Эдриан Мэтьюс - Дом аптекаря
Протянула руку.
Он погладил ее по щеке, и она закрыла глаза.
Он придвинулся ближе.
Баржа тихонько постанывала. Динамик по неизвестной причине уже не шумел. Она потянулась… наугад…
Пальцы запутались в копне его волос. Она привлекла его к себе. Ровное, теплое дыхание… Губы на мочке уха… рука на груди…
— Мы же совсем друг друга не знаем, — мягко запротестовала Рут.
— Могли бы узнать лучше.
— Попозже. Давай отложим это на потом.
Его щека коснулась ее щеки. Губы коснулись губ. Сначала настойчиво, потом мягче, нежнее…
В своем крохотном внутреннем космосе Рут вернулась к той самой точке, где была накануне, когда стояла в лаборатории, когда все остановилось и прошлое, настоящее и будущее соединились, как расплавленная руда. Тогда она испугалась. Сейчас страха не было.
Место, помеченное X.
Ты здесь. Останься здесь, милая. Здесь так хорошо. Здесь все знакомо. Автобусы не ходят, да и какого черта — куда тебе спешить?
Два часа назад об этом не могло быть и речи.
Два часа назад у нее была другая жизнь.
Загудела сирена.
Дрест замер.
Рут чувствовала, как поднимается и опускается его грудь, но в мускульных частотах тела произошло едва заметное смещение. Атомы вдруг поменяли полярность.
Она открыла глаза.
И вздрогнула.
Дрест стоял на четвереньках, напрягшись так, что Рут видела дрожание мышц. Он походил на приготовившегося к прыжку волка. Она еще не видела его таким.
Совсем другой зверь. Хищник.
Сердце подпрыгнуло и застучало вдвое быстрее.
Согнув ноги, она оттолкнулась от пола и подалась назад, подальше от него, в угол, под полку. Дрест посмотрел на нее и вдруг приложил к губам палец. Потом показал пальцем вниз.
Рут скосила глаза — он указывал на бокал с вином.
Рехнулся?
Сама виновата — позволила себе зайти слишком далеко… слишком близко подпустила незнакомца. Одному Богу известно, кто он такой и на что способен. Судя по жестам, безумец. Может, даже маньяк…
Да какого ж хрена! Что тут происходит?
Ее словно парализовало. Она снова проследила за направлением его взгляда.
Что-то было не так.
Страх отступил перед любопытством. Она подвинулась ближе.
Вино в бокале покачивалось. Несколько секунд Рут смотрела на него, потом перевела взгляд на Дреста.
Опять сосредоточилась на вине.
Бокал накренился и… Она едва успела его подхватить. Пара капель упала на пол.
Они переглянулись.
Почему в динамике нет никакого шума?
Тишину нарушали только звуки самой баржи. Но теперь ее постанывания и поскрипывания уже не казались знакомыми. В них слышалось натужное, болезненное напряжение. «Спекулянт» как будто испытывал непривычную нагрузку. Им овладели невидимые силы…
Они одновременно вскочили и бросились к иллюминатору.
Туман, туман, туман…
Но где же кирпичная стена набережной? Она должна быть справа по борту. Вместо нее — дымка, серое облако неизвестности.
Дрест щелкнул выключателем — ничего. Их отключили…
Он схватил ее за руку и потащил за собой — через камбуз… по лестнице… наверх…
Палуба была сырая и скользкая. Баржа поворачивалась, точнее, крутилась, то медленно, то быстрее, то клонясь на борт, то зарываясь носом в волну.
Рут поскользнулась, и икра тут же напомнила о себе резкой болью. Она ухватилась за крюк, к которому обычно привязывала веревку для сушки.
Туман становился реже. Просветы в разрывах помогли определиться. Их отнесло от берега метров на двадцать, но расстояние увеличивалось.
Рут оглянулась.
Рядом никого не было. Сердце сжалось…
— Господи! Дрест, где ты?
Она двинулась в обход, держась за брезент, накрывавший ящик с инструментами. Материал был такой жесткий, что ухватиться за него было целой проблемой.
Баржа застонала и начала заваливаться на левый борт. Ноги поехали по мокрой палубе, и Рут, ломая ногти, вцепилась в перепоясывавшую брезент веревку. Ей удалось удержаться. Когда «Спекулянт» выровнялся, она увидела на пальцах кровь, но боли не почувствовала.
Они уходили все дальше от берега.
Как и пассажир, приникший к иллюминатору заходящего при низкой облачности на посадку самолета, Рут могла судить о скорости движения только по одному ориентиру — туману, который тоже не стоял на месте, а смещался — куда? Если он движется в одном с ними направлении, это создает иллюзию замедления, если же наоборот, то… Господи! Какого черта она забивает голову задачками из школьного курса физики?! Логарифмическая линейка не спасет.
— Дрест! — в отчаянии закричала она. — Где ты?
Он появился из-за рулевой рубки.
— Ключи! Дай мне ключи!
— У меня их нет. Они у тебя.
— Я дал тебе ключ от камбуза. Других там не было.
— Придется поискать. — Ее вдруг захлестнула ненависть к нему. — Разве не ты пришвартовал баржу?
— Я пришвартовал. Причем надежно, двумя канатами. Закрепил как надо.
— Получается, что не как надо. Послушай, пни эту чертову дверцу. Она едва держится. Надо же как-то выруливать из этого течения.
Их снова закружило, и он присел, чтобы сместить центр тяжести.
— Вырулить не получится.
Она уставилась на него, сжав кулаки в бессильной ярости.
— Что? Почему?
— Руль, который я чинил в мастерской… это был твой руль.
— Мой?
Он молча кивнул.
— Но мой руль был в порядке.
— Мы его сломали. Когда отводили баржу в док. Попали на мелководье и не успели остановить двигатель. Нескольких секунд оказалось вполне достаточно.
— Но почему вы его не починили?
— Обычно мы проводим такие работы в сухом доке, но тут сбились с графика, а в док привели другую баржу. В общем, я собирался закончить все завтра.
Рут схватила его за рукав:
— Невероятно. Так, значит, у нас нет руля?
Он молча кивнул.
Без руля…
Она закрыла глаза и застонала.
Баржа вдруг задрала нос. Скорость заметно увеличилась.
Они стояли, держась друг за друга и вглядываясь в широкий просвет.
Берег удалялся. Удалялись фонари, с большим интервалом расставленные вдоль причалов. Удалялась мастерская Дреста. Справа появился горбатый мостик, переброшенный через железнодорожное депо.
На мосту кто-то стоял. Крохотная фигурка на фоне низких облаков, пылающих отсветом огней Амстердама.
Вроде бы мужчина… мужчина в шляпе.
Рут напрягла глаза, но он был слишком далеко, чтобы разглядеть детали.
Он повернулся и, сделав несколько нерешительных шагов, исчез с горизонта.
Она хотела указать на мужчину Дресту, но что-то остановило ее.
В какой-то момент — может быть, когда мужчина повернул голову — в нем проскользнуло что-то знакомое. Точно так поворачивала голову Лидия, когда они расставались на улице или когда она выходила из комнаты. Тот же самый язык тела — различимый и понятный даже на расстоянии.
Чушь, ерунда, галлюцинация — но именно так ей показалось.
Глава тридцать пятая
Баржа вышла из тумана.
Первым, что увидела Рут, было нефтехранилище. Дальше проступал силуэт электростанции и протянувшиеся вдоль побережья по периметру польдера ряды ветряков — огромных белых цветков с тремя лепестками и медленно вращающимися головками.
Светлячки автомобильных фар обозначали дорогу через дамбу, связывающую Северную Голландию и Лелистад. Случиться могло всякое, но в данный момент они шли прямиком к ней. При сохранении курса баржа должна была неминуемо врезаться в плотину.
Рут сжалась.
От холода стучали зубы. Над водой носился пронизывающий ветер.
— У тебя есть мобильник?
— Нет. А у тебя?
Она покачала головой.
— И что теперь? План Б?
— Надо найти ключи.
— На кой черт нам ключи? Ты же сам сказал. У нас нет руля.
— Изменить курс мы не в состоянии, но можно было бы включить двигатель на задний ход. По крайней мере сбросили бы скорость. — Дрест с сомнением посмотрел на Рут: — Есть идея получше?
— Нет.
— Так где они?
— Кто?
— Ключи.
Она выудила из кармана ключ и протянула ему.
— Этот от камбуза. Остальные были у тебя. Я же здесь по меньшей мере неделю не появлялась. Подумай. Сосредоточься. Постарайся вспомнить, где и когда ты их видел в последний раз. Что ты с ними делал?
— Наверное, открывал рулевую рубку или заходил в машинное отделение.
— В рулевой рубке их быть не может — она заперта. Изнутри ты закрыть замок не мог.
Они вместе спустились в машинное отделение.
Дверь была закрыта.
И ничего похожего на ключи.
Дрест вдруг щелкнул пальцами:
— Есть! Мастерская!
— У меня есть мастерская? С каких это пор? — съязвила Рут.
