Леонид Влодавец - Душегубы
— Глобальный уровень — это всегда красиво! — саркастически заметила Зинаида Ивановна. — Человечество… Как вы все любите это человечество! А я вижу двух мальчиков, которые мучаются.
— Давай прекратим это философическое словоблудие, — помрачнел Чудо-юдо. Есть более конкретные и серьезные дела. Установку по производству 331-го и «Z-8» на лутохинской ферме подготовили к пуску. Она может давать по 8000 доз каждого препарата в сутки. Но, пока ты не закончишь полный цикл с этими двумя парнями, мы не можем начать большой опыт.
— Это кого же вы хотите осчастливить?
— Узнаешь в свое время. Так что, будь добра, проводи все в установленные сроки и не майся дурью.
— Все-таки вы, Сергей Сергеевич, плохо свою невестку знаете. Ведь наверняка должны были сообразить, что о всяких там моральных тонкостях я заговорила неспроста. У меня есть и чисто рациональные возражения.
— Насчет последействия? Это я уже слышал. Самое главное — перестройка организма, изменения в генетическом коде и полное подавление контрсуггестии все идет штатно.
— По материалам, доставшимся в наследство от Рейнальдо Мендеса, которым сто лет в обед?
— Это разработки 1982 года, так что всего четырнадцать.
— Все равно. Компьютерная техника за это время прошла целую эпоху. К тому же все, что нам досталось, выцежено не из компьютера, а из распакованной памяти Сесара Мендеса. Сами же говорили, что в Ленкиной методике расшифровки оказалось немало пробелов. Они же там с Эухенией Дорадо и Лусией Рохас работали наспех, почти что методом тыка.
— Тем не менее ее программа заработала. И мы даже вытащили то, о чем не знал никто. Наметки по препарату «Зомби-8», которые удалось превратить в реальность Ларисе.
— Мышки, должна напомнить, по психике и мозговой деятельности довольно далеко отстают от людей. Более-менее достоверно мы знаем только действие «Z-7», причем у Мендеса было больше чем достаточно смертельных случаев.
— Он просто экспериментировал с дозировками. Потом четко установил зависимость предельной дозы от веса тела. При первой инъекции — 0,01 миллиграмма на 1 килограмм веса. То есть стокилограммовому мужику вполне можно вколоть кубик, а такой даме, как ты, — 0,7. При последующих инъекциях можно повышать примерно до двойной дозы.
— А почему Таня выжила при тройной дозе? И Дима тоже от того первого укола с избыточной дозой не погиб.
— Второй год разбираюсь.
— Но так и не поняли.
— Не понял, — вздохнул Сергей Сергеевич, — но отчего они выжили — это другой вопрос. Нам ведь важнее, что от доз меньших, чем предельная, никто не умирал.
— Тем не менее, когда Димуля в первый раз был на Хайди, там не оставалось ни одного живого человека, прошедшего полный курс из семи уколов.
— Потому что Хорхе дель Браво заставлял Мендеса проводить над подопытными всякие дурацкие эксперименты вроде стрельбы из пулемета человеком, облитым напалмом, ныряния без акваланга на глубину свыше ста метров и так далее. Это ж фашисты, они экспериментировали на тех, кого уже приговорили к смерти.
— Но отдаленных последствий действия «Зомби-7» они не изучали или не успели изучить. Не было ни одного подопытного, которого наблюдали бы больше года. И как ведет себя человек, получивший семь инъекций «Зомби-7», через три года, пять или десять, мы не знаем. И у нас нет достаточной статистики по индивидуальным особенностям. А вы только что прозрачно намекнули, что готовите некий «большой опыт». Вы уверены, что через год-полтора эти самые «сверхпослушные» мальчики не превратятся в неуправляемых? И прежде, чем их удастея уничтожить, они не перебьют массу народа?
— С мышками ничего не произошло, и с мальчиками ничего не будет, убежденно заявил Чудо-юдо. — Хочешь посмотреть на второе поколение мышат? Сразу на душе полегчает.
— Ой, не люблю я в этот мышатник ходить… От одного духа сдохнуть можно.
— Зачем ходить? Я тебе их по видику покажу. Баринов вынул из ящика стола видеокассету, включил моноблок и приступил к демонстрации. На экране появилась кудрявая шатенка в белом халате. На лабораторном столе перед ней стояло некое сооружение из оргстекла, напоминающее модель небоскреба с широким стилобатом внизу.
— Ишь ты, чего нагородили, — заметила Зина. — Полигон?
— Так точно. Вот видишь — Лариса выпускает мышат с синими метками в правый бокс, а мышат с красными — в левый.
— Прямо как в политике: красные — коммунисты, демократы — голубые.
— Не ерничай, Ивановна. Тут все серьезно. Ни «красные», ни «синие» ни одного укола «Зомби-8» не получали. Но первые родились от мышей, прошедших полный курс инъекций «Z-8», а вторые — от самых обычных. В обоих боксах — по пять мышей.
Теперь Лариса ставит перегородочки, отделяющие мышат друг от друга, но оставляющие им возможность перемещаться…
Пять «синих» мышат, угодив в отсеки, конечно, сидеть в них не стали. Вылезли и стали бегать по своему боксу, тыкаться носиками в прозрачные стенки, царапать коготочками оргстекло. «Красные» сидели там, куда их посадила Лариса. Каждый в своем отсеке, носом к выходу, вытянув хвостики по струнке. Будто приклеенные, почти не шевелясь. Только вздрагивающие при дыхании бока грызунов свидетельствовали, что это не ватные комочки, а живые мыши.
— Лариса дает звуковой сигнал, который обычно вызывает у мышей повышенную двигательную активность, — пояснил Чудо-юдо. — Вот видишь, как носятся «синие», а «красные» остаются на месте. Хотя реакция на сигнал — безусловный рефлекс. Они, по идее, должны были начать бегать так же, как «синие». Но они сидят и даже носы не поворачивают. Это генетическое изменение их поведения. Им нужен другой сигнал, который как бы снимает с них обязанность сидеть в отсеке и предписывает двигаться в том направлении, которое им указала Лариса, повернув их носами к выходу. Вот она дает сигнал — и «красные» мыши начинают движение. Не бегут кто куда, а идут в одном направлении, параллельно друг другу. Видишь? Как солдаты в цепи. В природе такое невозможно, и с помощью дрессуры такого тоже не добьешься. Ни за что. И еще, обрати внимание, мыши не бегут, а идут. В ногу! А «синие» на этот сигнал никак не реагируют. У них нет генетических изменений, они носятся туда-сюда и натыкаются на стены. А вот этот звук означает: «Напра-во!»
Мышата на секунду остановились, а затем почти синхронно повернули направо и все тем же прогулочным, совсем не мышиным шагом пошли «в колонну по одному».
— А «синим» хоть бы хрен, — усмехнулся Чудо-юдо, — у них этот сигнал никаких поворотов «все вдруг» не вызвал. Занятно, верно? «Красные» получили очередной сигнал и пошли по кругу, в хвост друг другу. Но пока еще ничего совсем сверхъестественного в их поведении нет. Вот Лариса их в квадрат построила, это опять-таки невероятно — не мышиный стереотип поведения, хотя и не очень эффектно. Вон у «синих», как обычно, полная свобода и бардак. Никаких отклонений от установленных природой норм. Но теперь смотри внимательно. Сейчас «красные» сделают то, что мыши в принципе делать не могут…
Пять мышей с красными метками встали на задние лапки! И в этой собачьей позе дошли до стенки бокса.
— Впечатляет? — спросил Сергей Сергеевич.
— В этом что-то есть, — вздохнула Зина, — но почему-то не нравится мне все это. Тут у них какая-то полоса препятствий расставлена — почти как цирк… Но будет ли нам смешно через год, если, не дай Бог, пара этих мышат убежит из нашего заведения и создаст здоровые семьи с обычными серыми мышками. И может быть, при этом у них проявится что-нибудь такое, отчего все столь любимое вами человечество горькими слезами исходить станет…
— Это только гипотеза, Зинуля, — нахмурился Чудо-юдо. — А вот конкретный результат. Лариса подает сигнал, и мышата атакуют полосу препятствий…
Головной мышонок сунулся в трубчатый туннельчик из того же оргстекла, в котором, полностью закрывая проход, находился цилиндрик из нержавеющей стали весом около полкило, не меньше. Даже неспециалисту было ясно, что нормальный мышонок такую заглушку не сдвинет с места. Но «красный», упершись в преграду, проявил невиданную силу. Это было равносильно тому, как если бы ребенок лет десяти сумел выпихнуть из туннеля тяжелый танк. Следом за головным мышонком в трубку пробежали остальные четверо.
Вторым препятствием оказалась некая емкость, напоминавшая школьный прибор для демонстрации опыта «сообщающиеся сосуды». Пробежав по второму, на сей раз свободному, туннелю, головной мышонок оказался перед залитым водой цилиндром высотой сантиметров тридцать. К боковой стенке цилиндра у самого донца была припаяна трубка диаметром в два сантиметра, тоже, естественно, заполненная водой. Другой конец трубки был припаян ко второму цилиндру, точно такому же, как первый. По всем стереотипам поведения мышей, зверек должен был остановиться и в воду не соваться. Не тут-то было. Не сбавляя темпа, мышонок плюхнулся в цилиндр и… нырнул, явно не жалея собственного здоровья. Следом за головным в воду попрыгали и остальные. В то время первый «ныряльщик» проплывал уже через трубку, соединяющую цилиндры. Все пятеро благополучно пробыли под водой не меньше трех минут и с небольшим интервалом выбрались из второго цилиндра.
