Лиза Гарднер - Странный сосед
Ди-Ди промолчала. «Что это было? – напряженно размышляла она. – Уж не признание ли?»
– Но кот, сержант… Мистер Смит. Даже если бы я в своих рассуждениях пришел к выводу, что мне будет лучше без нее, при чем тут кот? Возможно, я сумел бы убедить себя в том, что моей дочери будет лучше без матери. Но устранение домашнего любимца стало бы необъяснимой, беспричинной жестокостью.
– Так что же случилось с вашей супругой, мистер Джонс?
– Не представляю.
– Она пропадала раньше?
– Никогда.
– Не появлялась куда-то к назначенному времени, не потрудившись позвонить, предупредить?
– Сандра – очень добросовестный и ответственный человек. Спросите сами в школе, где она работает. Она всегда говорит, что будет делать, и делает то, что говорит.
– Бары, выпивка, наркотики? За ней замечалось такое? По вашему собственному признанию, она еще очень молода.
– Мы не пьем и не употребляем наркотики.
– Может быть, она ходит во сне? Пользуется какими-то особенными медикаментами?
– Нет.
– Ее тянет к компании?
– Мы живем тихо и спокойно. Наш главный приоритет – дочь.
– Другими словами, вы – самые обычные, нормальные люди.
– Абсолютно.
– Люди, живущие в доме с укрепленными окнами и стальными дверьми?
– Мы живем в пригороде. Здесь к вопросам безопасности следует относиться со всей серьезностью.
– Вот уж не знала, что Южный Бостон настолько опасен.
– А я не знал, что у полиции могут быть какие-то вопросы к людям, предпочитающим крепкие замки.
Разговор терял смысл, и Ди-Ди решила, что продолжать его не стоит. Помолчав, она попыталась еще раз сориентироваться в беседе, вести которую следовало бы лично и не по телефону.
– Мистер Джонс, когда вы вернулись домой с работы, двери были заперты?
– Да.
– Вы не заметили ничего необычного? В кухне, в коридоре, в прихожей? Чего-либо, что бросилось в глаза?
– Ничего необычного я не заметил.
– Что вы сделали, когда поняли, что вашей жены нет дома?
– Я позвонил ей на сотовый. Оказалось, что он лежал в ее сумочке на кухонном столе.
– Что вы сделали потом?
– Я вышел из дому. Подумал, что ей, может быть, захотелось прогуляться, посмотреть на звезды… Не знаю. Ее не было дома, поэтому я решил поискать ее на улице.
– Что потом?
– Потом проверил ее машину.
– А потом?
– Потом… что?
– Все то, что вы сейчас перечислили, заняло бы не более трех минут. Однако номер девять-один-один вы набрали только через три часа. Кому вы звонили, мистер Джонс? Что вы делали?
– Я никому не звонил и ничего не делал.
– Целых три часа?
– Я ждал, сержант. Сидел на диване и ждал, что мир сам вернется в нужное состояние. Потом, когда никакого чуда не произошло, позвонил в полицию.
– Я вам не верю, – сообщила Ди-Ди.
– Знаю. Но, может быть, это тоже свидетельствует в мою пользу. Разве виновный не позаботился бы об алиби получше?
Ди-Ди тяжело вздохнула.
– Как думаете, что случилось с вашей женой?
Он тоже ответил не сразу, потом, помолчав, сказал:
– Что ж… На той же улице, почти рядом с нами, живет человек, состоящий на учете как осужденный за сексуальное преступление.
Глава 7
22 октября 1989 года неизвестный мужчина в маске похитил, угрожая оружием, мальчика по имени Джейкоб Уэттерлинг. Больше Джейкоба никто не видел. В 1989 году мне было три года, так что когда я говорю, что не делал этого, можете мне поверить. Но именно из-за того, почти двадцатилетней давности, похищения вся моя взрослая жизнь изменилась раз и навсегда. Дело в том, что родители мальчика основали Институт Джейкоба Уэттерлинга, благодаря деятельности которого в 1994 году был принят Закон Джейкоба Уэттерлинга о преступлениях против детей и регистрации сексуальных преступников. Таким образом родители мальчика помогли создать самую первую базу данных сексуальных преступников.
Знаю, что вы думаете. Я – животное, да? Такова в наше время общепринятая точка зрения. Сексуальные преступники – это чудовища. Нам не только отказано в любых контактах с детьми – нет, мы должны быть подвергнуты остракизму, прокляты и вообще принуждены жить в нечеловеческих условиях, где-нибудь под Флоридским мостом. Посмотрите, что случилось с Меган Канка, похищенной соседом-насильником из ее собственной спальни. Или возьмем Джессику Лансфорд, которую выкрал из дома сексуальный преступник, живший со своей сестрой в стоявшем на другой стороне улицы трейлере.
Что я могу сказать? По словам моего надзорного инспектора, в Соединенных Штатах на учете состоят почти шестьсот тысяч сексуальных преступников. Понятно, что некоторые из них ведут себя не слишком хорошо, а из-за них наказывают всех – даже таких, как я.
Я встаю, иду на работу, посещаю собрания, ни во что не вмешиваюсь. Я – образец успешной работы системы. Однако, когда в пять часов вечера я заканчиваю работать, то прежде всего жду, что за мной придет полиция.
В пятнадцать минут шестого, когда по улицам все еще не мчатся с включенными мигалками патрульные машины, я отправляюсь домой. Прокручивая мысленно события уходящего дня, стараюсь удержать под контролем растущее беспокойство. Утром, заметив переходящих от дома к дому полицейских, я не поддался панике и отправился на работу. Рано или поздно они меня найдут, а когда найдут, главной темой разговора станет вопрос о том, где я был и что делал со времени исчезновения миссис Джонс. На данный момент за мною числилось получасовое опоздание с ланча, когда я разговаривал с мистером Джонсом. Это обстоятельство, конечно, привлечет внимание, но тут уж ничего не поделаешь. Мне нужно было с ним встретиться. Оставалось надеяться лишь на то, что они арестуют его вместо меня.
Я подхожу к крыльцу. Пока что никаких признаков присутствия людей в синем – или, что более вероятно, спецназовцев в бронежилетах. С опозданием вспоминаю, что сегодня четверг, и если только я не потороплюсь, то вполне могу опоздать на собрание. Еще одно отступление от графика недопустимо, так что приходится подсуетиться. Влетаю в спальню, пять минут на душ и переодевание, выскакиваю из квартиры, ловлю такси, называю адрес местного психиатрического центра. Нас, зарегистрированных сексуальных преступников, восемь человек, и наши еженедельные встречи проходят отнюдь не в читальном зале ближайшей библиотеки.
В 17.59 я уже у двери. Это важно. В соглашении есть пункт, согласно которому мы не вправе опаздывать даже на одну минуту. Старший нашей группы поддержки в этом вопросе очень строг. Миссис Бренда Джейн – лицензированный соцработник с внешностью шестифутовой блондинки-с-обложки и характером тюремного надзирателя. Она не только проводит собрания, но и контролирует нашу частную жизнь во всех ее аспектах – начиная с того, что пить, а что не пить, и заканчивая тем, с кем встречаться, а с кем не встречаться. Половина из нас ее ненавидит. Другая половина крайне ей благодарна.
Собрания растягиваются примерно на два часа и проходят раз в неделю. Первое, что узнает каждый состоящий на учете сексуальный преступник, – это работа с бумажками. У меня есть целая папка, набитая такими документами, как «Программа для сексуального преступника», «План безопасности для будущего благосостояния», с полдюжины «Правил для групповых собраний», «Правил для свиданий/отношений» и других. Сегодняшнее собрание в этом смысле исключением не стало. Каждый из нас начинает с заполнения еженедельного отчета.
Вопрос 1: Какие чувства вы испытывали на этой неделе?
Первая мысль – чувство вины. Вторая – я не могу это написать. В группе поддержки такого понятия, как конфиденциальность, не существует. Однако же отчет – это всего лишь бумажка, и каждый должен написать что-то и прочитать. Что бы я ни сказал сегодня или в какой-то другой день, это может быть использовано против меня в суде. Еще одно дополнение к тому ежедневному парадоксу, каковым является жизнь каждого сексуального преступника. С одной стороны, мне нужно работать над улучшением навыков по части откровенности. С другой, меня могут в любое время за эту же самую откровенность наказать.
Пишу второй пришедший в голову ответ: страх. Тут полиции придраться не к чему, так ведь? Пропала женщина. Я – зарегистрированный сексуальный преступник, проживающий в том же квартале. Мне есть чего бояться.
Вопрос 2: Какие пять вмешательств вы использовали на этой неделе, чтобы избежать опасных ситуаций?
Легкий вопрос. В первый же день, когда вы только попадаете в группу, вам дают список из примерно ста сорока «вмешательств» или идей относительно того, как разорвать порочный круг. Большинство из нас поначалу смеются. Сто сорок способов не сбиться на кривую дорожку? Включая такие перлы, как «позвонить в полицию» или «принять душ». Мой любимый – «прыгнуть в океан посреди зимы».
