Джорджетт Хейер - Убийство в Эшли-Грин. Осторожно, яд! (сборник)
Ханнасайд встал.
– Мистер Мэтьюс, понимаете ли вы, какую сыграли роль в этой истории?
– Прекрасно понимаю и склоняюсь к мнению, что являюсь вспомогательным элементом постфактум.
– И вообразили, что я замну дело?
– А что вы предлагаете? – вежливо осведомился Рэндол. – Хотите вынудить государственного обвинителя возбудить судебное дело против покойника?
– Имеются ли доказательства, подтверждающие правдивость вашего рассказа?
– Вы получите письменное заявление Рамболда, кроме того, я отобрал кое-что из бумаг моего дядюшки Хайда, которые вы будете иметь возможность внимательно изучить. Пользуясь правом душеприказчика, я сжег все документы, кроме тех, что имеют отношение к деятельности Рамболда. Полагаю, ваше ведомство, суперинтендант, не станет поднимать шум. Убийство шантажиста – дело щекотливое, верно? Мало кто посочувствует жертве. Можно, конечно, возбудить судебный иск против меня и обвинить в сокрытии улик. Однако в сложившейся ситуации это тоже вопрос деликатный. Всколыхнете кучу грязи, а ради чего? Позвольте предложить виски с содовой.
– Позволяю! – сердито буркнул Ханнасайд.
Тихо рассмеявшись, Рэндол направился к столику у стены, где стоял графин с виски, и смешал два напитка. Вернувшись на прежнее место, он передал Ханнасайду стакан.
– Итак, суперинтендант? – Во взгляде Рэндола читался вопрос.
– Сначала расскажите все до конца, – предложил он. – Если я надумаю возбудить дело, то прямых улик нет, только мое слово против вашего, – усмехнулся с сарказмом Ханнасайд.
– Не смею вам возражать, – сладким голосом пропел Рэндол.
– Когда вы виделись с Рамболдом?
– Сегодня, после того как покинул Гринли-Хит.
– И где? Не у него же дома?
– Разумеется, нет. В его конторе. Он ждал моего визита. Мы вместе пообедали, и Рамболд рассказал мне то, что я уже поведал вам. Я же объяснил ему, какую роль сыграл в этой истории, и пообещал сделать все возможное, чтобы скрыть правду от миссис Рамболд.
Рэндол старался говорить безразличным тоном, но от проницательного взора суперинтенданта не ускользнула пробежавшая по его лицу тень.
– Не слишком приятным оказался обед, мистер Мэтьюс? – посочувствовал он.
– Мягко сказано, суперинтендант, – сухо отозвался Рэндол.
– Могу представить ваше состояние, – кивнул Ханнасайд.
– Давайте оставим эту тему, – предложил Рэндол с легким раздражением в голосе.
Ханнасайд сделал глоток виски и некоторое время не произносил ни слова.
– Вот почему вы весь день отсутствовали? – нарушил он наконец молчание. – Хотели дать Рамболду время совершить самоубийство?
– Вам будет очень сложно это доказать, уважаемый суперинтендант.
Ханнасайд лишь криво усмехнулся в ответ.
– В тот день, когда приехали в «Тополя» вместе с мистером Каррингтоном, что вы рассчитывали найти в дядином письменном столе? Бумаги Хайда?
– Нет, тогда на меня еще не снизошло озарение. Я надеялся найти то, что мы и обнаружили, – письма, имеющие отношение к любовной интрижке дяди Генри. К счастью, все обернулось не так плохо, как могло бы.
Ханнасайд невольно улыбнулся:
– Вы, мистер Мэтьюс, проявили тогда непростительную жестокость.
– Зато я не только избавил вас от присутствия любимой тетушки Гертруды, но и усыпил ее бдительность. Что в конечном результате пошло всем на благо.
– Это правда, – признал суперинтендант. – Но вернемся к вашему рассказу. Что навело вас на нужную мысль? Солнцезащитные очки?
– Не сразу. Не могу точно сказать, когда у меня возникли первые подозрения. Мой покойный отец как-то недвусмысленно высказался по поводу характера дяди Грегори и назвал его мошенником и скверным человеком, так что у меня с этой точки зрения было перед вами существенное преимущество. Я относился к дядюшке предвзято. Кроме того, имел возможность наблюдать, как он обращается с доктором Филдингом и дядей Генри. Эта видоизмененная разновидность шантажа и навела меня на подозрения, которые расцвели пышным цветом, когда вы явились ко мне и спросили, какие ассоциации вызывает фамилия Хайд. В тот раз я вел себя непочтительно и дерзко.
– Весьма, – многозначительно крякнул Ханнасайд. – Несли всякую чушь про парки и Стивенсона.
– И это не случайно сорвавшиеся с языка слова. Меня вдруг осенила мысль о раздвоении личности, описанном в книге Стивенсона. Вполне естественное предположение. Вы рассказали, где живет Хайд, и я нанес визит нашему общему приятелю Брауну. Об этом вы уже знаете.
– Не все, мистер Мэтьюс.
– Все, что вам следует знать, – улыбнулся Рэндол. – Я вынудил Брауна признаться, где Хайд хранит ключи от сейфа, и уже не сомневался, что Хайд и дядя Грегори – одно лицо. Должен заметить, приятное открытие.
– Вот почему вы так рассердились, когда я предположил, что между вами и дядей были близкие доверительные отношения и взаимная симпатия. Прямо готовы были наброситься на меня с кулаками.
– Неужели? Разумеется, вы мне не польстили.
– А когда вы получили ключ от сейфа?
– В день дядиных похорон. Его цепочка от часов вместе с брелоками лежала в ящике туалетного столика.
– И после этого, – нахмурился Ханнасайд, – вы заставили меня убрать детектива, что вел за вами наблюдение, и получили возможность посетить банк-депозитарий.
– Что вы такое говорите, уважаемый суперинтендант? – Глаза Рэндола весело поблескивали. – Я всего лишь раскритиковал его ботинки.
– Ладно, проехали, – вздохнул Ханнасайд. – И объявление в газету вы подали, чтобы получить доступ к документам Хайда.
– Кстати, все хочу спросить, как прошла встреча с генералом? – проворковал Рэндол.
– Теперь это уже не имеет значения. Значит, вы забрали из сейфа все бумаги и сожгли?
– Все, кроме тех, что имеют отношение к Рамболду. Я их сохранил на случай возникновения непредвиденных обстоятельств.
– И хотели, чтобы все прошло шито-крыто? Чтобы Рамболду сошли с рук оба убийства?
– Не забывайте, суперинтендант, я не служу в полиции и лишь пекусь о добром имени своей семьи.
– Я сочувственно отношусь к вашей точке зрения, но вы, мистер Мэтьюс, поступили неправильно!
– Меня это нимало не тревожит, – с невозмутимым видом заявил Рэндол.
– А где заявление, о котором вы упомянули? – поинтересовался Ханнасайд.
Рэндол сначала одарил суперинтенданта изумленным взглядом, а потом понимающе кивнул:
– Что вы такое говорите, уважаемый суперинтендант! Нет, это недостойно вашего ума! Неужели вы вообразили, что я так простодушен и доверчив и передам его вам в собственные руки?
– Так где все-таки заявление?
Рэндол не спеша допил виски.
– Разумеется, на почте. Завтра утром оно придет в Скотленд-Ярд, и вы его получите.
– Вы рассчитываете каждый шаг, верно? – не сдержал улыбку Ханнасайд.
– Ну, не совсем так, – скромно потупил взор Рэндол.
Ханнасайд поставил стакан на стол и встал.
– Пожалуй, пойду и лягу спать, – объявил он. – Другого выбора вы мне не оставили. Придется расхлебывать кашу и убирать грязь за другими.
– Вы несправедливы, суперинтендант. Грязи совсем мало, гораздо меньше, чем осталось бы после вас.
– Да, – согласился Ханнасайд. – С вашей точки зрения, все правильно. Полагаю, ваше имя в заявлении Рамболда не фигурирует?
– О нет! – возразил Рэндол. – Я к этому делу не имею ни малейшего отношения, суперинтендант.
Примечания
1
О мертвых ничего, кроме хорошего (лат.). – Здесь и далее примеч. пер.
2
лишней (фр.).
3
Каждый сам за себя (фр.).
4
до тошноты (лат.).
5
Преступление по страсти (фр.).
6
«На фонарь (аристократов)» (фр.) – цитата из популярной песни Великой французской революции «Все будет хорошо».
