Ольга Богуславская - Боль
Не усматривает государство ничего особенно заслуживающего внимания в наркотизации населения. Нас пугают, а нам не страшно.
Один старенький доктор сказал мне: "Есть только одно практическое решение этой проблемы. Надо ждать, пока от несвежего наркотика умрет ребенок члена правительства". Или, не дай бог, ребенок какого-нибудь следователя, в сейфе которого пылится такое незначительное дело.
Завещание профессора К.В этой истории есть все: любовь и предательство, смерть и воскрешение. А также то, что именно в этом деле впервые за всю историю советско-российского суда отменяется решение об объявлении человека умершим в отсутствие каких-либо новых сведений о нем.
Доводилось ли вам читать знаменитую книгу М.И. Пыляева "Замечательные чудаки и оригиналы"? Все, что было в старой России этакого, с большой изюминкой, чудаки всех видов и фасонов хранятся на страницах этой дивной книги, как в старинном сундуке. Истории на все вкусы: о военных повесах, силачах, остряках, замечательных скупцах, неряхах и врунах, спорщиках, изобретателях… Есть даже рассказ об игрушечном мастере. Одно всегда меня поражало: как могли не попасть в этот волшебный сундук истории людей, которые бесспорно среди всех оригиналов впереди на целый корабельный корпус? Я говорю о путешественниках и географах. Людях, для которых земля не учебник, не карта, а мольберт. Путешественники — это люди, глаза которых отчетливо видят то, чего не видят наши с вами глаза, — параллели и меридианы, их цель — воображаемая линия, горизонт, их наслаждение нельзя купить и потому невозможно продать — это атмосфера дороги. Я всегда понимала, что произошло с действительным членом Королевского географического общества Жаком Паганелем, для меня было очевидно, отчего он сел не на тот корабль — потому что на самом деле он сел именно на то судно, которое ему было нужно.
О человеке, который родился путешественником, я и хочу рассказать. Беда в том, что я не знаю, что пишу — историю живого или мертвого?
Глеб Круть родился 15 ноября 1968 года. Когда он пошел в первый класс, он уже точно знал, кем хочет быть: географом. В пятом классе он уже точно знал, что будет им.
Это был худенький ясноглазый очкарик, сумасшедший пожиратель книг. Уже в школе он постоянно выступал в Географическом обществе при Академии наук, с географическим факультетом МГУ и юношеским клубом "Планета" было связано все его отрочество. Он постоянно делал доклады в московском филиале Географического общества. Личные впечатления он начал собирать много раньше сверстников, быть может, предвидя, что жизнь коротка. В этом возрасте она считается бесконечной, особенно людьми с мольбертами… Совершенно понятно, что выбор его был предопределен задолго до окончания школы. Его мать говорила, что, поступив на географический факультет МГУ, он выбрал кафедру гляциологии и был счастлив.
В слове "счастье", когда речь идет об этом неистовом очкарике с глобусом в сердце, нет и тени преувеличения. Он был так умен и впечатлителен, что уже знал, о чем здесь идет речь. Сделать его счастливым было непросто, потому что его счастье нигде не продавалось. Его можно было только нажить и оборудовать всем необходимым собственноручно. Так и вышло.
Необходимо сказать и о его отношениях с матерью, Еленой Константиновной Овиновой. Они понимали друг друга с полувзгляда. Елена Константиновна была очень счастливой матерью (я не злоупотребляю словом "счастье", просто оно постоянно необходимо), потому что, во-первых, она сумела воспитать красивую, состоявшуюся уже в детстве личность, и во-вторых, потому, что связь с этой личностью со временем не слабела, что было бы вполне объяснимо, а крепла.
Кто бы мне объяснил, почему его, человека с близорукостью минус 6, взяли в армию? Взяли, однако, хотя годен он был, пользуясь негнущейся армейской терминологией, только к нестроевой службе — сгодился в топографическом отряде в Стерлитамаке. Понятно, как он раздражал сослуживцев. Один из его грехов — куча писем, которые он писал без устали и по разным адресам. Путешественник — армии отъявленный и закадычный враг, он рожден, чтобы ходить по дорогам, которых до него просто не было. А в армии все расчерчено, в первую очередь маршруты следования. Жизнелюб, он думал в Стерлитамаке о самоубийстве. Не потому, что не мог выдержать тягот подневольной и скотской жизни, а потому, что страдал при мысли о том, как далеко отбрасывает служба исполнение его желаний. Попав в госпиталь, он дорвался до чтения, раскопал в библиотеке "книжечку о лавинах, которую нам рекомендовали на лекциях не далее как год назад. Да, жизнь выкидывает такие повороты, что… все-таки совсем не так глупо я сделал, что до сих пор не повесился…". Он спрашивал у матери, не будет ли она возражать, если он по возвращении возьмет академический отпуск. "Если ты не против, то я все-таки утолю сначала эту ненасытную жажду (путешествий. — О.Б.) в течение года, а потом буду совмещать поездки с учебой".
Понимаете? Ненасытная жажда. Первым глотком, утоляющим эту жажду, должен был стать Терек. Едва успев переодеться в гражданскую одежду, Глеб включился в состав экспедиции МГУ, которая отправлялась на Кавказ, на базу МГУ Азау. С 10 по 31 августа он прошел несколько маршрутов по Кабардино-Балкарии. Он намеревался описать реки Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии. Ходок он был отменный, тренированный и неутомимый. Угнаться за ним могли немногие. Удалось забраться на Эльбрус. К 1 сентября все путешественники вернулись в Москву, а Глеб остался в Азау. 8 сентября, когда он отправил матери письмо, перешел в Сванетию. Там тоже прошел несколько маршрутов, а затем из Пятигорска перебрался в Осетию. Во Владикавказе обошел все краеведческие музеи (позже там все узнали его по фотографии) и перебрался в поселок Цей, расположенный на высоте 4 тысячи метров. Там есть гостиница "Горянка" и спасательная альпслужба. Из последнего письма к матери 19 сентября 1989 года: "Не болей, не унывай, а мне хорошо наконец-то".
Из Цея он ушел 21 сентября. Пройдя Мамисонский перевал, пришел в поселок Шови, то есть спустился в Грузию. Через Рокский перевал Глеб вышел к истокам реки Закки, где с ним встретились ребята-водники, которые тоже путешествовали. Был конец сентября. Вместе они направились в сторону Трусовского перевала, спустившись с которого можно было выйти к истокам Терека. "Водяные" за Глебом не поспевали, он шел как заведенный. Расстались при восхождении на перевал, а водники вернулись в лагерь. Глеб же пришел в поселок Реси и оказался у самого начала Терека. Его мечта вот-вот должна была осуществиться. Там его видели пастухи-осетины Светлана и Володя Кудзиевы. День они запомнили: 5 октября. Вечером Глеб спустился с перевала и попросил у них хлеба. Они накормили его и предложили ночлег, поскольку день клонился к закату. Но он сказал: здесь до Терека рукой подать, я выйду на дорогу, доберусь как-нибудь, не стоит беспокоиться. И ушел.
15 октября в нескольких километрах от Реси, у села Кетриси, проезжавшие мимо люди обнаружили около дороги вещи: брюки, туристические ботинки и штормовку. Кто же проезжал мимо? Министр автодорожного транспорта Грузии Глурчидзе, режиссер Резо Эсадзе и местный житель Роин Липертелиани. По их словам, они проверяли состояние дороги для переселения людей из Аджарии, где участились сходы лавин.
Вернувшись в Тбилиси, министр позвонил первому секретарю райкома партии поселка Казбеги и сообщил ему, что на дороге обнаружили вещи. Не случилось ли беды с их хозяином? На место выехали заместитель начальника местной милиции, прокурор Казбеги, оба секретаря райкома и капитан милиции. Вещи доставили в отделение милиции Казбеги. Позже их уничтожили, поскольку сочли, что они принадлежали какому-нибудь чабану, который их выбросил.
Честно говоря, я не очень хорошо понимаю, почему такой пустяк, как чьи-то брошенные вещи, мог вызвать такой переполох, но это замечание в сторону. Местность была тщательно обследована — к сожалению, безрезультатно.
Но только все это было позже, чем стало ясно, что Глеб пропал. Дело в том, что Глеб не позднее 10 октября должен был оказаться в Севастополе у бабушки. Часть вещей он оставил в Пятигорске у знакомой, чтобы на обратном пути забрать. Вот эта знакомая первая и подняла тревогу. Глеб не был человеком, который бросал слова на ветер. Раз он не появился в назначенное время и не дал о себе знать — значит, что-то случилось.
Розыскное дело было возбуждено 17 октября в 116-м отделении милиции Москвы, по месту прописки. Затем дело "переехало" в поселок Алагир в Северной Осетии — по месту отправки последнего письма.
В январе 1990 года в передаче "120 минут" был показан сюжет о Глебе и сообщалось, что его разыскивают. В начале марта стало известно, что найдены документы Глеба. Паспорт, студенческий билет, билет члена Географического общества, удостоверение инспектора по охотхозяйству и пропуск в Севастополь — все это в целлофановом пакете якобы обнаружила маленькая девочка, дочь медсестры из крошечного поселка из трех домов в 20 километрах от Южно-Сухокумска. Поселок расположен в голой степи поблизости от скотопрогонной трассы. Так вот, документы, по словам медсестры, нашла её 5-летняя дочь, играя возле артезианской скважины. Медсестра отдала их случайно заехавшему к ней сотруднику Наурского отделения внутренних дел Чечни, а тот, в свою очередь, передал их в поселок Кочубей капитану милиции Сулейменову.
