Рори Клементс - Мститель
Мысли завертелись в голове у Шекспира. Он был удивлен, что Сесил вот так запросто раскрыл ему свои подозрения.
– Для подобных людей, господин Шекспир, такая мелочь, как супруга, – лишь небольшое неудобство. – Лицо Сесила снова приобрело серьезное выражение. Он не шутил. – Позвольте мне рассказать вам о милорде Эссексе еще кое-что.
Они подошли к деревянной скамье под персиковым деревом у стены особняка. Сесил жестом пригласил Шекспира сесть. Из-за его плеча блеснул солнечный луч. Сесил присел на подлокотник скамьи, одной ногой касаясь земли.
– Я знаю милорда Эссекса с детства, – начал Сесил. – Мой отец стал его опекуном после смерти его отца. Мы вместе росли и учились, но никогда не испытывали симпатии друг к другу. Несмотря на то что я на три года старше, он всегда был выше меня и успешней во многих занятиях. На теннисном корте Эссекс был лучшим в том, что касалось ловкости и умения, я же мог только смотреть и удивляться. И конечно же он насмехался надо мной за мою физическую немощь, как обычно это делают все мальчишки.
Но я знал, что у меня есть и преимущества. Он всегда уступал мне в том, что касалось классических языков, языков наших соседей на континенте, изучения законов и власти. Ему не хватало твердости. Когда мне было четырнадцать, а ему одиннадцать, Эссекс вызвал меня на поединок. Он сделал гадкое замечание по поводу моего горба, сказав, что это результат того, что моя мать зачала меня в период своего месячного очищения, а я ответил, что она хотя бы не отравила моего отца. Мне не следовало говорить Эссексу подобные вещи, но это было сказано в пылу гнева. Я пытался отшутиться от его вызова, но он настаивал и сказал, что дает мне право выбора оружия и места поединка. Тогда я ответил: «Раз так, то оружием я выбираю шахматы, а местом поединка – шахматную доску». Эссекс разозлился, сильно разозлился, и сказал, что я трус. Я ответил, что это он боится принять мой вызов, и отправился за шахматами и доской. Мы начали играть, и очень скоро у меня оказалось большое преимущество в партии. Вдруг Эссекс сказал, что скоро вернется, и ушел. Когда же он снова появился, в руках у него был моргенштерн. Господин Шекспир, вы знаете, что такое моргенштерн?
– Конечно, знаю, но никогда не видел.
– Это булава, вид оружия, получивший большое распространение среди габсбургского войска. Слово «моргенштерн» означает «утренняя звезда» из-за утыканного шипами тяжелого железного наконечника. Милорд Эссекс со всей силой обрушил моргенштерн на привезенную когда-то из Вероны мраморную шахматную доску, которая, к слову сказать, была настоящим произведением искусства. Доска разлетелась на кусочки, как и большинство шахматных фигур. Затем он расшвырял обломки ногой и произнес: «Шах и мат. Однажды и с тобой я сделаю то же самое, Робин Горбун».
Сесил выдержал театральную паузу. Шекспир знал, что между этими людьми никогда не было любви, но понятия не имел о том, что причиной их неприязни стала эта ссора.
– В тот день я кое-что заметил в милорде Эссексе, некое мрачное честолюбие, которого он сам не сознавал, не говоря уже о стремлении к власти.
И снова Шекспир промолчал.
– Господин Шекспир, мой отец тоже это заметил. Однако королева этого не видит. Внимание милорда Эссекса доставляет ей удовольствие, она приятно проводит с ним время. Он впадает в экстаз, изображая лебединую преданность своей даме сердца, своей королеве. Поэтому мы должны защитить государыню, однако так, чтобы она об этом не узнала.
– Защитить от чего?
– От его темного желания. Милорд Эссекс хочет стать королем. А все те, кто его окружает – его семья, его друзья, – короновать его. Арабелла, сама того не сознавая, стала путем, его ключом к трону.
– У вас есть сведения?
Сесил замолчал.
– Господин Шекспир, пожалуйста, – невозмутимо произнес он, – не просите меня раскрыть вам мой источник. Если я расскажу вам, то как вы сможете доверять мне?
Это Шекспиру понравилось. Но у Сесила явно есть осведомитель среди приближенных Эссекса. Шекспир попытался припомнить все, что знал об Арабелле Стюарт, принцессе, на хрупкие плечи которой давило будущее Англии. Праправнучка старшей сестры Генриха VIII, Маргарет, она появилась на свет в результате скандальной женитьбы молодого Чарльза Стюарта и Элизабет Кавендиш (ему было девятнадцать, а ей – двадцать); брак был незаконным, потому что королева не дала на него разрешение, и, узнав о нем, она разразилась привычным гневом. Чарльз находился в ряду претендентов на трон как по шотландской, так и по английской линии и не мог жениться без одобрения государыни.
Арабеллу с рождения сопровождали злоключения, преследуя ее, словно голодный пес. Ее отец умер от чахотки в первый год ее жизни, а мать – пять лет спустя от внезапной болезни, оставив маленькую девочку сиротой. Ее бабушка по матери, графиня Шрусбери – известная как Бесс Хардвик, – взяла на себя заботу о шестилетней внучке. Она воспитала ее как принцессу, настаивая на том, чтобы слуги преклоняли перед ней колено и обращались к ней «Ваше высочество».
В возрасте одиннадцати лет настало время, когда Арабеллу нужно было представить ко двору, познакомить с королевой и ее ослепительным окружением из придворных, что и произошло здесь, в этом замке, в Теобальдсе, во время летней королевской поездки в 1587 году. Это был триумф. Елизавета взяла девочку под свое крыло и много для нее сделала, едва не объявив ее наследницей трона. Возможно, все это засело в милой девичьей головке, однако вскоре ее высокомерные замашки породили негодование среди более старших придворных.
Чего Арабелла не понимала, так это того, что нежные чувства королева питала к ней не без корысти. Улыбками и благосклонностью Елизавета добивалась повиновения, ее отец для той же цели использовал топор палача. Это была большая политика, дабы избежать грядущего вторжения испанской армады. Арабелла понятия не имела, что за кулисами театра европейской политики велись переговоры о том, чтобы выдать ее замуж за Раннучо Фарнезе, сына герцога Пармы, могущественного испанского генерала в Нидерландах. Королева надеялась, что такой брак внесет разлад в отношения Пармы и короля Филиппа II и расстроит планы на вторжение.
Но этому браку так и не суждено было состояться, а армаду разбил Дрейк. Однако Сесил сказал, что испанцы готовят новое вторжение. Какая роль отводилась Арабелле? Ни для кого не было секретом, что испанцы снова обдумывают свадебные планы. Портретист Хиллиард написал миниатюрные портреты Арабеллы, которые должны быть переданы Парме и его сыну. Те, кто хорошо знал Елизавету, понимали, что все это – не более чем проявление тщеславия; она скорее разрешит отрубить и бросить в огонь свою правую руку, чем позволит испанскому претенденту жениться на возможной преемнице ее трона.
– Сэр Роберт, это сложные международные дела… – начал Шекспир. – О чем вы меня просите?
– Помешать браку между графом Эссексом и леди Арабеллой Стюарт. Возьмитесь за это расследование касательно Роанока, и у вас будет повод быть рядом с Эссексом и его окружением. Наблюдайте за его действиями, следите за каждым его движением, станьте его приближенным. Найдите доказательства против него. Вы должны работать на него, но в действительности вы будете наняты мной, от имени вашей королевы и страны. Это еще не все, господин Шекспир. Вы припоминаете библиотеку сэра Френсиса Уолсингема и его архив корреспонденции и карт?
Разве мог Шекспир забыть такое? Девять долгих лет господин секретарь и его библиотека, полная тайн, были центром его мира. Он вспомнил строгую тихую комнату в Барн-Элмз в Суррее, загородном доме господина секретаря, где он хранил большую часть своей переписки; сотни, если не тысячи бумаг и документов из Мадрида, Парижа, Рима, Делфта и Антверпена. Даже с Востока, Индии и Нового Света. Но большая часть отсюда, из Англии, – сведения о мыслях и деяниях мужчин и женщин всех слоев общества; что говорят в тавернах и театрах, тюрьмах и домах терпимости; кто с кем спит во дворцах и особняках; кто замышляет заговор, кто лоялен, а кто нет. Это было уникальное собрание сведений, доступное только одному человеку – самому Уолсингему.
– Я хорошо помню эту библиотеку, сэр Роберт.
– Вопрос: где она? Господин Шекспир, когда Уолсингем умер, все исчезло. Все, до последнего листка, все навигационные карты, все перехваченные тайные послания из Эскориала и Ватикана. Ничего нет, все похищено.
– Ну вы же не подозреваете милорда Эссекса?
Сесил изобразил недоуменное возмущение.
– Ай-ай-ай, господин Шекспир, подозрение – серьезное слово. По-видимому, можно предположить, что имело место преступление. Уверен, что эти документы у графа – но можно подумать, что он имеет на них право, ибо женат на дочери господина секретаря. И почему бы ей не унаследовать бумаги своего отца?
