Джеймс Чейз - Том 17. Гроб из Гонконга. Предоставьте это мне. Алмазы Эсмальди
Теперь Джильда обрела уверенность. Она поняла, что поступила правильно, отдавшись ему. Когда они улыбались друг другу, Джонни смотрел на нее с каким-то новым выражением.
— Давай вернемся, — сказал Джонни. — До обеда еще два часа… Я хочу тебя.
— И я тебя.
Они медленно поплыли рядом и, достигнув пляжа, зашагали по песку, держась за руки. Белое бикини облепило тело Джильды, и Джонни захотелось повалить ее прямо на горячий песок. Он до боли стиснул ее руку. Она угадала его мысли и сама ответила пожатием.
— Скорее, — сказала она и, вырвавшись, взбежала по ступенькам террасы, встряхивая мокрыми волосами.
У нее екнуло сердце при виде четырех мужчин, неподвижно сидевших в бамбуковых креслах лицом к Марте. Позади них стояло пятеро полисменов в форме в настороженных позах. Она вздрогнула, почувствовав на своей спине руку Джонни. Он мягко отодвинул ее в сторону и, перейдя террасу, остановился рядом с Мартой, которая сидела, похожая на огромную глыбу неодушевленной плоти, уставясь на капитана Террела, как кролик на удава.
— Что происходит? — спокойно спросил Джонни.
Ободренный его поведением, Генри сказал:
— Здесь какая-то ошибка… Эти господа из полиции, — он повел в их сторону старческой рукой.
— Джонни Робинс? — спросил Террел, приподнимаясь.
— Да, я.
— У нас есть основания считать, что вы и эти трое имеете отношение к следствию, которое мы ведем по делу об ограблении Ловенстейнов и Джексонов, а также к убийству миссис Льюис. Вот ордер на обыск. Вы хотите что-нибудь сказать?
Джонни подошел к креслу, на спинке которого висело полотенце, взял его и начал вытираться.
— Понятия не имею, о чем вы говорите. Полковник прав, здесь какая-то ошибка.
Террел повернулся к белой, как мел, Джильде.
— У вас есть что сказать?
Она попыталась побороть охвативший ее ужас.
— Н-нет.
На террасу вошел Хесс. Его колючие глаза торжественно блестели.
— Ты! — он указал на Джонни тупым пальцем. — Твоя комната третья по коридору?
Джонни напрягся, чувствуя, как по спине у него вдруг побежали холодные мурашки.
— Да…ну и что?
— Идем, — сказал Хесс, — я тебе кое-что покажу.
Сбитый с толку и немного испуганный, Джонни пошел за Хессом. Они пересекли просторную гостиную, миновали коридор и вошли в спальню.
— Я все оставил как нашел, — сказал Хесс. — Теперь скажи, что видишь это в первый раз.
Коп с суровым лицом, державший один из пиджаков Джонни, вынул из кармана нитку жемчуга.
— Твое? — пролаял Хесс.
Джонни уставился на жемчуг. Вся кровь отлила от его лица. Он начисто забыл, что взял его у Эйба Шулмана, чтобы проучить за подлость, а потом оставил у себя в качестве доплаты за риск. Он быстро оправился от шока, но все же недостаточно быстро. Следивший за ним Хесс заметил его смятение и бледность.
— Я ничего не знаю. — Слыша хрипоту в собственном голосе, Джонни прочистил горло и продолжал: — Вы его подсунули.
— Расскажешь это суду, — насмешливо улыбался Хесс. — Ну и влип же ты, морда!
К Джонни уже вернулось самообладание, но он понимал, что теперь поздно.
— Пошел ты! — огрызнулся он. — Эту штуку вы мне подсунули и ничего не сможете доказать.
— Посмотрим, что скажет Толстуха, — взяв жемчуг, Хесс вышел. На террасе он бросил его на стол перед Мартой. — Полюбуйся, — сказал он. — Ладно, я знаю, что не ты ее убила, но если ты не расколешься, Толстуха, мы привлечем тебя за соучастие, и уж тогда, сестрица, тебе влепят длинный-предлинный срок!
Марта узнала жемчуг. Ее жирное лицо превратилось в трясущийся студень.
— Это он, зверь проклятый! — пронзительно завизжала она. — Я ничего не знала! Он хотел нас обмануть! Он пошел туда, убил ее и забрал алмазы Эсмальди! Мы ничего не знали… клянусь!
— Перестань! — крикнула Джильда, метнувшись к ней. — Перестань, ужасная старуха! Он не виноват.
На террасу вышел Джонни. Всхлипывая, Джильда рвалась к нему, но ее не пустили.
— Ох, Джонни… Джонни… я же знала!
Марту и Генри увезли в первой полицейской машине. Джильду, не перестававшую рыдать, усадили вместе с Фло во вторую. Джонни, уже в наручниках, поехал с Хессом в третьей.
Дрожащая Марта положила руку на локоть Генри, ища одобрения.
— С собой у тебя те таблетки? — спросил Генри, едва шевеля губами.
Марта замотала головой. Генри пожал плечами и оттолкнул ее руку. Он вдруг подумал, что вряд ли принял бы яд, даже если бы он оказался у Марты. Нужна смелость, чтобы хладнокровно лишить себя жизни, а Генри порастерял ее с годами.
8
Эл Барни засемафорил бровями, и бармен подошел с очередной пинтой пива, семнадцатой по счету с тех пор, как мы сели за стол.
— Значит, так, мистер, — сказал он, освежившись и утерев рукою пену с губ. — Теперь, чтобы вам была ясна механика этого дела, нужно вывести на сцену Феликса Уоррена, окружного прокурора. Судя по тому, что я о нем слышал, в нашем распрекрасном городе не найдешь второго такого честолюбивого и безжалостного мерзавца. Смотрю я, знаете ли, как здешние толстосумы выпендриваются перед всеми, швыряют деньги да корчат из себя самого Господа всемогущего — непонятно мне, чем Уоррен мог угодить этой публике, но вот сумел же… сучий выродок. Извините, конечно, за выражение. — Эл пониже сполз на стуле, устраиваясь поудобнее, и продолжал: — К несчастью для Джонни, Уоррен был одним из немногих друзей Лизы Льюис. Не подумайте, будто они и вправду дружили, просто Уоррен всегда норовил держаться поближе к людям с настоящими деньгами. Как только убийство попало в заголовки газет, он созвал пресс-конференцию и объявил репортерам, которые терпеть его не могли, что приложит все старания для поимки убийцы. Эта трескотня не произвела на газетчиков большого впечатления. Уоррен не нажил себе даже самой завалящей репутации. Срок его полномочий подходил к концу, переизбрания он ничем не заслужил и в убийстве Лизы увидел шанс устроить судебное представление, которое поможет завоевать позарез необходимые голоса избирателей.
Он сам, капитан Террел и помощник окружного прокурора сидели вокруг большого письменного стола Уоррена. Совещание состоялось через три дня после ареста банды. Все это время люди Террела и эксперты работали круглосуточно. Теперь перед прокурором лежал доклад, в котором шеф полиции четко подводил итоги. Уоррен, грузный, плешивый, с влажными недобрыми глазами, прочитал доклад, хмыкнул, потом бросил его на стол и развалился в кресле.
— Теперь он попался! — провозгласил он.
Террел задумчиво посмотрел на него.
— Попались-то они все, но только на кражах у Ловенстейнов и Джексонов, — спокойно сказал он. — А вот с убийством миссис Льюис посложнее. Господин окружной прокурор, я с самого начала следствия считал, что оно требует отдельного расследования.
Уоррен реагировал так, как будто его ужалила пчела. Он свирепо воззрился на шефа полиции.
— О чем вы говорите? Ее убил Робинс! В этом нет никакого сомнения.
— На первый взгляд — да, — возразил Террел, — но для суда этого недостаточно. Давайте посмотрим, что нам известно. Робинс работал у Рэйсона. Буян, сидел в тюрьме, но он представил алиби. Он утверждает, что всю ночь провел с женщиной. Я имею в виду ночь убийства. Мы беседовали с этой женщиной. Она признает, что в ресторане подсела к нему и попросила прикурить. Они разговорились, вместе вышли из ресторана, после чего расстались. Во всяком случае, она так заявила, но я уверен, что она лжет. До определенного момента ее история совпадает с историей Робинса. У нее хватило ума сообразить, что мы можем найти двадцать свидетелей, которые видели, как она подошла к нему. Но никто не видел, садился ли Робинс к ней в машину. У нее скверная репутация. Стоит ее престарелому мужу уехать в Нью-Йорк — а ездит он, по крайней мере, раз в месяц, — как она прыгает в постель с первым попавшимся мужчиной.
Откормленное лицо Уоррена приобрело лиловый оттенок.
— Вы говорите о миссис Элен Бут? — проскрежетал он, подавшись вперед и свирепо глядя на Террела. — Да будет вам известно: миссис Бут — моя приятельница, а то, что вы сейчас сказали, равносильно клевете, и это может стоить вам места! Миссис Буг, позвольте вам сказать, — достойнейшая женщина, и я поражаюсь и стыжусь, что сочли допустимым послать к ней своих людей с подобными вопросами. Это просто позор! Я не в силах понять, как человеку с вашим опытом могло даже в голову прийти проверять это грязное алиби… именно так — грязное, безосновательное алиби.
Террел заколебался. Он прекрасно знал, что Элен Бут — нимфоманка, но если она дружила с прокурором, необходимо разыгрывать свои карты с осторожностью.
— Я лишь передаю то, что мне сообщили, — сказал он бесстрастно.
— Значит, это гнусная ложь! — завопил Уоррен, с грохотом опуская кулак на стол. — Вы только посмотрите на него! Головорез! Получил срок за нападение на полицейского! Бабник! Специалист по замкам! Я повешу на него это убийство, чего бы мне это ни стоило!
