Джеймс Чейз - С/С том 2. Вопрос времени. Как крошится печенье. Кейд
Франоко изо всех сил бежал в проходе между барьером и трибунами, огибая арену и направляясь к месту, где был бык.
— Что этот дурак задумал? — спросил Крил. — Он только отвлечет Диаса!
Диас уже был в пятнадцати метрах от быка. Он остановился, развернул плащ и замахал им в сторону. К этому времени Франоко был уже непосредственно за быком и стоял, вцепившись в ограду.
Хвост быка взметнулся вверх — животное бросилось в атаку.
Все случилось так быстро, что Кейд даже не рассмотрел, что, собственно, произошло и в чем ошибся Диас. Он только услышал глухой удар и увидел, как Диас взлетает в воздух и падает затылком на песок.
Донесся голос Крила:
— Ну вот, все и кончилось.
И Адольфо испустил глубокий протяжный вздох.
После удара бык развернулся с кошачьей скоростью. К нему бежали люди, размахивая мантильями, но бык видел перед собой только Диаса, который пытался подняться на колени. Франоко перемахнул через ограду, но бык был быстрее его. Левый рог вонзился в грудь Диаса, пригвоздив матадора к ограде. Потом бык нанес еще один удар.
Франоко, подбежавший с правой стороны, визжал и кулаком бил быка по ноздре.
Кейд смутно сознавал, какой рев стоит на трибунах. Как и все, он стоял и что-то кричал.
Бык мотнул головой, и Франоко отлетел прочь, как тряпичная кукла, упал на бок. Бык бросился на него, но тут его внимание привлекло мелькание плаща, и он просто перепрыгнул через оруженосца, успев обрушить тяжелое копыто на повернутое кверху лицо, после чего помчался через арену вслед за убегающим матадором.
Трое служителей подхватили Диаса и выбежали с ним на руках за пределы арены. Еще один служитель помог Франоко подняться на ноги. По разбитому лицу оруженосца текла кровь.
— Идем отсюда, — сказал Кейд, чувствуя, что его начинает тошнить.
— Да, — согласился Крил, и они быстро зашагали вверх по ступеням.
У выхода Кейд спросил неуверенно:
— Как ты думаешь — как тяжело ранен Диас?
Крил пожал плечами.
— Он мертв. Такие раны в грудь всегда смертельны. Ни единого шанса выжить. Бык разворотил ему всю грудную клетку.
Кейд вытер пот с лица. Он был потрясен и подавлен.
— Проводи меня до отеля, Адольфо. Я здесь больше ни на минуту не задержусь. Ненавижу этот город.
— Хорошо, — сказал Крил и повел Кейда мимо сотен припаркованных машин к месту, где стоял его «Понтиак». — Не переживай. Это была его судьба. Каждый получает то, чего заслуживает.
До отеля они доехали в молчании. У Кейда перед глазами стояло неотвязное видение: тело, безвольно свисающее с рук ассистентов, которые бегом уносили его с арены.
— Мне надо будет вернуться через несколько дней, — сказал Кейд, когда Крил притормозил у отеля. — Я позвоню тебе, Адольфо.
Они обменялись рукопожатиями. Кейд выдавил из себя улыбку.
Он сразу же направился в бюро путешествий и заказал себе билет до Нью-Йорка на самолет, вылетающий завтра в одиннадцать часов утра.
На лифте поднялся на свой этаж, прошел по коридору, открыл дверь номера и тут сообразил, что еще очень рано. Его угнетала мысль о долгом вечере в одиночестве. Все же он зашел в номер и закрыл за собой дверь.
Я застыл в неподвижности.
Спиной к окну сидела Хуана. На ней было простое белое платье, никаких украшений, никаких драгоценностей. Солнечные лучи образовали нимб вокруг ее головы, подчеркивая неземную красоту.
— Не было никого и никого не будет, кто мог бы сравниться с тобой, — сказала Хуана. — Я вернулась, потому что люблю тебя и всегда буду любить.
Она встала и протянула к нему руки.
— Ты хочешь меня? Если да, то бери.
На следующее утро Кейд позвонил из номера в бюро путешествий и отменил заказ на авиабилет до Нью-Йорка.
Обнаженная Хуана, кутаясь в длинные черные волосы, сидела на постели и с улыбкой слушала разговор. Когда Кейд повесил трубку, она протянула к нему руки.
Они занимались любовью, потом разговаривали, потом занимались любовью и снова разговаривали всю ночь напролет.
— Только потеряв тебя, я поняла, что ты для меня значил, — говорила Хуана, положив ему голову на грудь и поглаживая пальцами тыльную сторону его ладони. — Все случилось, потому что ты был в госпитале, а я осталась одна, и то скверное, что сидит во мне, заставило меня уехать с Педро. Если бы ты был радом, этого никогда не случилось бы.
Кейд думал о боли, которую она ему причинила, и о долгах, которые она наделала, но ему было все равно. Он знал, что как бы она себя ни вела и что бы она ни делала, она была и останется единственным смыслом его жизни. «И в беде, и в радости», — подумал он с горечью. Неутешительный смысл этой фразы вгонял его в тоску.
— Не будем ворошить прошлое, Хуана, — сказал он. — Мы начинаем снова. Ты моя жена. Ты захотела, чтобы мы снова были вместе. Прекрасно, начнем заново и забудем прошлое. Недели через две мы с тобой поедем в Нью-Йорк. Подыщем себе небольшую квартирку. Будешь в ней хозяйничать, пока я буду на работе.
Она провела ему ногтем по груди.
— Нью-Йорк? Мне не хочется жить в Нью-Йорке, — повернулась к нему и поцеловала. — А не мог бы ты здесь работать? Мы бы оставили за собой дом. Тебе ведь он нравится, да?
— У меня контракт. Я должен работать в Нью-Йорке.
Она приподняла голову и удивленно посмотрела на него.
— Контракт? Что это значит?
— Я теперь работаю в газете.
— Это хорошо?
— Не очень, но мне подходит.
— Они хорошо тебе платят?
— Нет, они платят мне очень плохо.
— Да? Тогда почему ты на них работаешь?
— Боюсь, ты не поймешь. До истечения срока контракта мне нужно отработать еще полтора года.
Хуана задумчиво глядела в потолок, рассеянно поглаживая свои полные груди.
— И сколько тебе платят, кариньо?
— Три сотни в неделю.
С чувством безнадежности он вспомнил: «Деньги и потребности тела». Адольфо хорошо знает ее…
— Деньги для тебя много значат, не так ли?
— Я бы не сказала. Конечно, хорошо иметь много денег, но это не самое главное, — она повернулась к нему и улыбнулась. — Согласись, я содержала дом в порядке и готовить умею хорошо.
— Да.
— Ты думаешь, мы сможем прожить на три сотни в неделю?
— Конечно. Тысячи людей живут и на меньшие суммы.
Хуана похлопала его по руке.
— Тогда поедем в Нью-Йорк.
Все эти разговоры велись ночью. Отменив заказ на билет, Кейд позвонил своим мексиканским адвокатам. Им он сказал, что раздумал разводиться. Вопрос о разводе они тоже обсуждали ночью.
— Мы не должны разводиться! — кричала она, с силой сжимая его руку. — Без тебя я пропаду! Никто никогда не желал жениться на мне. Ты понимаешь? Я вернулась только потому, что ты мой муж.
Он взял ее лицо в ладони.
— Только потому, что ты моя жена, я смог простить тебя, — сказал он.
Когда он закончил разговор с адвокатами, Хуана соскочила с постели и заключила его в объятия.
— Я так рада! Давай вернемся в наш домик. Зачем нам торчать в этом противном отеле. Начнем экономить деньги прямо сейчас. За дом ведь заплачено до конца месяца. Вернемся домой, и я тебе что-нибудь приготовлю.
И они вернулись. Первым делом Кейд заметил новехонький «сандерберд» алого цвета в гараже.
В ответ на его вопросительный взгляд Хуана только небрежно отмахнулась.
— Тот мне больше нравился. А этот подарил мне Педро. Он просто должен был это сделать — ведь по его вине сгорела та наша машина.
Кейд сделал плечами движение, как будто поправлял тяжелый груз за спиной. Он прошел в дом, отворил застекленную дверь и вышел в патио, к цветам и фонтанчику. Опустился в шезлонг.
— Я принесу тебе выпить, кариньо. Тебе текилы?
— Нет, ничего не надо, спасибо. Я сейчас не пью.
— Но почему?
— Выпивка плохо на мне сказывается.
Хуана посмотрела на него удивленно, потом пожала плечами и сказала:
— Пойду распакую твою сумку.
Она оставила его.
Кейд подставил лицо лучам солнца. Его тошнило от мысли о «сандерберде» в гараже. Подавляла атмосфера дома. Он был уверен, что Хуана и Диас трахались в большой прохладной спальне наверху.
Ничего не выйдет, сказал он себе. Может быть, это протянется месяц, а может, и еще меньше. «Деньги и потребности тела». Она такая, какая есть, и ничего с этим не может поделать, так же, как я ничего не могу поделать с тем, что я люблю ее.
Но, по крайней мере, думал он, какое-то неопределенное по длине время они будут вместе, он будет обладать ею, она будет рядом, он сможет любоваться ее красотой и готовиться к неизбежному разрыву. И в этом, строго сказал Кейд себе, он должен быть уверен. И к этому готов, и когда разрыв станет фактом, он должен будет раз и навсегда выбросить Хуану из головы. И никакой выпивки. Он слишком много перенес, чтобы позволить ей еще раз проделать с ним ту же самую штуку.
