Айра Левин - Дочери Медного короля
— Не надо смотреть, у тебя закружится голова.
Он положил ее сумку справа от себя. Некоторое время они сидели молча, опустив руки на край парапета. Два голубя приблизились и стали следить за ними, недоверчиво поглядывая своими круглыми глазками.
— Как ты сообщишь матери? — спросила Дороти. — Напишешь или позвонишь?
— Еще не решил.
— А я, должно быть, напишу Эллен и отцу. По телефону о таких вещах говорить трудно.
Позади них зажужжал вентилятор. Немного спустя он положил свою руку на ее и, опираясь на другую, соскользнул с парапета. Прежде чем она успела поступить так же, он стал перед ней и взял обе ее руки в свои. Улыбнулся ей. Она ответила ему улыбкой.
Опустив руки до ее колен, он нежно сжал их ладонями, поглаживая в то же время пальцами ее ноги под юбкой.
— Ты не думаешь, милый, что нам пора спускаться?
— Скоро пойдем… У нас еще есть время…
Он поймал ее взгляд, задержал его своим, а пальцы его продолжали скользить вниз по ее обтянутым шелковыми чулками ногам. Краем глаза он увидел, что она все еще цепляется за край парапета.
— Какая красивая блузка, — сказал он, поглядев на пышный бант у нее на груди. — Новая?
— Что ты! Она стара, как мир.
— Бант немного развязался.
Дороти сняла одну руку с парапета, пощупала узел.
— Нет, — сказал он, — ты еще хуже сделала.
Вторая рука отделилась от каменного края.
Его ладони соскользнули совсем низко, насколько можно было это сделать не нагибаясь. Он отставил правую ногу, задержал дыхание.
Она поправила бант обеими руками.
— А теперь в поряд…?
Он нагнулся с быстротой змеи, крепко ухватился за ее щиколотки, отступил, выпрямился и высоко поднял ее ноги. В течение одной нестерпимой секунды их взгляды встретились. Глаза Дороти выражали изумление и ужас, крик рвался из ее груди. Потом изо всех сил он толкнул ее в пустоту.
Душераздирающий вопль падал в шахту, как огненная стрела. Он закрыл глаза… Крик замер… Молчание, потом страшный треск… Весь дрожа, он вспомнил о фанерных ящиках во дворе…
Он бросился к двери, одной рукой схватил чемодан и шляпу, другой толкнул дверь, вытер ручку носовым платком, переступил через порог и закрыл за собой дверь; провел платком по внутренней ручке и почти побежал к лестнице.
Он спускался по металлическим ступеням, чемодан бил его по ноге, правая рука горела от прикосновения к перилам. Сердце его колотилось, голова кружилась. На площадке седьмого этажа он наконец остановился.
Задыхаясь, он прислонился к стене, с трудом перевел дыхание. Поставив чемодан, расправил смятую шляпу, надел ее слегка дрожащими руками, посмотрел на ладони — они были серы от пыли — и вытер их платком, который сунул потом в карман. Снова взял чемодан и проскользнул в коридор.
Все двери были открыты… Чиновники, занимавшие бюро вдоль фасада, спешили в комнаты, расположенные напротив, где окна выходили во двор. Начальники отделов в пиджаках, стенографистки в бумажных нарукавниках, чертежники с засученными рукавами, с зелеными козырьками, защищающими зрение, на лбу. Расширенные глаза, сжатые зубы, тревожные лица… Он направился к лифту, останавливаясь всякий раз, когда кто-нибудь пробегал перед ним, затем продолжал свой путь. Проходя перед открытыми дверьми внутренних комнат, он видел спины людей, толпившихся у окон, слышал их подавленные восклицания.
Против него остановился лифт. Он вошел и остался у двери… За его спиной люди обменивались противоречивой информацией, их привычное равнодушие сменилось возбуждением.
В холле, как он заметил, атмосфера была нормальной. Большинство вошедших еще не знали о происшествии. Беззаботно размахивая чемоданом, он прошел через холл и вновь очутился под ярким солнцем, среди уличного шума. Когда он спускался по ступеням, навстречу ему быстро поднимались полицейские. Он оглянулся и увидел, как их синие мундиры скрылись за вертящейся дверью. Остановившись на тротуаре, он посмотрел на свои руки — они больше не дрожали. Мгновение он поколебался: может быть, вернуться в здание, смешаться с толпой и взглянуть на нее в последний раз?.. Нет, лучше этого не делать…
Проходивший мимо автобус задержался на углу из-за красного света. Он подбежал и успел вскочить. После того, как автобус проехал четыре квартала, дорогу ему перерезала белая машина скорой помощи, предшествуемая непрерывным воплем сирены. Он проводил ее взглядом и увидел, что она остановилась перед ратушей. Потом автобус свернул на Университетскую, и он потерял ее из виду.
12
Иллюминация по случаю бейсбольного матча была назначена на тот же вечер, в девять часов. Но сообщение о самоубийстве одной из студенток — ибо, как подчеркнул «Глашатай», высокий парапет исключал возможность несчастного случая — потрясло ее товарищей. Алый свет костров освещал группы молодежи, в основном девушек, которые шепотом обсуждали происшествие. Руководитель бейсбольной команды и организаторы празднования напрасно пытались оживить угасший энтузиазм. Они подбрасывали в огонь пустые ящики и картонные коробки, пламя поднималось так высоко, что становилось опасным, но крики «ура» замолкли еще до того, как был провозглашен до конца список завтрашних игроков.
Он никогда раньше не присутствовал на подобных встречах, но в этот вечер пришел, неся под мышкой большую картонную коробку.
Еще днем он опорожнил чемоданчик Дороти и спрятал его содержимое под матрацем. Потом, несмотря на теплую погоду, надел плащ, наполнил карманы флаконами и баночками с кремом из косметички Дороти, взял чемодан и направился к центру города. Там он сдал чемодан на хранение, сняв с него предварительно ярлыки и наклейки. Затем прошел к мосту на Мортон-стрит и бросил в воду ключ от чемодана, а также баночки и флаконы, которые заранее открыл, чтобы они не всплыли.
Он смешался с толпой студентов, чьи силуэты вырисовывались на фоне огня, как китайские тени. Приблизившись к костру, излучавшему сильнейший жар, он некоторое время глядел на колеблющиеся языки пламени.
Пробегавший мимо совсем юный парнишка заметил его коробку и вырвал ее у него из рук.
— Ого, — сказал он, — тяжелая!
— Старые учебники… Записи лекций…
— Отлично!
— Внимание! Внимание! — закричал один из организаторов. — Сейчас вы будете свидетелями аутодафе.
Вместе с молоденьким студентом он стал раскачивать коробку. «Раз… два… три…» Коробка взлетела высоко в воздух, потом упала в огонь, подняв целый сноп искр. Послышались аплодисменты.
Он оставался там до тех пор, пока охваченная пламенем коробка не почернела. Из затухавшего огня неожиданно вырвалась горящая головня и упала ему на ногу. Он отскочил, похлопывая себя по брюкам, чтобы погасить искры. Алые отсветы окрасили его руки.
Он поднял голову, ища взглядом коробку. Ее содержимое, вероятно, уже полностью сгорело. Брошюры, высланные фирмой Кингшип, наклейки с чемодана, талон из камеры хранения, учебник химии, наряды, приготовленные Дороти для их короткого медового месяца… Шелковое платье, замшевые лодочки, вечерние туфельки без задников, пеньюар, белье и ночная сорочка, вся из шелка и легких белых кружев, прозрачная, душистая…
13 «Глашатай», Блю-Ривер, 28 апреля 1950 г., пятница. РОКОВОЕ ПАДЕНИЕ СТУДЕНТКИ УНИВЕРСИТЕТА СТОДДАРД. Дочь медного короля погибает, упав с крыши ратуши.
Дороти Кингшип, девятнадцатилетняя студентка второго курса университета Стоддард, скончалась сегодня, упав или бросившись с крыши ратуши. Она родилась в Нью-Йорке и была дочерью Лео Кингшипа, президента известной медеплавильной компании.
В двенадцать часов пятьдесят восемь минут работавшие в здании люди услышали страшный крик, за которым последовал оглушительный треск, донесшийся из дворика, куда выходит вентиляционная шахта. Подбежав к окну, они увидели на асфальте изуродованное тело молоденькой женщины. Доктор Харви Гесс, случайно находившийся в холле, прибежал на место происшествия через несколько секунд, но смог только констатировать смерть.
Прибывшая вскоре полиция обнаружила на парапете, окружающем вентиляционную шахту, сумку, в которой находились свидетельство о рождении и студенческий билет. Эти документы позволили установить личность погибшей. Полицейские нашли также наполовину обгоревшую сигарету со следами помады, соответствующей той, которой пользовалась мисс Кингшип, из чего они заключили, что она провела на террасе несколько минут до рокового падения.
Рекс Карджил, лифтер, заявил, что примерно за полчаса до трагедии он сопровождал мисс Кингшип на шестой или седьмой этаж. Другой лифтер, Эндрю Векки, отвез жертву после половины первого, как ему кажется, на четырнадцатый этаж, но не сумел уточнить, на каком этаже она вошла в кабину лифта.
