Георгий Миронов - Гриф
Только он встал на твердый грунт, как из-за угла выскочили два амбала. Один отключил Ашота, второй схватился с Гиви. Тот, что отключил Ашота, повернулся к Грише и нанес ему страшной силы удар в грудь. Судя по звуку, который возник от соединения его кулака с металлическим боком стального «кейса», закрепленного на гришиной груди, на руке еще был и кастет.
— А-а-а-а-мать твою… — заорал парень, бережно качая разбабаханную кисть перед собой.
— Моя мама тут совершенно ни при чем, — ответил Гриша, чуть пригнулся и добавил неприятностей парню, ударив его ногой в причинное место.
Крик стал громче.
Тем временем и Гиви сумел провести противнику болевой прием, после которого тот лег на грунт, как подводная лодка, и больше не возникал до конца разговора. А тот, что получил от Гриши два неприятных воспоминания, все кричал и кричал. Ашоту, который уже поднялся с земли и испытывал к сторожевым псам института чувство глубокой личной неприязни, пришлось дважды сильно ударить его по лицу, чтобы тот наконец замолчал. Тут к нему подошел Гиви и в сердцах тоже пару раз ударил парня по лицу.
Позади этой живописной группы послышался спокойный голос Князя:
— Если больше никто не хочет ударить несчастного юношу, я хотел бы выяснить главное: удалась ли операция в целом?
— Удалась, командир, — радостно улыбнулся Гриша.
— Тогда заканчивайте.
…На следующее утро он прочитал в газете:
"Вчера вечером на территории Института проблем мозга несколько неизвестных нанесли ушибы, травмы, несовместимые с жизнью, двум охранникам института, от которых те скончались на месте. Нападавшие скрылись на темно-серой БМВ-325 и ВАЗ-2109. Самое интересное, что убитые оказались уголовниками-рецидивистами, находящимися во всероссийском розыске. Был введен специальный план-перехват «Сирена-1». Через 20 минут во дворе дома № 10 по улице ак. Бочвара обе машины были найдены пустыми".
А вот профессор Моров эту заметку уже прочитать не мог. По причине весьма прозаической: он был далеко…
Впрочем, все по-порядку.
Примерно через двадцать минут после того, как Гриша Минский со товарищи покинул кабинет профессора, со стороны Новощукинской к главному подъезду института подъехала черная «тойота» с мигалками. Из нее вышел Моров, у входа кивнул ошарашенному охраннику и на лифте поднялся на свой этаж. Охранник даже не успел сказать ему, что, как ему передал по рации старший «наружки», возле института появилась группа подозрительных граждан.
Профессор думал о своем. О 60 миллионах фальшивых баксов.
Сейчас ему перезвонит его человека Андорре, подтвердит, что жена советника российского посольства в Мадриде г-жа Ольга Некрасулина передала ему сумку с американской валютой, все совпало по сумме, и в ближайшее время в результате ряда банковских операций весь "черный нал" перейдет на несколько счетов в швейцарские банки. И наконец-то по общаку не будет вопросов.
Тем временем Игорь Иванович Вячеславлев вышел из старого «Москвича» во дворе почти достроенного здания, стоявшего напротив здания института. Тщательно закрыв дверцу и поставив свой драндулет на охрану, он сунул под мышку футляр со скрипкой и вошел в подъезд нового дома.
Он поднялся на девятый этаж. Лифт, естественно, еще не работал. Но для Вячеславлева такой тренинг был необременителен. Он вел очень здоровый образ жизни и надеялся дожить лет до 90, несмотря на свою не совсем безопасную профессию.
Игорь Иванович, как, возможно, помнит читатель, работал исполнителем. То есть был киллером. Причем очень хорошим, судя по тому, что до сих пор был жив.
На этот раз он получил от «ББ» задание уничтожить профессора Морова. И вот теперь, расположившись в пустой квартире десятого этажа, в которую, слава Богу, еще можно было проникнуть без ключа. Он вынул из скрипичного футляра части снайперской винтовки с оптическим и лазерным прицелами и медленно, не спеша, собрал ее. Положил винтовку на подоконник. Присмотрелся сквозь мощный бинокль к тому, что делается в кабинете профессора Морова.
Вот профессор вошел в кабинет. Вячеславлев услышал в рации-подслушке, что Моров по радиотелефону звонил секретарше, коротавшей время в комнате отдыха, просил подать ему кофе в 18.10.
Профессор приехал вовремя. Как, впрочем, и Вячеславлев. Так что все хорошо. Для Вячеславлева. Через десять минут принесут кофе. Он успеет.
Моров сел за стол. Что-то в расположении бумаг на столе ему показалось неестественным. Хотя Гриша как профессионал вернул все вещи и бумаги, которые брал, на их места. Но чутье заставило старого Грифа насторожиться. Он принюхался, обвел глазами под массивными веками кабинет. Увидел ширму. Вспомнил о двойнике.
Он уже поднялся, чтобы задернуть шторы и на всякий случай все же поменять кресла, — свое рабочее, пустое, завернуть за ширму, а за стол усадить биоробота. Но тут раздался звонок «вертушки», телефона правительственной связи, защищенного от прослушивания.
Ему бы вначале сделать задуманное, а потому уж трепаться по телефону. Но все мы задним умом крепки… Моров снял трубку.
Игорь Вячеславлев прицелился. Красная точка скользнула по рукаву серого пиджака профессора Морова, почти потерялась на красной морщинистой шее, остановилась на виске.
Профессор Моров приложил трубку к волосатому уху.
— Слушаю…
— Здравствуй, Гриф.
— Привет, «Сынок».
— И когда ты забудешь эту старую кликуху.
— Сам знаешь — никогда. Кликухи у воров в законе по жизни не меняются.
— Ладно. Ну, что общак? Звонили из Андорры? Бабки дошли.
— Жду звонка.
— Перезвони мне потом…
"ББ" уже знал, что ему скажут по телефону из Андорры…
Однако Гриф не знал о том, что знал «ББ».
В ожидании звонка по междугородней и прихода секретарши с кофе Моров поиграл тумблерами в тумбе письменного стола. На маленьком экранчике появился кабинет заместителя Генпрокурора по следствию Бориса Михайловича Карташова. Невысокий, кряжистый, замгенпрокурора над чем-то заразительно смеялся. Наконец, в зоне досягаемости телекамеры, вмонтированной где-то высоко, возможно в люстру, появился высокий лысоватый господин с седой бородкой. Гриф сразу узнал его.
Это был профессор Егор Федорович Патрикеев, начальник Отдела специальных операций Генпрокуратуры. Послышался смех Карташова, какая-то в усы сказанная невнятная реплика Патрикеева.
— Ну, что у нас по профессору Морову? — спросил Карташов.
— Пока ничего. Оперативные разработки ничего не принесли, агентурные данные скупы, будем работать.
— А что «ББ»?
— С ним все ясно: есть серьезные основания для задержания.
— И для ареста?
— И для ареста.
— Это хорошо. Изложите ваши соображения письменно, в докладной на мое имя.
— Слушаюсь, Борис Михайлович.
Гриф отключил аппаратуру прямой трансляции — записывать этот разговор нет смысла. Итак ясно. Нет у них на него ни хрена, а вот «ББ» пусть попугают. Конечно, «папа» или кто-нибудь из «семьи» "ББ" «выкупят», но страху натерпится… Это ему на пользу.
Он снова встал, чтобы задернуть штору.
У Вячеславлева снова сбился прицел, он тихо матюгнулся.
Новый звонок оторвал Грифа от штор, в которые он было уже вцепился своими костлявыми руками. Оставив штору, он вернулся к столу, но взял трубку так, что в поле зрения Вячеславлева попадал лишь его правый бок, плечо и правое ухо. Стрелять в такой ситуации было бессмысленно. Приходилось снова ждать.
— Але, кто это? — заорал в трубку Гриф, выведенный из себя долгим ожиданием известия из Андорры. — Это Андорра?
— Андорра, Андорра, что ты орешь, — послышался спокойный, но злой голос дона Сезара де Корриды. — Всю Европу на ноги поднимешь.
— Нy, что? Дошли бабки? — спросил профессор Моров.
— Дошли.
— Ты перебросил их в Швейцарию?
— Нет.
— Почему? — холодея спросил Гриф.
— Потому что это фальшаки?
— Но…
— И такие фальшаки, которые отличит маникюрщица в салоне напротив моего офиса на расстоянии нескольких метров. Цветной ксерокс, и даже цветной струйный принтер, конечно, высокие достижения человеческой цивилизации, но не настолько, чтобы ввести в заблуждение швейцарских «гномов».
— Но как же так? Мне говорили…
— Ты сам-то держал эти купюры в руках.
— Конечно. И проверял их на детекторе, которым пользуются в наших банках.
— И что?
— Неотличимы от настоящих.
— Значит их подменили. Проверь всю цепочку. Отследи. И учти, на то, чтобы вместо этих бумажек прислать мне настоящие фальшаки, у тебя всего три дня.
— Понял. Три дня.
До его мозга не успела дойти вся ужасная простота и пустота сложившейся ситуации, потому что раньше до мозга дошла пуля.
Пуля вошла в его левый висок, обращенный к окну с раздернутыми шторами, и вышла через правый висок, прихватив изрядное количество мозгового вещества и костной ткани. Отверстие в правом виске было величиной с блюдце.
