М. Ишкова - Большие гонки
- Да чего там!
Даже через два слоя броневой защиты он смог ощутить дрожь, периодически сотрясающую мальчишеское тело.
- Поразмысли над тем, - продолжил Трент, - что я тебе сказал. На свете есть множество более приятных занятий, чем убивать тех, кто ничем не навредил тебе.
Лан некоторое время вглядывался в лицо Трента сквозь стекла скафандров, потом покачал головой и сказал:
- Ты самый законченный идиот из всех законченных идиотов, которых мне доводилось встречать. И самый головастый. Много думаешь.
Он фыркнул, повернулся и отошел от Трента. Сделал два шага, потом, видимо передумав, вернулся и добавил:
- С тобой, наверное, скучно в постели, но напряги ты снимаешь классно. У меня даже страх прошел. Утром проснулся, а оружие само в руки просится. Раньше, бывало, идешь на дело, в первые минуты его видеть не можешь. Руки тряслись. А сейчас ничего.
Он тут же, не дожидаясь ответа, отошел от Трента. Молодой человек долго наблюдал, как Лан, легко перепрыгивая с одного уступа на другой, взбирается на козырек. Затем не выдержал, повернулся в сторону искалеченного роллигона. На мгновение мелькнула мысль: все же ловко они это все придумали. Машина якобы подрывается на мине, теряет ход, затем ее расстреливают из ракетного гранатомета. Следом пришло осознание, что большей глупости он в своей жизни не совершал. Варианты непредусмотренных опасностей роились в сознании. Можно угодить под град осколков, один из которых вполне способен раздробить шлем или исковеркать аппарат для подачи воздуха. Мало ли что могло случиться! Он с опаской покосился на роллигон, потом переместился на пару шагов и встал точно на то место, которое указал ему Лан.
«Говоришь, страха не испытываешь? А почему дрожишь? Ты действительно сумасшедший...»
В следующий момент ослепительная вспышка полыхнула прямо ему в лицо.
30
Очнулся он с больной головой, как после какого-то страшного, невыносимого ночного кошмара. В первые мгновения даже понять не мог, где он находится и почему вокруг чернота? Потом пришло ощущение боли. Жуткой, пронзительной боли. Когда полегчало, со страхом обнаружил, что не может пошевелиться. Да что там пошевелиться, когда он тела своего не чувствовал, а поглядеть, есть ли оно или от него осталась только голова или, может, череп, был не в состоянии. Не мог даже взгляд сфокусировать. Какие-то смутные образы колыхались перед глазами; память подсказывала, что это люди, но что за люди, кто они, разглядеть не мог. Первые имена, всплывшие в сознании Трента Джонни Джонни, были Лан и Каллия. Покрутил их так и этак, развернул цепь воспоминаний, закончил логичным выводом, что их здесь быть не может. После расстрела роллигона они должны были с помощью особого струйного разбрызгивателя замести пылью все следы и отступить к укрытию, где стояли их машины. Затем отправиться в отель и там спрятать сложенных в кузове грузовика и потерявших сознание миротворцев. Роллигон, который вел Лан, следовало поставить на автопилот и направить в пустыню к заранее выбранной точке, где следовало имитировать старт небольшого орбитального челнока.
Поиски вездехода займут у миротворцев по меньшей мере земные сутки, а если повезет, то они вовсе не найдут машину.
Если он все это соображает, значит, он очнулся? Интересный вопрос. Следом вновь подступила тишина.
Тишина.
Тишина.
Тишина!
В скафандре становилось жарковато. Если он все это ощущает, значит, он в своем уме? Сколько минуло времени? Та часть, которая была Джонни Джонни, отпечатала ответ - час и пятьдесят пять минут.
Ага, вот и зрение восстановилось. Увидел свет: два луча, пробившие пылевую завесу и запрыгавшие по скалам желтыми мячиками.
Тишина.
На этот раз в чувство его привел голос. Ага, спрашивает по-французски. Значит, это наши. Миротворцы.
- Что? - с трудом выговорил Трент. Пауза, затем вопрос на английском:
- Как себя чувствуешь?
Трент попытался осмотреться, но стоило ему приподнять голову, как все поплыло перед глазами. Он закрыл их, выждал несколько минут, снова открыл. Уже лучше. Обозначились границы обзора. Размытые, условные, но уже вызывающие вполне определенные ассоциации. Он лежал на скамейке в салоне транспортного роллигона, при движении машину покачивало.
- Я... - попытался произнести Трент. -Я не... Миротворец, склонившийся над ним, нетерпеливо спросил:
- Что случилось?
На ответ Тренту уже не хватило сил.
Третье января 2070 года, семь часов утра.
Над Трентом склонился доктор. Эта мысль была вполне отчетлива и не требовала доказательств. Сам он был раздет, на бедрах шорты.
Доктор поднес к его глазам предмет, напоминавший указку, оттуда ударил яркий снопик света, попал точно в левый зрачок.
- Пожалуйста, не моргайте, - попросил доктор. - Так, хорошо.
Теперь Трент ясно различил нашивку на халате: «д-р Гриссом». Его можно было назвать пожилым человеком: вокруг глаз сеточка морщин, черная шевелюра щедро подернутая серебром. Он что-то проворчал про себя, потом обратился к Тренту. В его речи чувствовался сильный немецкий акцент.
- Теперь то же самое с правым глазом.
Покончив с идентификацией сетчатки, доктор встал. Трент повернул голову и обнаружил, что в помещении всего четыре койки, три из них пустые Выход один, там у порога стоит капитан МС. Ага, в головах кровати еще два сержанта, совсем молоденькие. Все нетерпеливо смотрели на доктора.
В процессе осмотра доктор задал один-единственный вопрос:
- Что у вас с коленом?
- А что с ним? - изобразил испуг Трент.
- Вот этот шрам. В вашем файле ничего не сказано, что у вас было повреждение коленной чашечки.
- Я катался на лыжах, на каникулах. Медбот подлечил меня в тот же день. Может, поэтому в файле ничего нет.
- Хм. Похоже вы повреждали его дважды? Трент пожал плечами:
- Нет, только раз.
Доктор Гриссом кивнул и, повернувшись к капитану, заявил:
- У него легкая контузия, возможно, из-за его инскина. Ничего серьезного. Также большой кровоподтек на затылке. Тоже ничего серьезного.
- И головная боль, - добавил Трент.
- И головная боль, - вновь кивнул доктор. Он протянул Тренту стакан воды и маленькую пилюлю. - Выпейте это, затем отправляйтесь с нашим славным капитаном.
Славному же капитану доктор Гриссом сказал:
- Всю эту ночь он провел здесь. Был под наблюдением. Глубоким сканированием повреждений внутренних органов или внутреннего кровотечения не обнаружено.
- Хорошо, - отозвался капитан, затем обратился к Тренту: - Офицер Гутьерес, пожалуйста, пройдите со мной.
- Можно я сначала хотя бы оденусь?
- Конечно, - в голосе капитана послышалось удивление. - Только быстро.
От мундира за метр воняло застарелым потом.
Трент шел за капитаном, который вел его по длинным, расположенным глубоко под поверхностью коридорам. В голове Трента сам собой возникал маршрут, накладывающийся на карту базы, которая заранее была уложена в его память. Лазарет размещался на втором уровне, который на самом деле являлся первым подземным этажом. Первый уровень был единственным ярусом, выступающим над лунной поверхностью.
В коридорах было полным-полно спешащих куда-то миротворцев. Трент насчитал не менее четырех десятков сотрудников, по большей части молодых ребят. Все в форме - кто в камуфляжных, в обтяжку, комбинезонах, кто в настоящих кителях, брюках-галифе и сапогах. Некоторые были в рабочих костюмах и шнурованных высоких ботинках. Лица у всех озабоченные. Инскины были у немногих встречных, что показалось ему странным, принимая во внимание основной профиль базы. За весь путь Трент не встретил ни одного элитника. Все, кто попадался навстречу, старались не смотреть на Трента или делали вид, что его не замечают. Понятное дело, когда у тебя за спиной топают два сержанта.
Свет во внутренних помещениях базы был исключительно белый. Нигде ни единой лампы, создающей солнечный спектр.
Наконец они добрались до того места, где коридор начинал расширяться. Приблизились к двойным дверям, над верхним косяком которых была табличка: «Зал для прессы. Без стука не входить». По карте, плавающей в мозгу, Трент тут же определил местонахождение помещения - в сотне метров от северного выходного шлюза.
Капитан приложил ладонь к панели на правой створке и громко доложил:
- Офицер Гутьерес с сопровождением.
Трент отметил про себя, что своего имени капитан так и не назвал.
Створки раздвинулись, и вся компания шагнула внутрь.
В помещении собрались семеро старших офицеров МС и сержант элиты. Все сидели за огромным овальным столом. Одно кресло в зауженной части стола, ближе к выходу, пустовало. Трент по собственной инициативе приблизился к этому креслу и лихо подбросил ладонь с вытянутыми пальцами к виску.
