Ольга Богуславская - Боль
Однако все это было нечасто. И уж вовсе не бывало такого, чтобы Оксана за весь день ни разу не позвонила.
Тем не менее к одиннадцати часам вечера ни одного звонка.
Оксанина мать начала звонить её подругам. В два часа позвонили по "02". Там ответили, что если человеку 17 лет и он не пришел домой ночевать, это вполне естественно и вовсе не является поводом для звонка в милицию.
Второго апреля утром Оксанин отец поехал в МГУ, чтобы узнать, не пришла ли она на занятия. На занятиях её не было. Снова позвонили по "02" там сказали, что нужно звонить в бюро несчастных случаев. Оттуда направили в "неотложку". А в "неотложке" минут через десять дали телефон "труповозки". Почему? Потому что Оксана была в списках.
Выяснилось, что в 11 часов 40 минут труп Оксаны привезли в морг. Девушка, которая отвечала по телефону, сказала Оксаниной матери, что она вся исколота, "она у вас наркоманка".
В эту минуту надежда на то, что произошла ошибка, вспыхнула в последний раз. Оксана — наркоманка? Нет. Так, может быть, это не она?
Описание одежды, особенно оранжевые джинсы, да все, все было Оксанино. А ещё сообщили, что труп Оксаны привезли с улицы Жуковского, и дали телефон.
Название этой улицы ничего Оксаниной матери не говорило. Никаких знакомых дочери с этой улицы она не знала. Но в морге её твердо заверили, что сейчас там к телефону подойдет мама и все расскажет.
Какая мама? Чья мама?
Станислава Альбиновна набрала номер.
К телефону тотчас подошла женщина. Станислава Альбиновна сказала, что она — мать Оксаны Бутыриной. Первые слова на другом конце провода — какая трагедия, какое несчастье. Рассказ же этой женщины, которую зовут Наталья Андреевна Бонч-Бруевич, начинался с того, что накануне вечером, приблизительно в половине десятого, в дверь позвонили. Она открыла. Перед ней стояла совершенно незнакомая девушка. Девушка сказала, как её зовут, и сообщила, что хочет видеть Андрея Бонч-Бруевича, сына Натальи Андреевны. Они вместе учатся в МГУ, знакомы и все прочее.
Наталья Андреевна сообщила незнакомке, что сына нет дома. Однако девушка решительно "оттерла" её в сторону и вошла в прихожую. Наталья Андреевна от такой дерзости опешила и впустила настойчивую гостью в квартиру. Ей показалось, что девушка ведет себя странно — то ли пьяная, то ли ещё что. Запаха алкоголя не было, однако вела она себя как выпившая.
Наталья Андреевна отвела девушку в одну из комнат и оставила её там одну — девушка настойчиво повторяла, что намерена дождаться Андрея.
В квартире кроме хозяйки, по её словам, находились ещё её муж, бабушка и старая приятельница. Они смотрели телевизор, и как раз закончилась серия "Санта-Барбары" — поэтому Наталья Андреевна и запомнила время. Часов около одиннадцати Наталья Андреевна зашла в комнату, где находилась Оксана, — та сидела, опустив голову на грудь, и как-то странно полусползала-полусклонялась в сторону. Наталье Андреевне даже как будто послышалось легкое похрапывание. Она решила, что девушка засыпает, решила её не будить и ушла спать.
Около пяти часов залаяла собака, и Наталья Андреевна, которую разбудил этот лай, решила, что Оксана хочет уйти. В прихожей никого не оказалось, она заглянула в комнату. Оксана в пальто лежала на полу головой к окну, ногами к двери. Наталья Андреевна испугалась, бросилась к ней, от волнения не поняла, есть ли пульс. Она положила ей в рот таблетку валидола, разбудила мужа, приятельницу и вызвала "скорую".
Врачи "скорой", которая прибыла на улицу Жуковского в 5 часов 40 минут, сказали, что Оксана мертва.
Да, ещё Наталья Андреевна Бонч-Бруевич хотела узнать адрес Бутыриных, чтобы приехать и помочь.
Станислава Альбиновна сквозь туман не доходивших до неё слов так и не поняла, чем именно помочь. Деньгами?
Третьего апреля утром в морге Бутыриным выдали справку, в которой значилось, что Оксана умерла от острой сердечной недостаточности. Попросили, чтобы к ним вышел врач, который только что делал вскрытие. Зачем? Последовал уже знакомый ответ "нет". Однако Станислава Альбиновна и Григорий Николаевич не уходили, и минут двадцать-тридцать спустя, то есть приблизительно в начале двенадцатого, к ним вышла доктор Богачева.
Первые слова Богачевой: "Что вы можете сказать о девочке?"
Бутырины могли сказать о своей дочери много, однако сейчас им казалось уместней, чтобы говорил врач. Тем более что вскрытие было окончено считанные минуты назад.
— Девочка чистая, — сказала доктор Богачева, — только немного увеличено сердце. Чем болела?
Когда Оксане было 2 года, она перенесла скарлатину. Потом было осложнение, функциональные шумы в сердце. Больше ничего заслуживающего внимания врача. Поскольку слова дежурной "она у вас наркоманка" не давали покоя, спросили и об этом. Последовал ответ: у неё есть один синячок на руке, но трудно сказать, укол это или синяк. Больше ни на какие вопросы доктор Богачева не отвечала. Сказала, что можно хоронить, а все остальные вопросы — к милиции.
Вечером этого дня Григорий Николаевич позвонил в милицию участковому Чернийчуку. Григорий Николаевич хотел отнести в милицию Оксанину записную книжку. Она ведь нужна для работы, там телефоны и адреса знакомых. Оказалось, не нужна. Все ясно, бытовая смерть, и встречаться с родителями незачем, разве что после похорон.
Отравленные маркиИнтересные слова — бытовая смерть. Звучит, конечно, неприятно, особенно для родителей, но зато сразу понятно все, что важно для работы милиции. Странно, что Бутырины сразу не догадались, что смерть Оксаны милицию не заинтересует, как не интересует её теперь разбитое стекло в подъезде. Дело житейское.
Мы, конечно, народ привычный, — и зубы лечить, и сапоги покупать, и путевки в дом отдыха, где в комнате не воняет из туалета, — все знаем, что надо делать по знакомству. Всю жизнь так делали. Но вот чтобы дело уголовное заводить по той же схеме — это не всякий знает, а только тот, у кого случилось несчастье. И дело не в том, что профессор Бутырин, буржуй в очках и шляпе, звякнул кому надо и колесо закрутилось, а в том, что, пока он не поднял на ноги всех знакомых своих знакомых, никому и в голову не пришло заводить уголовное дело по факту смерти 17-летней Оксаны при невыясненных обстоятельствах в чужой квартире.
Немногочисленные бумаги, сопровождающие эту бытовую историю, были переданы из милиции в Басманную прокуратуру, и 4 апреля было возбуждено уголовное дело.
Пятого апреля впервые были допрошены Наталья Андреевна и Андрей Бонч-Бруевичи. Андрей сообщил следователю, что обо всем случившемся он узнал от своего друга Михаила Мещерякова. А дело в том, что 31 марта отец выгнал из дома его сожительницу Анну С. На этой почве в квартире на улице Жуковского и произошла ссора, и 1 апреля около полудня Андрей ушел из дома. До 5-го он дома не появлялся — все это время он был у Мещерякова и пил. 2 апреля звонила его мать, но Андрей не стал с ней разговаривать. На другой день она позвонила снова и рассказала Михаилу о том, что у них в квартире умерла девушка. Мещеряков поехал в милицию, узнал, что произошло, и там следователь попросил передать Андрею, чтобы он явился для беседы.
Андрей явился…
Из протокола допроса свидетеля Грушина Николая Гавриловича, врача центральной подстанции "Скорой помощи":
"На центральной подстанции я работаю с 1970 года, в специализированной токсикологической бригаде — с 1972 года.
Второго апреля я находился на дежурстве вместе с фельдшером Косоруковым и Дашковым… Нашей бригаде через диспетчера был передан вызов… поводом для вызова записано отравление наркотиком. Я хорошо помню этот выезд. Мы зашли в нужную нам квартиру. Там находились мужчина и женщина. Женщина провела нас в комнату, расположенную прямо напротив входной двери в квартиру. Там стоял большой стол овальной формы, около которого, ближе к окну, головой к нему на спине лежала молодая женщина. Одета она была в джинсы и ещё во что-то, сейчас не помню. На лице и на одежде у неё были следы рвоты… Я осмотрел девушку и констатировал её смерть. Никаких видимых телесных повреждений, кроме следов укола иглой на локтевом сгибе, я не заметил. В ходе осмотра я обнажил грудь и спину девушки, ниже пояса я её не раздевал…Лично мне данная ситуация со смертью девушки до сих пор кажется непонятной, так как было очень странно, если судить по пояснениям хозяйки квартиры, что пришедшая своими ногами молодая здоровая девушка вдруг умирает. Я просмотрел вещи девушки в её сумке… Была ли в сумке записная книжка, я не помню, но было что-то, кроме зачетки, что содержало листы бумаги, формат этого предмета был маленький, типа записной книжки, в этом предмете я нашел два кусочка бумаги типа марки, размером примерно 0,5х0,8 см. Я обратил на эти марки внимание, так как в настоящее время на таких марках часто переправляют наркотики, одна марка — одна доза… Когда мы осмотрели вещи, то в квартире уже были сотрудники милиции, у которых и остались вещи умершей…"
