Марджери Эллингем - Спрячь меня (сборник)
История и вправду была не особо приятная, и мистер Кэмпион с сожалением признал, что после знакомства с Рэмиллисом ему несложно в нее поверить.
– Ты уверен, что дело и впрямь было именно так?
– Само собой, – высокомерно ответил Лагг. – Я выпивал с одним из тех парней. Он был малость не в себе, причем не только сильно напуган, а просто в шоке. Про Рэмиллиса ходят и другие слухи, ничуть не лучше этого. Не буду вас ими пичкать. В общем, как по мне, не стоит вашей сестре с ним обедать, если она не засобиралась в Армию спасения.
Мистер Кэмпион молчал. Он сидел за столом, слегка склонив голову набок, полностью погруженный в себя, и легонько барабанил по промокашке длинными тонкими пальцами, пока не прозвенел дверной звонок. Этот звук произвел перемену в мистере Лагге: он выпрямился и прошествовал от бара к зеркалу, где поправил воротничок и тщательно разложил на его белом пьедестале свои многочисленные подбородки. Подготовив таким образом площадку, он извлек из кармана шелковый платок и как следует протер им голову, а затем носы своих лакированных ботинок. После этого он весь подобрался, повернулся на каблуках, держа руки точно по швам, и вышел из комнаты.
Через минуту он вошел обратно с непроницаемым лицом.
– Сюда, пожалуйста, он будет рад вас видеть, – сообщил он, артикулируя так тщательно, что понять, что было сказано, не представлялось никакой возможности.
В комнату влетела Вэл в элегантном черном костюме военизированного покроя, окруженная ароматным облаком, которое, как когда-то отметила мадам де Ментенон[6], является непременным спутником прекрасной женщины. Она была так оживлена и весела, что поначалу Кэмпион не заметил в ней никаких перемен.
Следом за ней вошел весьма примечательный человек.
Георгий Ламинов – или Гайоги, как звали его друзья, – был выдающейся личностью. Искусство нравиться он возвел в науку и достиг в ней совершенства, так как был умен и благороден. Внешне он был тоже приятен: аккуратная белая бородка и яркие круглые глаза, глубоко сидящие в мрачных, словно нормандские арки, глазницах.
Он пожал руку мистеру Кэмпиону, бормоча слова глубочайшего раскаяния. Это было вторжение, непростительное и неприемлемое, но Вэл уверила его, что прощение им все же даруют, и он с радостью увидит на дружелюбном лице хозяина чудесное тому подтверждение. Всем своим видом он выражал, что удобство предложенного ему стула превышает все мыслимые пределы, равно как и превосходное качество поднесенного хереса.
Пять минут спустя они уже чувствовали себя накоротке. Лед даже не треснул – он просто растаял, и все же Гайоги продолжал держаться в рамках той учтивой формальности, к какой обычно прибегает человек, оказавшись в незнакомом доме.
Вэл удобно устроилась в мягком кресле, не подозревая, что тем самым раздражает своего брата, который по известной только ему причине не любил, когда там сидели женщины.
– У нас есть для тебя прелестная работка, мой ягненочек, – сказала она. – Простая и вульгарная. Как насчет того, чтобы собрать манатки и кутнуть на выходных в самых что ни на есть шикарных условиях, да еще в отменной компании? И не заплатить при этом ни гроша. Как тебе такая мысль?
Ламинов укоризненно воздел свои лопатообразные руки.
– Я потрясен, – произнес он. – Мы ужасные, невежественные люди. Я покончу с собой.
Внезапно он радостно захихикал.
– Я выражаюсь, словно играю в пьесе.
– Только не развод, – бодро сообщил Кэмпион. – Никаких разводов.
– Ну что вы. – Гайоги был шокирован. – Ну что вы, мы же приличные люди. Как можно? Нет-нет, все будет честно. Мистер Кэмпион, не желаете ли вы провести выходные у меня дома? Я приглашаю вас, потому что, возможно, буду нуждаться в помощи своего гостя, и знаю, что, следуя законам гостеприимства, он вряд ли мне откажет. Короче говоря, мне нужен тот, кто будет опорой, а не обузой.
Он откинулся на спинку стула и расхохотался так, что на глазах у него выступили слезы.
– Я репетировал по дороге. Хотя все равно как-то фальшиво выходит.
Они оба уставились на него – Вэл с вежливой улыбкой, а Кэмпион с искренним интересом.
– Что-то не так?
– Все в порядке.
Все еще посмеиваясь, Гайоги взглянул на Вэл с легким смущением, которое часто бывает признаком ума, а не застенчивости.
– Мы пришли к вам под ложным предлогом.
– Вовсе нет, – резко заявила Вэл. Голос ее звучал чуть-чуть хрипло. – Дело в Рэмиллисе.
– Правда? – Кэмпион надеялся, что вопрос прозвучал естественно. – Что он теперь натворил?
– Пока что ничего, слава богу. – Вэл явно вознамерилась сохранить бодрость духа. – В воскресенье Рэмиллис летит в свой Тимбукту на золотом аэроплане, и нам хотелось бы, чтобы ты проследил, что он действительно улетит.
– На золотом аэроплане?
– На золотом. Винт, возможно, украшен бриллиантами, – серьезно сообщил Гайоги, и Кэмпион поднял брови.
– Очень красиво, – вежливо заметил он. – Вы серьезно?
Вэл встала, на ее лицо упал луч света, и Кэмпион пристально посмотрел на сестру. Она выглядела просто замечательно.
– Я что-то запутался, – сказал он. – Объясните мне все спокойно. Рэмиллис возвращается в Уланги? Один?
– Да. Джорджия присоединится к нему через шесть недель с большой компанией. Тартоны и прочие.
– Должно быть очень весело, – без всякого энтузиазма заметил Кэмпион.
– Безумно. Пол Тартон берет с собой трех девочек совершенно разного происхождения, а миссис Тартон выбрала какого-то чудовищного мальчика по имени Вафля. Ну да это их дело. Нас интересует, чтобы полет прошел без приключений. Гайоги пожаловался тете Марте, а она послала нас к тебе.
– Точно, полет, – сказал Кэмпион. – Давайте-ка поподробнее.
– Это не то чтобы совсем беспрецедентный случай, – бодрость Вэл казалась все более и более наигранной, – но раньше никто не осмеливался лететь из Англии в Уланги. Странно, что ты ничего об этом не слышал, Альберт. Было много шума.
Тут Кэмпион начал понемногу понимать, в чем дело.
– Аэроплан посылают в подарок местному царьку. Это машина «Аландел», и вылетает он из «Цезарева двора» в шесть часов вечера в воскресенье. Там будут пилот, штурман и Рэмиллис. Он настоял, чтобы ее покрасили в золотой цвет. Сказал, что туземцу так больше понравится. Мол, если их красят в серебряный цвет, почему бы не покрасить в золотой. Бриллианты Гайоги выдумал. В Уланги пилот будет учить летать нового владельца, а Рэмиллис займется обустройством дома для Джорджии. В воскресенье будут полуофициальные проводы, придет Таузер из Министерства по делам колоний и еще пара шишек, и все будет чудно устроено. Гайоги волнуется, как бы чего не вышло.
– Это понятно, – сочувственно заметил Кэмпион. – А есть причины волноваться?
Прежде чем ответить, Вэл взглянула на русского.
– Нет, – сказала она, но как-то неуверенно. – Наверное, нет. Никаких. Просто приезжай на выходные. Мы все там будем. Можешь даже взять с собой Лагга, если он будет прилично себя вести.
– Прости, дорогая, но все это звучит как-то сомнительно, – ответил Кэмпион и наполнил ее бокал. – Не подумай, что я цепляюсь, но мне все-таки хотелось бы больше подробностей. Меня волнует багаж. Брать с собой кастет и хлороформ или справочник хороших манер?
– Хлороформ, наверное, – сказала Вэл не вполне беспечно. – Как думаешь, Гайоги?
Тот рассмеялся и обратил взгляд своих круглых глаз на Кэмпиона.
– Надеюсь, что нет, но кто знает? Вот в чем разница между миром моей юности и нынешним миром. Тогда мне было скучно от того, что ничего не происходит, а теперь я боюсь, как бы чего не случилось. Я проживал жизнь задом наперед – только теперь наконец-то наступила бурная молодость.
– Гайоги считает, что на Рэмиллиса нельзя положиться, – сообщила Вэл, – и я его понимаю.
Кэмпион тоже его понимал, но не стал говорить этого вслух.
– Уже возникли проблемы с ружьем. Он хочет взять с собой ружье, а пилот протестует из-за веса. К тому же зачем ему там ружье?
– Не знаю. Ну не пушку же он хочет взять?
– Сэр Рэймонд желает взять с собой «фильмер 5А», – спокойно сообщил Ламинов. – Он планирует разобрать его и положить на сиденье вместе с запасом пуль, которых хватит на всех африканских слонов. Вам знаком «фильмер 5А», мистер Кэмпион?
– Господи, это что, та здоровая пушка? Магазинное ружье? Правда? Зачем оно ему?
– Никто не хочет спрашивать, – сухо ответила Вэл. – Как бы то ни было, брать ружье нельзя. Алану Деллу пришлось лично ему это объяснять. У Рэмиллиса случилась очередная вспышка, потом он пришел в себя и теперь ходит с таким видом, будто собирается еще что-то доказать. А нам, естественно, не по себе. Мы не хотим, чтобы он устроил сцену, когда все уже будет готово к отправлению, или попытался сесть сам за штурвал. Я просто хочу, чтобы ты приехал. Не будь свиньей.
– Моя дорогая, я непременно приеду, – искренне пообещал Кэмпион. – Ничто меня не удержит. Насколько я понимаю, Рэмиллис не вполне в своем уме, так?
