Ксавье Монтепен - Лучше умереть!
Люси ошеломленно уставилась на Жанну Фортье.
— Вы были знакомы с моей матерью, мамаша Лизон? — спросила она.
— Да, миленькая. И клянусь вам: она была славным человеком, не способным ни на какое зло. Она страстно любила своих детей, их у нее было двое… мальчик и девочка…
— Значит, — воскликнула Люси, — у меня есть брат…
— Был.
— Он умер?
— Не знаю. Он исчез из ее жизни так же, как исчезли вы. Несчастная Жанна безумно любила вас обоих; ей и в голову прийти не могло, что злая судьба разлучит ее с детьми. Да, я знала ее; она была доброй, нежной, любящей; и надо же так случиться, что одному подлецу вздумалось сломать ей жизнь, совершив преступление и с дьявольской хитростью все подстроив так, чтобы обвинения пали на нее… Поверьте мне, Люси, и никогда не проклинайте свою мать…
— О! Я вовсе не проклинаю ее, но ведь она стала причиной моего горя… я так несчастна! Вынесенный матери несправедливый приговор опозорил ее, а теперь этот незаслуженный позор обрушился на меня, и мне приходится тоже нести наказание! Теперь все с отвращением отвернутся от меня, как сделал уже Люсьен! Разве это не ужасно, мамаша Лизон?
— Не теряйте надежды! Кто знает, может быть, в один прекрасный день придет конец выпавшим на вашу долю испытаниям? А вдруг вашей матери удастся отыскать подлинного виновника?
— Она сбежала из тюрьмы. Люсьен говорил мне как-то об этом…
— Да, она сбежала… — горячо сказала Жанна, — и я думаю, для того, чтобы отыскать настоящего преступника… Не отчаивайтесь, девочка моя, не отчаивайтесь, миленькая! Мамаша Лизон вас не бросит. Она вас любит, и будет вас утешать.
И Жанна прижала девушку к бешено бьющемуся сердцу. Через некоторое время разносчица хлеба нежно уговорила Люси выпить несколько глотков бульона, а потом ушла, чтобы та, уснув, смогла хоть немного забыться. Как только Жанна Фортье оказалась в своей комнате, она рухнула на колени.
— Господи! — заливаясь слезами, проговорила она. — Когда же придет конец страданиям — моим и моей дочери? Ведь я вижу, как ей разбивают сердце, и ничем не могу помочь! Неужели мне не дано отыскать человека, погубившего мою жизнь? Неужели я никогда не увижу сына? Уж ему-то я могла бы все рассказать! Ведь он теперь взрослый мужчина — если, конечно, жив… и он смог бы что-то сделать, чтобы спасти меня, защитить…
Глава 3
Поль Арман получил большой заказ от расположенной на левом берегу Сены полиграфической литейной мастерской. Выполнение работ по заказу требовало постоянного и умелого контроля. И миллионер попросил Люсьена Лабру взять на себя эту задачу. Поэтому теперь сын Жюля Лабру появлялся в Курбвуа лишь по утрам, а большую часть дня проводил в Париже. Одиночество тяготило его; хотелось кому-то излить душу.
Однажды, имея несколько часов свободного времени, он отправился к Жоржу Дарье и, к счастью, это оказался один из тех редких дней, когда молодой адвокат не был занят во Дворце правосудия. Жорж сидел у себя в кабинете в компании Этьена Кастеля, вместе с которым они только что пообедали. Едва увидев Люсьена, он невольно ахнул и сильно встревожился, так изменилось лицо друга: на нем лежала печать глубоких страданий.
— Вот так штука! Что это с тобой? — спросил он, пожимая гостю руку. — Ты что, болен был?
— Да нет, дорогой Жорж.
— Тогда почему ты так бледен? И лицо совсем осунулось… Или ты потерял работу у Поля Армана?
Люсьен опять отрицательно помотал головой.
— Ты никогда не задал бы такого вопроса, — сказал Этьен Кастель своему бывшему подопечному, — если бы несколько дней назад стал свидетелем моей беседы с госпожой Арман, заходившей ко мне в мастерскую. Она в самых лестных выражениях отзывалась о господине Лабру и даже намекнула, что ему в самом ближайшем времени предстоит занять на заводе еще более блестящее положение. Похоже, речь шла о роли компаньона…
— Господин Арман действительно предложил мне стать его компаньоном, — сказал Люсьен.
— Но это же великолепно! — воскликнул Жорж.
— И вдобавок речь шла о женитьбе… — самым спокойным образом закончил свою фразу бывший опекун.
Люсьен вздрогнул.
— Право, — сказал адвокат, — меня это нисколько бы не удивило. Госпожа Арман, помнится, отзывалась о тебе так, что подобное предположение само собой напрашивалось. Ну же, Люсьен, разве господин Арман не говорил с тобой на эту тему?
— Говорил…
— Браво, дорогой! Счастлив слышать такую приятную новость! Теперь тебя ждет успех, и я приветствую в твоем лице будущего миллионера! Когда же состоится помолвка? Я думаю, нет смысла спрашивать, согласился ли ты?
— Я отказался от предложения господина Армана.
— Отказался! — воскликнул Жорж. — Да ты с ума сошел! Ах, и вправду: совсем забыл, что ты любишь другую…
— Я люблю ее всеми силами души, но долг приказывает мне забыть о ней! Ты тут, помнится, спрашивал, не был ли я болен… Ну так вот! Я болен так, как и врагу не пожелаешь, и страдаю из-за этой самой любви, что была единственной моей радостью, всем моим счастьем…
— Не понимаю, — удивился Жорж, — если ты и в самом деле ее любишь, то никакие денежные мотивы и соображения карьеры не могут тебя с ней разлучить. Ведь счастье превыше всего.
— Еще раз говорю: я должен забыть о Люси, — горько прошептал молодой человек.
— Но почему?
— Судьбе так было угодно. Меня с Люси разделяет теперь непреодолимая преграда: преступление… пролитая кровь… кровь моего отца…
Этьен Кастель удивленно встрепенулся. Жорж провел рукой по лбу.
— Что ты хочешь этим сказать? — воскликнул он. — Неужели Люси?…
— Люси — дочь Жанны Фортье…
Жорж молчал, оглушенный такой новостью. Художник вскочил с места.
— Та девушка, которую вы любите, — дочь Жанны Фортье? — воскликнул он. — Вы уверены?
— Увы, сомнений тут быть не может! Я получил вполне убедительное доказательство! И оно все еще у меня…
— И от кого же вы его получили?
— От господина Армана.
По лицу Этьена Кастеля пробежала какая-то тень.
— От господина Армана! — повторил художник. — А откуда оно у него?
— Из мэрии Жуаньи; кормилица, прежде чем сдать Люси в приют, оставила там официальное заявление.
— Но что же заставило его предположить, что Люси может оказаться дочерью Жанны Фортье? Ведь для того, чтобы искать эти бумаги именно в Жуаньи, нужно знать, что Люси воспитывалась у кормилицы именно там. Откуда ему это известно?
— Не знаю, — ответил Люсьен, обеими руками схватившись за голову, — я точно с ума сошел! И знаю только одно: я очень ее люблю, а теперь мне любить нельзя…
— Но вы, помнится, говорили, что убеждены в невиновности Жанны Фортье.
— Это убеждение не имеет под собой никаких реальных оснований. Суд признал Жанну Фортье виновной. Как же я могу после этого жениться на ее дочери?
— Разумеется, не можешь! — заявил Жорж. — Тебе в такой ситуации даже колебаться недопустимо. Забудь о Люси… Что же еще остается делать?
— Я хотел бы доказать невиновность Жанны Фортье и добиться ее официального оправдания.
— Прекрасно! Но как? Ты можешь представить какие-нибудь документы или привести доселе неизвестные факты, наличие которых может служить основанием для пересмотра дела?
— Увы, ничего подобного у меня нет! Но если бы я мог встретиться с Жанной Фортье, наверное, она подсказала бы мне что-то!
— Она сбежала; но допустим, что ее поймали, вновь водворили в тюрьму, и ты с ней встретился. На протяжении двадцати с лишним лет она так и не смогла привести ни единого доказательства своей невиновности… А теперь вдруг сможет? Ну же, будь мужчиной, не раскисай! Довольно терзать себя и тешить пустыми надеждами. Следует смириться с фактами. Между тобой и Люси стоит непреодолимая преграда; забудь о Люси и женись на дочери Армана. Ведь вы, дорогой опекун, сказали бы ему то же самое, правда?
— Нет… — решительно возразил Этьен Кастель. — Случай свел дочь Жанны Фортье и сына Жюля Лабру; с таким же успехом по воле случая в один прекрасный день невиновность Жанны Фортье может стать очевидной для всех.
— А если этого не произойдет, Люсьен погубит свою жизнь.
— Но если когда-нибудь выяснится, что Жанна Фортье была невиновна, он до конца дней своих будет сожалеть, что поступил подобным образом.
— Ужасное положение! — прошептал Люсьен. — Что же мне делать?
— Выиграть время, постаравшись убедить Поля Армана в том, что когда-нибудь вы женитесь на его дочери, и попытаться отыскать Жака Гаро — может быть, теперь это не так уж и сложно сделать.
— У вас есть какие-то соображения? — горячо спросил Люсьен.
— Пока нет, но я намерен предпринять кое-какие шаги, и очень рассчитываю на то, что они дадут результат. У меня есть друзья, занимающие весьма высокое положение, и я прибегну к их помощи. Короче, настоятельно рекомендую вам сделать именно то, о чем я только что говорил: выиграть время! А пока хочу задать вам один вопрос: известно ли вам, над каким именно изобретением работал ваш отец непосредственно перед тем, как его убили?
