Эдуард Фикер - Современный чехословацкий детектив
— Здесь можно курить?
Он пожал плечами.
— Наверно. Это кабинет поручика Шлайнера.
— Что вас еще интересует? — Она положила свободную руку на колено, обтянутое зеленой тканью. И тем убила трех зайцев: привлекла внимание к этой части своего тела, продемонстрировала красивую руку и одновременно создала эффектное произведение искусства — натура подобрана со вкусом: смуглая, сияющая золотом рука с красными ногтями на зеленом фоне.
Экснер оценил это и усмехнулся.
— Для чего вам понадобились деньги, пани Медекова? — спросил он тихо и доверительно.
— Ага! Понимаю. Вы неплохо осведомлены, пан капитан. На налог с наследства, на то, чтобы выплатить родственникам их долю, и так далее. На что вообще человеку нужны деньги.
— Ваш брак гармоничен?
— Не больше и не меньше, чем любой брак, длящийся уже почти пятнадцать лет.
— Должна быть серьезная причина, если историк искусства распродает часть своего собрания.
— Конечно. По этому поводу нам пришлось многое объяснить друг другу.
— И каков же был результат?
— Вы слышали. Пан Прушек получил картины на комиссию.
— Только вот хватит ли этого, — вздохнул Экснер. — Разные бывают у людей запросы — и больше и меньше. Иной раз слышишь о женщинах с весьма большими запросами.
— Вполне возможно, — процедила она брезгливо, будто речь шла о раздавленном пауке, — что я из числа самых требовательных. Но вас это не должно интересовать, не так ли?
— Почему же, — произнес он чуть ли не с робостью. — При определенных обстоятельствах...
— Каких?
— Убийство, пани Медекова, вы разве не знаете?
Она усмехнулась, глядя на Экснера, — так умудренный жизненным опытом человек смеется над глупым играющим щенком.
— На субботний вечер у меня алиби. В Праге. Достаточно?
— Но у вашего супруга алиби нет, пани Медекова.
— Очень печально, — проронила она все с той же усмешкой. — Со мной он не был, товарищ капитан, совершенно точно. Равно как и я с ним. Вплоть до вечера в воскресенье.
— Он попал в неприятную ситуацию.
— Мой муж? Он и раньше попадал в неприятные ситуации. Он исследователь.
— И вас ничуть не трогает, что ваш муж в беде? — сурово спросил капитан Экснер.
Она прикрыла глаза.
— Этой беды с ним быть не может, — медленно отчеканила она. — Ведь что бы там ни было, а он никогда и никому не способен даже в зубы дать. Не то что убить.
— Вы здесь задержитесь?
— Вы хотите, чтоб я задержалась?
— Да. Можете пока обдумать свои показания. Не помешает, если они будут содержательнее нашего разговора.
Она встала.
— Пойду подышу свежим воздухом, пан капитан.
117Маэстро Матейка установил этюдник в удобном месте, сбоку от оранжереи. Высокая застекленная стена причудливо выгнулась — деревянные рамы покоробились от непогоды.
Утреннее солнце бросало на стекла странные блики, и они — вместе с отражениями заморских деревьев внутри — напоминали полотна сюрреалистов и кубистов.
— Любопытно, — произнес за спиной Матейки Михал Экснер.
Маэстро Матейка выронил кисть и слабо вскрикнул.
— Простите, я не хотел вас напугать, — извинился Экснер.
— Нет, нет. Ничего, все в порядке. — Художник поднял кисть, руки у него слегка дрожали. — Все в полном порядке. Я как-никак человек пожилой. Да, здесь красиво. Я ведь говорил вам, что уже давно собираюсь писать оранжерею.
— Пожалуй, страшновато даже, — проговорил капитан Экснер. — Как сверкает... и эти выпуклости. А за стеклами еще и пальмы! А в общем-то, искусство должно вызывать страх или радость, правда, маэстро? — добродушно добавил он.
— Как сказать...
Потом они больше получаса молчали. Матейка охрой и зеленью подготовил основной тон.
Экснер вздохнул.
— Да, непростое это дело — живопись.
— Скучно стало?
— Нет. Я никогда не скучаю, маэстро. Скучают дураки. Кто любознателен, тому скучать некогда.
— Вы хотите сказать, что вы не дурак и что вы любознательны?
— Какой дурак скажет о себе, что он дурак?
— Тоже верно.
Михал Экснер откашлялся.
— Послушайте, маэстро, вы ведь сегодня шли вовсе не писать? Вы хотели посмотреть, что делается у мельницы. Весь город только об этом и говорил.
— Вы ясновидец. Что ж, не вам одному свойственна любознательность.
— Мелочи я всегда угадываю. Когда дело касается глупостей, мне все ясно как день. А вот важные вещи от меня частенько ускользают. Ужасно не везет порой.
— При вашей профессии это большой минус, да? — заметил маэстро Матейка.
— Да, — хмуро признал капитан Экснер. — И как раз здесь, в Опольне, у меня возникла сложность...
— А в чем дело?
— Видите ли, я хотел бы знать, маэстро... — Экснер замолчал.
Войтех Матейка продолжал тщательно наносить краски на холст.
— Что же вам неясно в Опольне?
— У пана Рамбоусека наверняка были дома деньги. Много денег.
— Наверняка, молодой человек.
— Я никак не могу решить одну задачу, маэстро.
— Какую?
— Куда вы их спрятали? — произнес Экснер задумчиво.
118У Войтеха Матейки дрогнула рука. Он поднес кисть к палитре.
Рука успокоилась.
— Не понял...
— Я спросил вас, маэстро, куда вы спрятали деньги Болеслава Рамбоусека, — сказал Михал Экснер очень спокойно.
— Какие деньги? — удивился Матейка. — Никаких денег он мне не давал.
— Разумеется, не давал. Вы их взяли. Маэстро, еще раз я спрашиваю вас: куда вы после убийства Болеслава Рамбоусека спрятали его деньги?
— Однако, голубчик! Вы меня оскорбляете! — Художник перестал работать и пронзительно взглянул на Экснера.
— Я так думаю, — начал Михал Экснер тоном инструктора Добровольного общества содействия армии, разъясняющего, как надо бросать ручную гранату. — Я знаю, что пана Рамбоусека убили вы. Но не могу догадаться, куда вы спрятали деньги. Впрочем, надо признать, пока я их не очень-то и искал. Некогда было. Не до того...
— Послушайте! Послушайте! — У Войтеха Матейки вздыбились волосы вокруг берета. — Вы понимаете, что́ вы говорите? Да вы!..
— Понимаю, — сказал капитан Экснер. — Я знаю совершенно точно. Я нашел ваш вельветовый костюм. Экспертизы мы проводим основательно. Но я уже сейчас знаю, что костюм ваш. Без экспертиз. В подкладку завалился дамский носовой платочек. Да, дамский, с монограммой. Эм-ша — Марта Шустрова. Еще несколько часов, и я вас полностью изобличу. А пока я вас обоснованно подозреваю. И через минуту арестую по подозрению в убийстве. Так что о деньгах мы все равно будем беседовать. Но они интересуют меня, ибо я не могу найти разгадки.
Войтех Матейка побагровел. По лицу его стекал пот.
— Вы болтун, голубчик.
— Маэстро, вы единственный, кроме сотрудников общественной безопасности, знали, чем был убит Рамбоусек. И пани Рамбоусековой об этом сказали вы. Пан Вондрачек не имел и не имеет представления о том, как убили Рамбоусека. Я с ним говорил.
Войтех Матейка складывал свои принадлежности.
— Не понимаю, чего ради теряю с вами время на пустую болтовню.
— А вы прикиньте сами, — продолжал Экснер спокойно. — Мне известно также, почему вы его убили. С нашей точки зрения, это — убийство с целью ограбления, с вашей — инсценировка убийства с целью ограбления. Деньги вы взяли в придачу, вероятно чтобы сбить нас со следа. Прежде всего вам было важно уничтожить Рамбоусека-художника.
— Смешно! Нелепо! Рамбоусек — художник! Да он был пачкун! С какой стати убивать пачкуна-дилетанта?!
— Вы лучше меня знаете, что Рамбоусек был талантливее вас. К нему пришла известность. Вас знают в областном городе. В конце концов, вы учились в Академии. Но таких художников, как вы, о-ей сколько! А Рамбоусек был оригинален. Настоящий фейерверк замыслов и находок. А его краски! И вы возненавидели его творчество. Если б Рамбоусека признали только здесь, в Опольне... Тогда бы можно было махнуть рукой. Но он вышел в мир! И это для вас был нож острый. Вот вы и уничтожили и его самого, и его произведения. И все же — где вы спрятали деньги?
Войтех Матейка поднялся и зашипел:
— Пижон паршивый! — И растянул лицо в любезной улыбке.
Михал Экснер грустно покачал головой.
— Зря вы меня обзываете. Ограбление и то, что произошло в его квартире, гвоздем засело у меня в голове. Не вы первый, не вы последний, кому я словно кость в горле. Нет на свете человека, — продекламировал капитан Экснер, — милого для всех...
Матейка решительно направился к площади. В руках он сжимал этюдник и чемоданчик.
— Вот видите, — сказал Экснер, приноравливаясь к его шагу. — Точно так же вы носили этюдник и когда ходили в вельветовом костюме, и точно так же, на тех же самых местах, пачкали его свежими красками.
Матейка остановился.
— Топора у вас при себе нет, — констатировал капитан Экснер, — можете стукнуть меня чемоданчиком. Но вам со мной ведь не справиться. Войтех Матейка, — официальным тоном произнес капитан Экснер, — я должен арестовать вас по подозрению в убийстве Болеслава Рамбоусека с целью ограбления. А сейчас, — добавил он, — вы пойдете рядом со мной. И будете держаться достойно. Площадь полна людей. Иначе я брошу тут все ваше барахлишко и уведу вас силой.
![Эдуард Фикер - Современный чехословацкий детектив [Антология. 1982 г.]](/uploads/posts/books/155031/155031.jpg)
