Рекс Стаут - Искатель. 1992. Выпуск №6
— А я бы выразилась и выражаюсь именно так. То, что говорю я, мистер Джессап, не конфиденциально. Я утверждаю, что это вы вели себя неподобающим образом! С чего бы вам вообще о чем-то меня спрашивать или ожидать, будто я вам что-то скажу? Идите и посидите в машине! Мистер Досон, через минуту к вам присоединится.
— Уверяю вас, мисс Роуэн…
— Черт побери, вы хотите, чтобы мистер Гудвин помог вам?
Джессап посмотрел на меня, потом на Досона — Досоп покачал головой. Джессап встал и с достоинством не спеша удалился. Когда он оказался в машине, в двадцати шагах от нас, Лили повернулась к защитнику.
— Право, не знаю, мистер Досоп, подобающим ли образом вели себя вы. Если ваше поведение и было пристойно, оно мне все равно не нравится. Однако я облегчу вам задачу, с тем чтобы вы могли использовать все свои возможности для защиты ваших клиентов, включая и Харви Грива. Я ни к кому не обращалась и ни с кем не советовалась, кроме вас. И я понятия не имею, почему какой-то там чиновник штата интересуется этим делом. А вы, Арчи?
— Тоже не прибегал ни к чьим услугам.
— Тогда с этим покончено! Пошли выпьем.
Лили направилась в хижину, и я последовал за ней.
Внутри дома она свернула налево, к двери в длинный коридор, но я немного задержался в гостиной и увидел, как Досон присоединился к Джессапу. Когда машина скрылась за поворотом, я прошел в коридор, а оттуда на кухню. Лили накладывала кубики льда в кувшин, а Мими стояла у центрального стола и резала помидоры, привезенные мною из магазина Вотера.
— Я пытаюсь вспомнить, — сказала Лили, — бывала ли я когда-нибудь в таком бешенстве, как сейчас?
—. Разумеется, — сказал я. — И неоднократно! — Я вытащил бумажник, извлек из него два одно долларовых банкнота и предложил ей. — Ты выиграла, черт побери!
— Что выиграла?
Круглые синие глаза Мими на ее круглом лице, которое вполне гармонировало со всеми прочими ее округлостями, зыркнули по банкнотам и вернулись к помидорам. В ее присутствии мы говорили так же свободно, как я беседовал с Вулфом в присутствии Фрица.
— Я же сказал, — напомнил я Лили, — ставлю два против одного, что грядет какая-то перемена. Однако ничего подобного не произошло.
— Но я же не приняла пари. Впрочем, откуда тебе известно? Если высокопоставленный чиновник штата интересуется…
— Да, главный прокурор штата. — Я сунул банкноты в карман и достал с полки бутылки с джином и вермутом. — Один раз Джессап чуть не проговорился. Неужели ты не догадалась, кому предназначался этот отчет?
— Нет. — Она слегка наклонила голову. — Значит, ты все-таки к кому-то обращался?
— Нот, не я. Но ставлю десять против одного, что знаю, кто это сделал. Я же сыщик, и мне полагается все предусматривать. То письмо я отправил в субботу. Вулф получил его вчера утром, а когда поднялся к орхидеям, Теодору досталось от него больше, чем обычно. За ланчем у Вулфа не было аппетита. Он склонен думать, будто без меня не может обойтись. Из моего письма нельзя понять, когда я вернусь — через неделю, две, через месяц, два месяца, — а он не терпит неопределенности.
— И он незамедлительно позвонил главному прокурору Монтаны и потребовал подробный отчет?
— Нет, не ему, но кому-то точно позвонил. — Все ингредиенты уже были в кувшине, и я принялся размешивать его содержимое стеклянной палочкой. — Многие весьма признательны ему за то, что он когда-то для них сделал — даже после выплаты гонорара. И среди них найдется несколько человек, кто может позвонить губернатору или даже президенту, не говоря уже о каком-то там главном прокуроре. Оы позвонил одному из них, может, даже и не одному, а уж тот позвонил в Хелину. Он просил не о каком-то одолжении, а всего лишь дать отчет. Суть его поисков, вероятно, сведется к тому, что все улики против Харви Грива окажутся неубедительными. Если он уже получит отчет по телефону, то за ужином у него вообще не будет аппетита. — Я посмотрел на часы. — Сейчас в Нью-Йорке семь тридцать две, он как раз за столом.
Я отложил палочку — коктейль был готов. Взяв бокал, Лили сказала:
— Признаю, в твоей догадке что-то есть, но все же до конца ты не уверен. И я тоже. Конечно, перемена возможна… — Она высоко подняла бокал. — За Харви!
— Десять против одного! За Харви!
Насколько успешно я заключил пари, зависело от того, следует ли рассматривать как перемену то, что произошло много часов спустя, приблизительно в восемь вечера. А это, в свою очередь, зависело бы от человека, который и стал бы это рассматривать. День я провел, рыская по округе в тщетных попытках отыскать какой-нибудь камень, под которым хоть что-нибудь лежало. За ужином я был молчалив, а после кофе заявил, что мне надо написать письмо, и ушел к себе в комнату. Мне и впрямь хотелось что-то написать, но только не письмо. Доведенный до отчаяния, я собирался сделать нечто такое, чего еще сроду не делал: записать все факты, которые собрал за десять дней. Я хотел попытаться отыскать какие-нибудь связи или противоречия, которые бы хоть на что-то меня натолкнули. Я сидел за столом у открытого окна, раздумывая, с чего начать, как вдруг услышал шум подъехавшей машины. Видеть ее я не мог — моя комната выходила на ручей, — поэтому стремительно бросился в гостиную, что свидетельствует о том, какое я испытывал нетерпение.
Диана сидела за фортепиано, а Лили подошла к двери и смотрела во двор. Я присоединился к ней. Около хижины стояло такси из Тимбербурга. Уже сгущались сумерки, но было еще достаточно светло, чтобы увидеть, как водитель высунул голову из окошка и крикнул:
— Это дом Лили Роуэн?
Я открыл дверь, вышел наружу и громко сказал «да». Задняя дверца такси распахнулась, и из нее показалась спина какого-то человека. Такая широкая спина могла быть только у Ниро Вулфа, а когда он выпрямился и повернулся, оказалось, что и грудь тоже его. Лили, стоявшая рядом со мной, произнесла:
— Гора идет к Магомету.
И мы направились ему навстречу.
IVНиро Вулф никогда не здоровается за руку с женщиной и очень редко здоровается с мужчиной. Но, оказавшись в этом благословенном краю, люди расслабляются, и, когда его рука отпустила мою, он подал ее Лили, сказав при этом:
— Приношу извинения. Мне следовало бы вначале позвонить. Вы, вероятно, страшно не любите незваных гостей. Я и сам их не люблю. Я вас не побеспокою. Мне надо только поговорить с мистером Гудвином.
— К гостям, проделавшим две тысячи миль, я проявляю снисходительность, — ответила Лили. — Ваш багаж в машине?
— Он в Тимбербурге. То есть почти там — в одном местечке под названием «Шейфер-крик мотель». У меня предложение, — обратился ко мне Вулф. — Тот мужчина — адский водитель, и его колымага может в любую минуту развалиться. Если здесь есть машина, я отпущу его, а вы отвезете меня, после того как мы все обсудим.
Я повернулся к Лили.
— Он считает, будто все машины ненадежны. Если вам автомобиль не понадобится…
— Что за глупости, — перебила меня Лили и обратилась к Вулфу: — Разумеется, спать вы будете здесь. У пас есть комната с кроватью. После дня, проведенного в самолетах и автомобилях, вы и сами-то, наверное, того и гляди развалитесь. Арчи распорядится съездить за вашим багажом, а я покажу вам комнату. Она с ванной. Вы обедали?
— Мисс Роуэн, я не стану злоупотреблять…
— Послушайте. Вы привыкли, что все зависят от вас, а теперь сами попадаете ко мне в зависимость. Машины для вас не будет. Вы обедали?
— Да, я поел. Мне еще нужно оплатить счет.
Я сказал, что позабочусь об этом. Выйдя, поговорил с таксистом. Идея съездить за вещами в мотель ему явно не понравилась, но, когда я сказал, что его пассажир сможет туда вернуться лишь далеко за полночь, он согласился, что лучше съездить за багажом, чем торчать тут в ожидании. Я дал ему деньги на оплату счета в мотеле, он развернулся и покатил по аллее, а я, пройдя к хижине по длинному коридору, направился к открытой двери в дальнем его конце. Опустив подбородок на грудь и закрыв глаза, Ниро Вулф сидел в кресле у открытого окна. Я остановился и посмотрел на него. В тот момент он, вероятно, был единственным человеком в округе Монро, кто носил жилетку. И она, как и брюки с пиджаком, разумеется, была темно-синего цвета. В мотеле он переоделся: манжеты и воротничок его желтой сорочки были хорошо отутюжены. Синий галстук казался чуть темнее костюма. Бедра моего патрона едва помещались между подлокотниками плетеного кресла.
— Путешествие было приятным? — поинтересовался я.
— Там что, ручей? — спросил он и открыл глаза.
— Да, называется Берри-крик. Знай мы, что вы приедете, на завтрак была бы форель. Вы долго здесь пробудете?
— Фу.
Я прошел и сел в кресло.
— Именно так зовут моего жеребца. Мисс Роуэн назвала свою кобылу Кошкой, а я назвал своего коня — моего, на время, когда я бываю здесь, — Фу, потому что он немного капризен. Местные называют его Фи. Если вы собираетесь поездить по горам, рекомендую вам одного голубка по кличке Спотти, потому что с вашими формами…
