Эллери Куин - Тайна голландской туфли. Тайна испанского мыса
Когда все закончилось и последний репортер был насильно выдворен, инспектор жестом послал одного из своих подчиненных ко входу в освещенное фонарями патио, устало потер лоб и буднично спросил:
— Ну что, Корт, как все было?
Молодой человек уставился на инспектора обведенными красными кругами глазами:
— Она этого не делала! Не делала!
— Кто она и чего она не делала?
Была уже глубокая ночь, и горящие ярким светом испанские фонари, на самом деле электрические, отбрасывали длинные пятна света на плиты. Роза съежилась на стуле.
— Роза. Она не сталкивала ее. Клянусь вам, инспектор!
— Не сталкивала… — Молей уставился на него, потом разразился грубым хохотом. — Кто говорит о том, что миссис Констебль столкнули, Корт? Я хочу знать, как все было, просто для протокола. Понимаете, мне нужно написать отчет.
— Вы хотите сказать, — пробормотал молодой человек, — что не верите, что это… убийство?
— Ну-ну, не важно, во что я верю или не верю. Что произошло? Были ли вы с мисс Годфри, когда…
— Да! — воскликнул Корт горячо. — Все время. Вот почему я сказал…
— Это неправда, — усталым голосом произнесла Роза. — Прекрати это, Эрли. Ты лишь все осложняешь. Я была одна, когда это… случилось.
— Ради бога, Эрли, — воскликнул Уолтер Годфри, его уродливое лицо приняло выражение встревоженной горгульи[15], — говори правду! Это становится… становится… — Он отер пот с лица, хотя уже становилось прохладно.
Корт сглотнул.
— Когда она… Видите ли, я ее искал…
— Снова? — улыбнулся инспектор.
— Да. Я не хотел… Одним словом, кто-то — кажется, это был Мунн — сказал, что он видел, как она направилась к полю для гольфа, поэтому я тоже пошел туда. Когда я вышел из-за кустов рядом с… с этим местом, то увидел Розу.
— И что?
— Она наклонилась над краем скалы. Я ничего не понял. Я крикнул ей, но она меня даже не услышала. Потом она отшатнулась, упала на траву и зарыдала. Когда я подошел и глянул вниз через край, то увидел тело, лежащее на камнях. Вот и все.
— Ну а что видели вы, мисс Годфри? Мне это нужно, как я уже сказал, для протокола.
— Все было так, как говорит Эрли. — Она потерла губы тыльной стороной ладони и посмотрела на покрасневшую кожу. — В таком положении он и нашел меня. Я слышала, как он меня окликнул, но… словно окаменела. — Она передернула плечами и торопливо продолжила: — Я пришла на корт и забила несколько мячей в одиночку. Вокруг все словно умерло с тех пор… Потом я устала и решила прогуляться к скале, чтобы прилечь и просто… просто отдохнуть. Мне хотелось побыть одной. Но не успела я выйти из зарослей, как увидела… ее.
— Да-да, — подбодрил ее судья. — Это самое важное, моя дорогая. Она была одна? Что вы видели?
— Думаю, одна. Я не заметила никого… другого. Только ее. Стояла спиной ко мне, лицом к морю. Она стояла так близко к краю, что я… я испугалась. Я боялась пошевелиться, закричать или что-либо сделать. Я боялась, что стоит мне только издать звук, как она вздрогнет и потеряет равновесие. Поэтому я просто стояла и смотрела на нее. Она была похожа на… О, это все ужасно глупо и сплошная истерика!
— Нет, мисс Годфри, — мрачно произнес Эллери. — Продолжайте. Расскажите все, что вы видели и чувствовали.
Она одернула свою твидовую юбку.
— Это было так опасно! Очень! Уже темнело. Она стояла совершенно неподвижно, темный силуэт на фоне неба, и походила… походила на каменную статую! Потом я решила, что у меня, должно быть, у самой не все дома, потому что помню, как я подумала, что она и вся эта сцена словно взяты из кинофильма, как если бы все… все было заранее спланировано. Понимаете, с точки зрения света и тени. Боже, у меня просто началась истерика!
— Знаете, мисс Годфри, — добродушно произнес инспектор, — все это понятно, а как же насчет миссис Констебль? Что именно случилось с ней?
Роза сидела не шевелясь.
— Потом… Она просто исчезла. Она стояла там как статуя, как я уже сказала. Потом я увидела, как она взмахнула руками и с криком упала вниз… Исчезла. Я слышала глухой стук… О, я никогда в жизни этого не забуду! — Роза дернулась на стуле и непроизвольно ухватилась за мать.
Миссис Годфри, которая сидела неподвижно, сухо погладила ее руку.
Повисло молчание. Затем Молей спросил:
— Кто-нибудь еще видел что-нибудь? Или слышал?
— Нет, — ответил Корт. — Я хотел сказать, — пробормотал он, — что я ничего не видел.
Никто больше не проронил ни звука. Молей повернулся на каблуках и, не разжимая рта, бросил судье и Эллери:
— Пойдемте, джентльмены.
* * *Разрозненной вереницей они поднялись наверх, каждый занятый своими мыслями. В коридоре, напротив комнаты миссис Констебль, они увидели двоих поджидающих мужчин в униформе; у их ног лежали уже знакомые, зловещего вида носилки. Криво усмехнувшись, Молей открыл дверь, и все последовали за ним.
Коронер только что вернул на место простыню. Распрямившись, он бросил сердитый взгляд на вошедших. На кровати бесформенной грудой возвышалось тело. На простыне были пятна крови.
— Ну как, Блэки? — спросил Молей.
Костлявый коронер подошел к двери и что-то бросил ожидающим снаружи. Они вошли и, опустив носилки на пол, повернулись к кровати. Эллери и судья инстинктивно отвернулись.
Когда они обернулись снова, кровать была уже пустой, тело лежало на носилках, а санитары вытирали пот с бровей. Никто не проронил ни слова, пока не унесли носилки.
— Итак, — сердито начал коронер; на его впалых щеках горели красные пятна. — Черт бы вас побрал, вы что, считаете меня волшебником? Она мертва, и все. Умерла в результате падения. Если хотите знать, сломала спину и, кроме того, слегка повредила голову и ноги. Черт! От ваших пташек меня просто тошнит.
— Что тебя так нервирует? — проворчал Молей. — Ни тебе пулевой раны, ни ножевой — ничего такого ужасного!
— Ну да!
— Это хорошо, — произнес Молей медленно, потирая руки. — Это важно. Все проще простого, джентльмены. Миссис Констебль оказалась перед лицом пропасти — со своей любовной интригой, умирающим мужем и обывательской моралью женщины среднего класса. Она не захотела обратиться к своему муженьку, дабы все тихо уладить, а у нее самой не было ни гроша. Поэтому, как только она узнала от меня, что ее письма и все остальные документы отосланы мне — черт, как нехорошо получилось! — она воспользовалась единственным выходом, который нашла для себя.
— Вы хотите сказать, что она совершила самоубийство? — спросил судья.
— Попали в яблочко, ваша честь.
— Хоть раз, — буркнул коронер, закрывая свой ужасный саквояж, — вы говорите дело. Именно так я и считаю. Нет никаких физических следов насилия.
— Вполне возможно, — согласился судья. — Эмоциональная нестабильность, весь мир рухнул у нее на глазах, критический возраст для женщины… да, да, такое вполне возможно!
— Кроме того, — со странным удовлетворением в голосе произнес Молей, — если Роза говорит правду — а она, несомненно, говорит правду, — то это не могло быть ничем иным, кроме как самоубийством.
— О, вполне могло, — возразил Эллери.
— Что?! — Молей вздрогнул.
— Если вы хотите поспорить, инспектор, то, с теоретической точки зрения, я повторяю: «Да, вполне могло быть».
— Да вы что! Вокруг нее на расстоянии пятнадцати футов не было ни души, когда она прыгнула вниз! В нее не стреляли, и на ней не обнаружено ножевой раны. Так что все ясно. Вот так-то. Написать отчет о таком деле — одно удовольствие! — Но он продолжал наблюдать за Эллери с явным сомнением.
— Удовольствия разнятся. Эта женщина упала на спину?
Коронер подхватил свой саквояж и скорчил страдальческую физиономию.
— Я что, должен отвечать этому парню? — прохныкал он, обращаясь к Молею. — Он только и делает, что задает дурацкие вопросы. Он мне не понравился с самой первой минуты, как только я его увидел.
— Да ладно тебе, Блэки, кончай умничать, — громыхнул инспектор.
— Да, сэр, — колко подтвердил коронер, — именно на спину.
— Вы не следуете естественным образом методу Сократа, — улыбнулся Эллери; затем его улыбка исчезла, и он спросил: — А перед тем, как упасть вниз, она стояла на самом краю, верно? Видимо, так. И чтобы потерять равновесие, ей нужно было совсем немного, я прав? Разумеется, прав.
— К чему ты клонишь, Эллери? — спросил судья.
— Инспектор Молей, мой дорогой Солон, по-видимому, находит самоубийство миссис Констебль очень удобным.
— Что, черт возьми, вы имеете в виду?
— Хотите возложить ответственность на нее, да?
— Послушайте…
— Ну-ну, — протянул Эллери, — я же не говорю, что она не совершала самоубийства. Я просто хотел обратить наше внимание на то, что при имеющихся обстоятельствах миссис Констебль вполне могла быть убитой.
