Анатолий Безуглов - Прокурор
- Авдеева? - удивился Коршунов. - Из облпрокуратуры, что ли?
- А вы его не знаете? Теперь надзор за следствием по делу, которое мы ведем, поручен ему, - сказала Инга Казимировна.
* * *
Баринову нашли в цехе, когда она беседовала с одной из молоденьких работниц. Начальница цеха сказала, что журналистку просят срочно зайти к директору.
Возле здания администрации фабрики Флора увидела знакомый "рафик" и поняла: приехала съемочная группа.
В кабинете Зарембы уже восседали в креслах под фикусом режиссер телевидения Олег Стариков и оператор Костя Лядов.
Фадей Борисович угощал их традиционным кофе и попросил Баринову присоединиться к ним.
- Отснимем на одном дыхании, - продолжал разговор Стариков, когда Флора села в кресло. - Я кладу день на натуру, день - на отдельные эпизоды на фабрике, день - на общее торжество...
- Всего три дня? - удивился директор.
- Увы! Оператору, - кивнул режиссер на Лядова, - надо ехать на съемку фильма. А с другим снимать мне не хочется. Костя - ас!
- Понимаю, - кивнул Заремба. - Какие будут у вас просьбы?
- Будут, - сказал Стариков и стал загибать пальцы: - Первое транспорт.
- Обеспечим. Автобус и?..
- Легковую машину, - безапелляционно сказал режиссер. - Каждая минута съемок - на вес золота!
Последние слова произвели на Зарембу сильное впечатление. Он быстро поднялся с кресла, от чего оно отчаянно простонало, подскочил к своему столу и нажал кнопку звонка.
Секретарь показалась в дверях кабинета мгновенно, как кукушка из окошка на часах.
- Шофера автобуса и Витюню! - скомандовал Фадей Борисович.
Дверь бесшумно захлопнулась.
Когда те явились, Фадей Борисович познакомил их с режиссером и оператором телевидения, дал соответствующие указания.
Потом Флора со своими коллегами поехала на "Волге" директора в гостиницу. Олег и Костя остановились в "Азове". Это была самая лучшая гостиница в городе. Другие члены съемочной группы - звукооператор, ассистенты, осветители - в гостинице попроще.
- Ты действительно хочешь управиться за три дня? - спросила Флора в машине у Старикова.
- Могу и за два, - усмехнулся тот. - Не дрейфь, старуха, все будет о'кей!
- Ты не знаешь его хватку, - сказал Костя, который в кабинете у Зарембы не произнес ни слова.
Только теперь Флора обратила внимание на его красные глаза и подозрительно отекшее лицо.
- Пленки достаточно? - спросила Баринова.
- В обрез, - ответил Костя. - Это тебе не "Мосфильм". Для нас дубли роскошь...
- "Нагру" дали? - поинтересовалась Флора. Это был магнитофон, единственный на студии, который мог вести запись сразу с нескольких микрофонов. Из этого расчета она и построила кое-какие эпизоды в своем сценарии.
Олег снисходительно улыбнулся, а Костя заржал:
- Может, ты еще хочешь пленку "Кодак"?
- Но как же?.. - растерялась Флора.
- Будем снимать с одним микрофоном, - сказал Олег. - Сейчас у меня в номере составим план. Что, кого и где снимаем. Потом - проезды. Чтобы точно наметить географию... Проезды отснимем сегодня же. Вечером осмотрим объекты и помещения...
- Но у меня все записи в доме отдыха! - воскликнула Баринова.
- Привезешь, - невозмутимо сказал Стариков. - И просьба, вернее, совет: не суетись. Понимаю, твоя первая передача... А у меня - трудно сказать какая по счету. Что-нибудь соорудим. И еще будет лучшая передача года...
Подавленная безапелляционностью и напористостью Олега, Флора не знала, что и сказать.
- Друг, - неожиданно обратился к шоферу Костя, - где бы кружечку пивка перехватить?
- Тут недалеко, - откликнулся Виктор. - Свежее, холодненькое...
- У-у! - простонал от предвкушения удовольствия оператор. - Нам вчера такой прощальный банкет закатили, - признался он Бариновой, - как для иностранной делегации, ей-богу!
- Да, - подтвердил Олег. - Председатель колхоза - мировой мужик. Хлебосол, каких поискать...
Режиссера с оператором оставили возле пивного погребка, а Флора поехала в "Зеленый берег".
Состояние у нее было отчаянное. И не только потому, что Стариков ставил условие - снять все за три дня. Она не знала, кого снимать. Особенно отчетливо она осознала это, когда, прибыв в дом отдыха, схватилась за свои записи, которые вела изо дня в день, встречаясь и беседуя с различными работниками фабрики. И вот теперь, листая объемистый блокнот, почти весь исписанный мелким почерком, она обнаружила: если что ей и не удалось, так это найти настоящих героев для передачи.
Козолуп - погиб. Витюня попался на некрасивой истории с виноградом, да и вообще...
А другие?
Сколько времени, например, потрачено на Тараса Зозулю, фабричного Левшу? И что выяснилось?
Баринова пробежала глазами его историю, которую удалось выстроить из рассказов разных людей.
"Жил-был парень, - читала она свои записи, - с детства дружил с молотком, пилой, плоскогубцами, напильником и рубанком. Все, что попадало ему в руки, - проволока, деревяшка, фанера, кусок пластмассы, деталь от какого-нибудь механизма - с помощью фантазии превращалось в игрушку, полезную вещь. Тарас родился с шестым чувством, имя которому мастерство! А оно всегда чуждо корысти и славе..."
Потом шло описание, как Зозуля, работая на других предприятиях, еще до сувенирной фабрики, никак не мог пристроить свои изобретения и рацпредложения. То в соавторы к нему набивалось множество людей, не имеющих отношения к выстраданному новшеству, и его фамилия терялась, пропадала в их числе. То его детище тонуло в ворохе бюрократических бумаг или напрочь застревало в машине волокиты. Короче, желание искать новое у Тараса постепенно исчезло.
И вот нашлись "добрые" люди. Евгений Иванович Анегин - один из них. Зозулю пригласили в СЭЦ на сувенирную фабрику. Начальник цеха назначил (конфиденциально, разумеется) ему твердую мзду за каждую творческую новинку. Никакой волокиты! Ваши идеи - наши деньги... Но!..
Вот в этом "но" и крылся секрет, почему Анегин сквозь пальцы смотрел на пьянство Тараса. В бризе автором почти всех предложений Зозули был признан... Евгений Иванович.
"Как же после этого говорить о специальном экспериментальном цехе во главе с его начальником?! - с отчаянием думала журналистка. - Рабочие после передачи будут смеяться. Анегин - липа!" Правда, эта информация не проверена, а когда о ней Баринова поделилась с директором фабрики, он заверил, что создаст авторитетную комиссию, разберется, и если сигнал подтвердится, то он примет самые решительные меры.
Она снова начала листать блокнот. И споткнулась на фамилии Зарембы. Ему Флора посвятила несколько страниц.
"Директор фабрики, - писала она, - должен знать о своем предприятии все! Фадей Борисович - счастливое исключение. Он ничего не знает и блажен духом! Поэтому, видимо, бог милует его.
Заремба сидит в теперешнем кресле пять лет, и сидит, по всему видать, прочно. Принимая лавры, давая интервью корреспондентам, выступая по радио.
Последние пять лет его жизни - это ниспосланная откуда-то благодать за предыдущую, полную удивительных и непонятных для него самого взлетов и падений руководящую деятельность. Впрочем, Заремба никогда не мог понять, за что его повышали или понижали, и вообще не взялся бы объяснить очередная должность есть положительная или отрицательная кривая амплитуды.
Сколько он сознательно живет, столько и руководит. В послужном списке Фадея Борисовича имеются: директор домостроительного комбината, начальник горзеленстроя, директор скотобойни, директор профессионально-технического училища. Это, по его выражению, крупные объекты. Вперемежку или калибром и престижем помельче - мастерская по ремонту одежды, баня, кладбище и др. Но, главное, ниже должности директора, начальника или заведующего он не опускается.
Поговаривают, что редкостная плавучесть Зарембы объясняется просто: брат его жены, Капитолины Платоновны, занимает какой-то высокий пост в столице. Сам Фадей Борисович о могущественном шурине никогда не упоминает. Однако там, где надо, это почему-то знают...
Фадей Борисович всегда и везде твердит, что "доверяет специалистам". Удобно для оправдания собственного безделья.
Любимым его занятием является сидение над очередным докладом. Пишет он их сам.
Свои доклады Заремба отдает перепечатывать на машинке, переплетает и хранит в отдельных шкафах. Все до одного. В синих, зеленых, коричневых, желтых и красных обложках, они кочуют за Фадеем Борисовичем из одного служебного кабинета в другой.
Вторым и непреложным пунктом его деятельности, где бы он ни начальствовал, является создание кружков по изучению. Чего? Всего. Техники безопасности, производственной гигиены, воспитания детей, международного положения, культуры и быта и так далее и тому подобное.
Любит он церемонию подписывания различного рода деловых бумаг. Нужно отдать ему должное, подписывает все, что приносят.
