые все в большем числе подходили к огню. Фред понемногу расслаблялся, успокоенный тем, что в конце концов справился и разжег жаровню, несмотря на общее недоверие. Человека в панамке спас случай: сам того не зная, он был на волосок от чудовищной смерти, которая навеки прославила бы мирный город Шолон. Он даже попробовал мясо одним из первых и не смог удержаться от замечания:

— Хорошее мясо, месье Блейк, но все-таки надо было вам сначала подождать, пока угли хорошенько разгорятся, а уж потом выкладывать стейки.

У Фреда не оставалось выбора — мужчина в смешной панамке должен был умереть безотлагательно и на глазах у всех.

В штате Нью-Джерси человек в нелепой панамке двух недель бы не прожил, его бы с детства научили держать язык за зубами или подрезали бы его ножиком, заточенным как бритва, — вся операция заняла бы минуту, не больше. В Нью-Джерси, столкнувшись с настоящими плохими парнями, вроде Джованни Манцони, человек в нелепой панамке живо бы излечился от злопыхательства, враз отучившись подглядывать из-за чужого плеча с единственной целью давать комментарии. В Нью-Джерси господа всезнайки обычно доказывали свою правоту, не сходя с места, и желающих поучать оставалось немного. Джованни Манцони схватил кочергу, лежавшую на жаровне, крепко сжал ее в кулаке и стал ждать, когда человек в нелепой панамке обернется к нему и он нанесет ему удар в лицо, чтобы тот увидел, как смерть бьет его наотмашь.

И плевать, что Фред все разнесет вдребезги, что, убив этого человека, он подвергнет опасности жизнь близких, плевать, что теперь он уж точно вернется в тюрьму. Плевать, что меньше чем за двое суток пребывания в тюрьме его инкогнито будет раскрыто и Дон Мимино даст приказ уничтожить его. Плевать, что вся история Манцони снова вылезет на первые полосы газет и что Магги, Бэль и Уоррен не переживут такого позора и ненависти. Смерть и разорение семьи были ничто по сравнению с непреодолимым желанием заставить навсегда заткнуться человека в нелепой панамке.

В этот самый момент чья-то ладонь мягко легла на плечо Фреда, и тот обернулся, готовый ударить любого, кто помешает ему нанести удар.

Квинтильяни только что пришел. Крупный, сильный, спокойный, со взглядом, как у священника. Он почувствовал, как закипает ярость во Фреде, которого не мог контролировать никто, кроме него. Он знал, как реагировать на эту ярость, он знал ее наизусть, некоторые коллеги по ФБР даже считали, что у него особый дар. На самом деле особого дара не требовалось: Томазо Квинтильяни просто заговаривал старых демонов. В то время когда он с бандой приятелей шлялся по Малбери-стрит, цена человека равнялась сумме, обнаруженной у него в карманах. Если б осмысление жизни не привело его в ФБР, он с той же решительностью примкнул бы к рядам Коза Ностры.

— Налейте мне стаканчик, Фред.

Фред облегченно вздохнул. Призрак Джованни Манцони растаял, как дурной сон и вновь возник Фред Блейк, американский писатель, поселившийся в Нормандии.

— Пойдемте, Том, попробуете сангрию, — сказал он и выпустил кочергу из рук.

Прием затянулся допоздна, и попав наконец в постель, Магги зевнула, готовая заснуть, едва сомкнутся веки. Фред надел пижаму, висевшую на спинке стула, вытянулся на постели рядом с женой, поцеловал ее в лоб и погасил на тумбочке лампу. После минутного молчания он сказал, глядя в потолок:

— Спасибо тебе, Ливия.

Он звал ее настоящим именем только тогда, когда чувствовал себя ей обязанным. В его благодарности была долгая фраза, которая начиналась со слов: Спасибо, что не бросила меня, несмотря на все, что ты вынесла, ты ведь знаешь, без тебя я бы долго не продержался, и еще спасибо за… кучу других вещей, которые он предпочитал не излагать, — вообще благодарить было выше его сил. Он почувствовал, как она постепенно засыпает, подождал немного, встал с кровати, надел халат и крадучись спустился на веранду. Вся дневная усталость исчезла. Он уселся перед машинкой, зажег лампу и перечитал самые последние строки из написанной главы.