Елена Арсеньева - Безумное танго
Алёна! Все-таки не ушла!
– А баба Варя? – спросил он, обнимая девушку и улыбаясь в запыленный рыжий шарфик, прикрывавший ее голову.
– Я ее домой спровадила. Поклялась страшной клятвой, что ночевать вернемся к ней, она и помчалась со всех ног борщ разогревать.
– К ней ночевать? – пробормотал Юрий. – Диванчик у нее… тесноватый.
– Так это ж хорошо, – усмехнулась Алёна ему в грудь.
– Ну, так оно…
Алёна отстранилась, тревожно заглянула в лицо:
– Все в порядке? Все удалось?
Юрий похлопал себя по груди:
– Видишь? Я гол как сокол. В смысле, беден, как Лазарь! Деньги уплачены, гарантии даны. Не знаю, конечно… может, этот господин в последнюю минуту даст задний ход, но пока что настроен очень решительно.
– Он просмотрел кассету?
– Естественно.
– И как?
– Как надо. Нет, он не сойдет с дистанции! Дядька крепкий. Говорит: «Картинка внушительная, а вот звукоряд слабоват. Если убрать эти голоса и вопли, эффектнее будет».
– Как же без звука? – удивилась Алёна.
– Погоди! Я ему: «Как же без звука?» Он: «Зачем без звука? Сейчас что-нибудь придумаем!» Посидел, посопел – он толстый такой, даже круглый, – потом сунулся в свой стол и достал аудиокассетку. «Вот, – говорит, – презабавная запись. Сделана на одной дружеской пирушке. По-моему, это то, что надо». И включил магнитофон.
– А там что? – с любопытством спросила Алёна.
– Там песня. Такая приблатненная песенка в исполнении…
– Чьем?
– Угадай с трех раз!
– Чужанина, что ли?
– Ну да. Это, конечно, не танго, но подходит классно!
– А какая песня-то?
– Постой…
Юрий несколько раз топнул, ловя ускользающий ритм, потом воздел руку, указуя на огромный серый плакат, из числа тех, что были недавно развешаны по городу, точнее, над городом на деньги партии «Верное дело», и запел:
Вы не вейтеся, черные кудри,
Над моею больной головой.
Я сегодня больной и бессильный,
Нету в сердце живого огня.
– Юрка! – расхохоталась Алёна. – Ты что, серьезно?! Сам Чужанин такое поет?
– Клянусь! Таким тоненьким, противненьким голосочком!
И продолжал:
Вот настанет печальное утро,
Будет дождик с утра моросить.
Ты услышишь протяжное пенье,
Как меня понесут хоронить.
Из друзей моих верных, наверно,
Ни один не придет провожать.
Только ты лишь, моя дорогая,
Будешь слезно над гробом рыдать…
Раскат грома оборвал его слова. Белая стрела пронзила небо, и клуб пыли взвихрился вокруг.
– Ой, бежим скорее! – испуганно вскрикнула Алёна. – Ураган, что ли?
Они ринулись к остановке, но замерли посреди площади, когда ветром вдруг перекрестило провода и на рельсы посыпались белые искры.
Метнулись обратно, к рынку. Ветер бил по ногам, по лицу колючей пылью, щебнем, не давал шагу ступить. Казалось, он дул со всех сторон.
– Конец света, что ли? – пробормотал Юрий, пытаясь оглянуться и понять, куда бежать.
Но это был не конец света, который, как известно, намечался на август. Это был один из ураганов, на которые таким щедрым оказалось нынешнее лето, – налетавших внезапно и так же внезапно устремлявшихся прочь, к очередному месту бесчинства.
Ветер скомкал тучи, и на землю упали первые капли дождя.
– Такси! – замахал Юрий, увидев в глубине проулка зеленый огонек.
Через минуту желтая машинка затормозила рядом. Юрий открыл Алёне дверцу, и в этот момент над головой страшно затрещало. Четыре молнии одна за одной прошили небо, а гром, казалось, бил не в вышине, а прямо тут, между Средном рынком и телецентром. Но и когда его грохот унялся, что-то продолжало трещать.
– Быстрей! – крикнул таксист, пригибаясь к рулю и панически поглядывая вверх. – Быстро садитесь, а то сейчас упадет!
Алёна метнулась в машину.
Юрий оглянулся и увидел, как под порывом ветра накренился огромный серый плакат: тот самый, на котором Чужанин, узкоглазая лысоватая брюнетка и насупленный толстяк-банкир смотрели в небеса, словно там вот-вот должен был появиться «Боинг», битком набитый долларами для спасения «Верного дела».
Но вместо «Боинга» в небе возникла еще одна молния, а вслед за ней взвинтился такой вихрь, что плакат опять качнулся – и сорвался со своего насеста.
На какое-то мгновение он, чудилось, замер в воздухе, а потом тяжело рухнул вниз, перегородив собою чуть ли не половину площади.
Раздался треск. Юрий по привычке глянул в небо, но молнии не обнаружил.
– Голова! Смотрите, голова! – возбужденно выкрикнул таксист, тыча вперед пальцем.
Теперь и Юрий с Алёной увидели, что «Верное дело» накрыло новехонький монумент – пику с надетой на нее лысоватой головой бывшего бомбоделателя, по совместительству правозащитника. Более того! Пика прорвала плакат в том самом месте, где только что сияло политическим вдохновением лицо Глеба Чужанина!
От удара кусок ткани вырвало – и теперь голова Чужанина неслась по улице, возглавляя вихрь скомканных бумажек, окурков, пивных этикеток и смятых одноразовых стаканчиков. Вот она взвилась над землей – и в следующее мгновение пропала из глаз.
– Вы не вейтеся, черные кудри… – ошеломленно пробормотал Юрий. – Вот уж воистину!
И поскорее забрался в машину, потому что тяжело ударил дождь.
– Мы едем или как? – нервно спросил шофер. – Сейчас еще что-нибудь рухнет!
– На Ковалиху, – сказала Алёна.
Такси сорвалось с места и вскоре скрылось в серой пелене ливня.
Май – июль 1999 г.
Нижний Новгород
Примечания
1
Так арабы называют злого духа, обитающего в пустыне. Гуль нападает на одиноких путников и убивает их. Он имеет вид страшного чудовища, но иногда является в виде прекрасной женщины со светлыми глазами.
2
Храм Геракла, пожалуйста. Римские развалины. Как можно быстрее (англ. ).
3
Душенька, роза (тюрк. ).
4
Восточный танец (арабск. ).
5
Нарцисс (арабск. ).
6
Жемчужина (арабск. ).
7
Райское дерево (арабск .).
8
Так проходит мирская слава (лат.).
