Фридрих Незнанский - Кровная месть
— Ничего она не была, — надрывно выкрикнула Аня. — Все это время мы жили на «Полежаевской», где Лешу Дуганова убили потом. К ней Феликс ходил, козел старый. Потом он нас на Юго-запад переселил, там еще кого-то убили. Теперь-то я знаю, это все она!.. Она сама призналась.
— Она призналась в этом вам? — спросил я машинально, уже начиная трепетать от очевидной догадки.
— Не мне,— буркнула Аня,— а вашему Сереженьке... Он, к вашему сведению, у нее любовник Они вчера еще какой-то ключ тут нашли...
— Какой еще Сереженька? — спросил я, холодея.
— Ваш, прокурорский,— выкрикнула Аня.— Нечего сказать, воспитали кадры...
После этого она начала плакать и вскоре бросила трубку. А я еще некоторое время сидел, прислушиваясь к коротким гудкам, и ошеломленно все это переваривал. Теперь я вспомнил, что Нина Ратникова была инструктором по стрельбе в краснодарском управлении милиции, что это она сидела напротив убитых Чекалина и Тверитина, что Соснов был виновен перед нею, потому что обманул ее. Но Сережа!..
Положив трубку, я тяжело поднялся и пошел к Меркулову. Этот телефонный звонок вдруг перевернул все дело, надо было принимать решительные меры, а для этого были нужны санкции начальства.
Константин Дмитриевич в этот момент вел беседу с финскими прокурорами, напряженно при этом улыбаясь и без нужды кивая. Когда я вошел к нему почти без стука, он недоуменно поднял на меня голову, но понял, что у меня крайний случай, и поспешно передал финнов представителю Московской прокуратуры. Финны уехали смотреть Бутырскую тюрьму, а Костя обратился ко мне:
— На тебе лица нет. Что, нашли убийцу Соснова? Между прочим, генеральный уехал объясняться с самим.
— Нашли, — сказал я и стал рассказывать ему о звонке Ани Назаровой. Теперь я даже вспомнил, что именно так звалась подружка убитого Алексея Дуганова, пропавшая после убийства. Вот как она всплыла!
Костя слушал меня с каменным лицом. Едва я закончил, он потянулся к телефону, но тот зазвонил раньше, чем он взял трубку.
— Да? — рявкнул Костя раздраженно. — Да, я слушаю... Что такое?
Судя по всему, там ему сказали что-то еще более интересное, потому что брови у него полезли вверх.
— Вы сознаете, что вы говорите?— сердито произнес он. — Вы что же, прослушиваете телефоны прокуратуры? Вы знаете, чем это чревато?
Он еще послушал, потом сказал:
— Я ничего не могу вам обещать, Александр Александрович. Вы занимаетесь своим делом, а мы своим. Честь имею...
Он бросил трубку в раздражении. Будучи человеком весьма хладнокровным, он редко выходил из себя, но теперь вышел.
— Рогозин, что ли? — спросил я. Костя кивнул.
— Он уже прослушал ваш разговор с этой девкой, — сказал он, — и решительно требует, чтобы мы не вмешивались. Операция по захвату Бэби уже началась.
Он перевел дыхание, поднял голов и посмотрел на меня.
— Насколько это вероятно, Саша?
— На сто пятьдесят процентов, — ответил я. — Мне следовало догадаться раньше.
— Да, — вздохнул он. — Вот Сережа догадался...
— Это просто какой-то кошмар, — поразился я. — На кого бы я в жизни не подумал, так это на него.
— Погоди-ка, — вдруг опомнился Меркулов. — Что там она говорила про ключ?
— Говорила, что они нашли ключ, — сказал я.
— Саша, — сказал Костя. — Ведь они ее убьют!
Я подумал, кивнул и немедленно достал бумажник, куда сунул когда-то визитную карточку Нины Шимовой.
— Звони, — сказал я и стал диктовать телефон.
Костя тотчас стал набирать номер. Один раз набрал, другой...
— Занято.
— Они оборвали линию,— предположил я.— Надо ехать.
— Езжай, — распорядился он. — Я позвоню Романовой, пусть пошлет своих людей. Она нам живой нужна, Саша!
Я торопливо сбежал вниз и в коридоре остановился как вкопанный. Навстречу мне неторопливо шел Сережа Семенихин, привычно жуя жвачку.
— Здравствуйте, Александр Борисович,— сказал он.— Что-нибудь случилось?
— Как тебе сказать, — пробормотал я. — Случилось. Зайди к Константину Дмитриевичу, он хочет с тобой поговорить. У меня, извини, важное дело.
— Хорошо, я зайду, — пообещал он
Может, мне и стоило немедленно крутить ему руки и тащить в кутузку, но я этого не любил и потому предоставил все объяснения Меркулову. Конечно, мне было неприятно, что мой воспитанник так прокололся, это сулило многие неприятности, да и разочаровываться не хотелось, но во всем этом повороте было какое-то романтическое откровение, после которого Сережа Семенихин для меня перестал быть жующей машиной.
Я запрыгнул в машину и погнал в Строгино.
А в это время к дому Нины уже подъехали три крытые машины с автоматчиками, и по команде офицеров те быстро оцепили весь дом. Группа захвата, громко топоча сапогами, кинулась вверх по лестнице. Вскочившего охранника стволом автомата прижали к стене, а потом только предъявили документы, которые его успокоили.
— За кем это? — только и спросил он.
Аня первая услышала шум на улице и выглянула в окно. Увидев машины, бегущих солдат, она сразу все поняла и немедленно начала плакать.
— В чем дело? — встревоженно подошла к ней Нина. Она тоже глянула в окно и нахмурилась.
— Что там происходит?
— Нинуля, прости меня, — заплакала Аня во весь голос. — Я тебя предала...
Она упала на колени и отчаянно зарыдала, начав биться головой об пол. Нина подняла ее, спрашивая:
— Кого ты предала? Что такое ты говоришь, дуреха?..
— Тебя, — рыдала Аня. — И Сережу твоего тоже... Про Бэби сказала, про Феликса, про все... Прости меня, родная моя...
Она опять бухнулась на колени, но на этот раз Нина просто оттолкнула ее. В дверь уже начали бить прикладами. За дверь она не опасалась, но продолжение могло быть и круче. Она быстро достала из сумочки браунинг, из тайника в столе извлекла «стечкина», открутив и отбросив ненужный уже глушитель. Сдаваться она не собиралась.
— Спрячься, — рявкнула она Ане. — Быстро, ну!..
— Нина, они же убьют тебя, — с ужасом произнесла Аня.
— Значит, есть за что, — сказала Нина.
В этот момент раздался взрыв, и входная дверь слетела с петель. В проем метнулись какие-то фигуры, но Нина хладнокровно выстрелила несколько раз, — двое упали, остальные отскочили назад.
— Сдавайся, Бэби, — крикнул кто-то с лестничной площадки. — Мы сейчас гранату бросим — Нина не ответила. И действительно, в квартиру влетела граната, но со слезоточивым газом. Нина сразу стала задыхаться и метнулась к окну. Аня же, закашлявшись, кинулась к двери, и автоматная очередь скосила ее. Нина распахнула окно, и тотчас в нее стали стрелять с улицы. Обложили. Она трижды выстрелила из «стечкина», и трое бравых автоматчиков упали, остальные поспешно попрятались. Она выскочила на лоджию, поспешно перебралась через декоративный барьер на соседнюю и через открытую дверь ворвалась в квартиру соседей. Хозяйка, немолодая женщина в цветастом халате, сушившая феном волосы, отчаянно закричала, когда увидела ее с пистолетами, но Нина рявкнула:
— К стене, быстро! — И та поспешно отпрыгнула.
Нина распахнула дверь и выбежала на лестничную площадку. Эта квартира была уже в соседнем подъезде, и у Нины сохранялся мизерный шанс вырваться. Она бросилась вниз, в гараж, подбежала к своей машине, и здесь ее остановил окрик:
— Стоять! Бросить оружие, я стреляю! Здоровенный тип в пятнистой форме нацелил прямо ей в лицо автомат, и пистолеты невольно выпали у нее из ослабевших рук Тут же к ней подскочили, бросили на землю, сцепили руки за спиной наручниками. Бэби был пойман.
Полковник Рогозин подошел к ней, лежащей на бетонном полу, пнул слегка ногой и усмехнулся.
— Все, ребята, спасибо, — выдохнул он. — Скажите там, что операция закончена
— Куда ее? — спросил офицер в камуфляже.
— Ступайте, — сказал Рогозин. — Мне с ней надо поговорить.
Офицер отдал честь и ушел. Рогозин, кряхтя, поднял ее, поставил к стене. Некоторое время он смотрел на нее с неподдельным изумлением, вытирая при этом руки носовым платком.
— Так это правда? — спросил он. — Ты и есть легендарный Бэби?
Нина не отвечала. Падая, она разбила себе губу и теперь была занята тем, что вылизывала рану.
— Вот что, девочка, — заговорил Рогозин. — Я знавал Феликса. Мы работали вместе.
— Что вам от меня надо? — спросила Нина.
— Ключ, — сказал он. — Сообщи мне ключ, который вы вчера нашли, и я позабочусь, чтобы ситуация изменилась.
— Вы меня убьете, — сказала Нина
— Нет, — покачал головой Рогозин. — Я ведь был доверенным человеком твоего Феликса. Они его убили, но я-то жив. Я буду мстить за него.
— Хорошо же вы мстите, — буркнула Нина.
— Я тут ни при чем, — сказал Рогозин. — Ты сама выбрала свой путь, ты знала, на что шла Но я смогу тебе помочь, если ты поможешь мне. На тебе столько убийств.»
