Элизабет Джордж - Всего одно злое дело
И все-таки Ажар ничего не говорил, только сильнее сжал челюсти. Он зафиксировал свой взгляд на ней, но, кроме челюстей, на его лице не дрогнул ни один мускул.
– Вы хотите увезти ее туда, – продолжила Барбара. – Вы купили эти билеты в марте, потому что к тому времени ваш план похищения был полностью готов, правда? Вы уже тогда просчитали, когда и что почувствует Анжелина и что она сделает; и она ведь сделала именно это. Она примчалась в Лондон, вы вернулись с ней в Италию, и все шло по вашему плану, кроме одной маленькой автокатастрофы и одного мертвого человека, но, в конце концов, все закончилось хорошо – вы получили девочку назад. И у вас не было – у вас и сейчас нет, – никакого намерения делить дочку с Анжелиной. Ни при каких обстоятельствах. Вы собираетесь увезти ее в Пакистан, и там вы, черт вас возьми, исчезнете вместе с ней, потому что это ваш единственный шанс навсегда заполучить Хадию. А когда вы узнали, что Анжелина сошлась с другим, то захотели, чтобы Хадия навсегда осталась с вами. В Пакистане у вас семья. Только не говорите, что ее нет. А что касается работы… Для такого человека, как вы… Для человека с вашим образованием и опытом…
И опять ничего с его стороны. Ни перемены выражения лица, ни шевеления на стуле, ни шарканья ног под столом. Барбаре показалось, что на виске у него забилась жилка, но потом она подумала, что увидела это лишь постольку, поскольку ей очень хотелось увидеть хоть какую-нибудь реакцию с его стороны.
– Скажите мне, Ажар. Скажите мне, черт побери, всю правду об этих билетах в Пакистан. Потому что о них уже знает инспектор Линли. А он ведь знает и о ваших договоренностях с Анжелиной: что Хадия будет приезжать к вам на каникулы и что первые каникулы начинаются в июле.
Наконец Таймулла отвел взгляд. Он перевел его на крохотный камин и произнес только одно слово: «Да».
– Да – что?
– Именно это я и собирался сделать.
– И вы все еще собираетесь сделать это, не так ли? У вас есть билеты, а когда Хадия приедет к вам, у нее будет паспорт, потому что она поедет из Италии. И через несколько дней, убедив ее и всех остальных, что между вами и Анжелиной царит согласие, вы упорхнете. И ни за что на свете Анжелина не сможет получить девочку назад. Ни через годы, ни через десятилетия.
Ажар, наконец, посмотрел на нее. Его глаза были испуганными.
– Нет, нет и еще раз нет, – сказал он. – Вы меня не слушаете. Я сказал, что Пакистан был моей целью. Но не сейчас. Теперь это не нужно. Хадия будет жить с нами по очереди, и мы оба, Анжелина и я, сделаем все, чтобы эта схема работала.
Барбара уставилась на него. Наконец она что-то почувствовала. Почувствовала, что не верит ему, и это чувство заполняло все ее существо со скоростью нечистот, бьющих из прорванной трубы. Она не могла говорить. Просто не знала, что сказать.
– А что я еще мог сделать? – продолжил профессор. – Вы же видите, Барбара. Вы же все понимаете, я знаю. Она – всё, что у меня есть. Свою семью я давно потерял. Вы сами это видели. После стольких потерь я не мог потерять еще и ее.
– Я не позволю вам увезти Хадию в Пакистан. Ни за что на свете.
– Я и не увезу. Не увезу. Я думал, что увезу. Но сейчас – нет. Клянусь вам в этом.
– И я, что, должна вам поверить? После всего, что произошло? Вы видите в этом какую-то логику?
– Я вас умоляю, – произнес пакистанец. – Я вам слово даю. Когда я купил эти билеты… Вы должны понять, что в то время я думал об Анжелине. Она меня предала. Она исчезла с моим ребенком. У меня не было никакой возможности узнать, куда они уехали и вернутся ли когда-нибудь вообще. Я не знал, увижу ли Хадию хоть когда-нибудь. И в ноябре я поклялся себе, что если когда-нибудь смогу ее найти, то сделаю все, чтобы никогда больше ее не потерять. Пакистан был логичным выходом. Но сейчас все поменялось. Мы с Анжелиной помирились. Наши договоренности не идеальны, но в мире вообще очень мало идеального. Мы поделим Хадию. Я буду видеть ее на каникулах и тогда, когда захочу. Если она захочет вернуться в Лондон, когда подрастет, то так и сделает. Я буду ее отцом, а она – моей дочерью, и так мы будем жить дальше.
– Но если итальянские копы вас выследят, то ничего этого не будет, – заметила Барбара. – Вы что, этого не понимаете?
Пальцы Таймуллы сомкнулись на сигаретной пачке, лежащей между ними на столе, но сигарету доставать он не стал, сказав:
– Они не должны меня выследить. Они не должны больше найти каких-нибудь следов.
– Ди Массимо не согласится тянуть лямку за всех вас. Он уже слил Доути. А когда дойдет до дела, Доути сольет вас.
– Тогда мы должны остановить его, – просто сказал Ажар.
На секунду Барбаре показалось, что он предлагает убийство. Потом она подумала, а не он ли поработал над тормозами машины, которая доставила Роберто Скуали к месту его смерти – ведь, оказывается, от Ажара можно было ожидать чего угодно. Но он снова заговорил:
– Барбара, от всего сердца я умоляю вас помочь мне. Наверное, я поступил плохо. Но, в конце концов, благодаря моим действиям всем стало хорошо. Это вы должны понимать. Этот человек, Брайан Смайт… Если он смог убрать все следы контактов между Доути и итальянским сыщиком Ди Массимо, то, наверное, он смог бы сделать то же самое для меня?
– Это уже не важно.
– Не понимаю, почему?
– Потому что у Доути есть эти записи. Каждая встреча. С нескольких точек. Каждый ваш запрос. Думаю, что, когда вы были в его офисе, он отказался их выполнять. Наверное, он позвонил вам позже – из будки, или с мобильного, который тут же выбросил, – и сказал, что все еще раз обдумал и, может быть, сможет чем-то помочь. Я хочу сказать, что на этих записях нет ничего, что могло бы скомпрометировать Доути, – но зато там есть все, что может упрятать вас в итальянскую тюрьму на долгие годы.
Ажар некоторое время молчал, обдумывая сказанное.
– Тогда мы должны получить эти записи, – наконец тихо сказал он.
Барбара не пропустила местоимения во множественном числе.
Май, 6-е
Южный Хокни, Лондон
Барбара позвонила в контору до того, как в ней, по ее расчетам, могла появиться Изабелла Ардери, и оставила тщательно продуманную информацию. Она едет в Боу, чтобы окончательно закончить все с Доути, сказала она Доротее Гарриман. Оставались кое-какие концы, которые надо подчистить, в отношении степени участия частного детектива в похищении Хадии Упман, и как только она это закончит, то сразу же напишет отчет, который ожидает от нее суперинтендант. Гарриман предложила детективу сержанту Барбаре Хейверс соединить ее с командиром, чтобы та могла лично сообщить ей все это.
– Она только что появилась, – сказала секретарь управления. – Отошла в туалет. Соединю за шесть секунд, если хотите сами переговорить с ней, сержант.
Разговор с Изабеллой Ардери совсем не привлекал Барбару. Она легкомысленно ответила: «Нет необходимости, Ди», но добавила, что будет благодарна Доротее, если та расскажет инспектору Линли, чем занимается Барбара, как только он покажется на работе. Барбара понимала, что ее позиция в отношениях с Линли очень шаткая. И она знала, что их отношения могут полностью разрушиться, если она не будет держать Томаса в курсе всех своих дел. Ну, или почти всех.
Инспектор тоже уже приехал, сообщила Ди Гарриман. Она скажет ему, как только они закончат. Инспектор Стюарт ездил по ушам бедняги, когда она последний раз видела его. Она попробует вырвать Линли из его лап, передав ему информацию Барбары.
– Хотите что-нибудь сообщить инспектору Стюарту? – ехидно спросила Гарриман.
– Очень смешно, – ответила Барбара, подумав, насколько здорово было то, что Линли, а не она сама, выслушивал обличительные речи Стюарта.
Она забрала Ажара из его квартиры на первом этаже в Итон-виллас, как только закончила телефонный разговор, и они отправились вместе, но не в Боу. Их целью был Южный Хокни и Брайан Смайт.
Накануне, далеко за полночь, они разрабатывали стратегию поведения с Брайаном Смайтом. Они также разработали отдельную стратегию для Дуэйна Доути. Эти две стратегии были взаимосвязаны.
В течение всех их обсуждений и планирования Барбара старалась концентрироваться на Ажаре и Хадии и не думать, куда она сама могла попасть, участвуя во всем этом. Ажар в отчаянии, говорила она себе. Ажар имеет право на своего собственного ребенка. К этому она добавляла, что маленькой Хадии нужен любящий отец. Все это Хейверс повторяла про себя, как мантру. Этими фактами она делала себе массаж мозга. Ни о чем больше думать Барбара была не в состоянии.
Она боялась даже предположить, куда ее ведет этот пароксизм личного рабочего энтузиазма. Об этом она подумает позже. Когда будет время. Сейчас самым главным было найти способ смягчить последствия действий Ажара, когда он разыскивал любимую дочь.
Казалось, Брайан Смайт совсем не обрадовался, увидев сержанта полиции вместе с незнакомым смуглым мужчиной у себя на пороге, после того как открыл дверь на ее настойчивый стук. За это Барбара не могла его ругать. В своей работе он, скорее всего, не любил неожиданных посетителей. И, наверное, также не любил, когда к его дому привлекалось слишком много внимания. Хейверс ставила именно на это, как на наилучший способ убедить его впустить их, в том случае если он заупрямится и откажется раскатать для них красную ковровую дорожку.
