Александр Знаменский - Паразиты
— Все будет в лучшем виде, босс. Я еду один?
— Возьми на всякий случай своих костоломов и особенно там не церемонься. Действуй, я на тебя надеюсь.
Дав отбой, Браслет с плохо скрытым вожделением посмотрел на шикарную двухместную тахту, будто надеялся увидеть на ней прекрасное женское тело, обнаженное специально для него. Но увы, заниматься самообманом не стоило. Лиана, может, и раскрывала сейчас свои объятия, но только для кого-то другого.
— На фиг мне все это надо! — неожиданно для самого себя яростно выкрикнул Браслет и изо всей силы саданул ногой по стулу из дорогого гарнитура, стоявшему на середине комнаты, тот улетел в угол и грохнулся о стену. — На фиг!..
Только теперь до него начинало доходить, что он, кажется, любил эту чертову Лиану так, как никого еще не любил за всю свою жизнь. Любил по-своему, по-особенному. Он считал эту «золотую рыбку» своей безраздельной собственностью, дорогой и даже любимой игрушкой. Да, она стоила ему довольно дорого. Но ведь известно, что от тех, за кого больше платим, мы никогда не ожидаем черной неблагодарности, подлости и предательства. И вдруг в какой-то несчастный день все это происходит, и тогда мы переживаем это не менее остро и тяжело, чем даже измену и уход нашего самого любимого человека. Так случилось и с Браслетом. Теперь он готов был пожертвовать многим, чтобы вернуть Лиану. Только вот как это сделать?
Браслет перешел в спальню и, не раздеваясь, только расслабив узел галстука, бросился на пушистый ковер, устилавший пол. Заснул он почти сразу, как будто упал в обморок.
* * *Когда мама Соня вышла из подъезда старой трехэтажки и села в поджидавший ее автомобиль, Кирпич смог хорошо разглядеть эту перезрелую красотку. Копна золотистых волос, свободно ниспадавших на воротник норкового манто, улыбчивое лицо, которое вполне можно было бы назвать даже привлекательным, если бы не всевозможные косметические средства, не в меру используемые хозяйкой местного борделя, — все это наводило на мысль, что она вырядилась и накрасилась специально для какой-то важной встречи.
— Следуй за той машиной, — еще раз напомнил Сифону Кирпич, указывая на «Тойоту», отъехавшую от дома. — Посмотрим, куда это мама Соня намылилась с утра пораньше…
«Нива», держа дистанцию, чтобы не быть замеченной, следовала за машиной мамы Сони до самых городских предместий. Там «Тойота» свернула к КПП какой-то воинской части, располагавшейся в лесном массиве.
— Вот как? Мы, оказывается, водим дружбу с военными строителями… — усмехнулся Обрез. — Наверняка мама Соня с помощью военных возводит лично для себя небольшую дачку.
— Пускай почирикает немного, — разрешил Кирпич. — А мы проедем за территорию части и подождем, когда дамочка закончит свои переговоры.
Мама Соня отсутствовала минут сорок, а потом вышла к своей машине в сопровождении моложавого майора, всячески выказывавшего ей знаки внимания. Он даже открыл ей дверцу автомашины и помог сесть в салон.
— Да, связи проституток с военными растут и крепнут, — снова пошутил Обрез. — Смотри, ее машина развернулась в сторону города! Жми, Сифон! Мы ее на выезде из леса перехватим!
«Нива», взревев двигателем, понеслась за удаляющейся иномаркой. Минут через десять преследователи поравнялись с машиной мамы Сони и обошли ее, подрезав водителю «Тойоты» дорогу, отчего тот, боясь столкновения, вывернул руль так, что иномарка на скорости улетела в придорожный кювет и там застряла, зарывшись по самые ветровые стекла в снег.
— Есть! — азартно прокричал Обрез. — Сейчас мы окажем «маме» и ее водителю первую помощь… Подавай задом!
«Нива» на задней скорости подкатила к потерпевшей аварию иномарке, и Кирпич смог разглядеть то, что творилось в ее салоне. Мама Соня, судя по всему, потеряла сознание не столько от травмы, сколько от испуга. А вот с ее водителем — невысоким молодым человеком с аккуратной щеточкой усов на верхней губе и столь же аккуратной бородкой на подбородке — ничего не случилось. Он выскочил из кабины своей машины и, подбежав к «Ниве», заорал на Сифона:
— Ты куда едешь, чайник чертов! Кто так обгоняет?! Я тебя спрашиваю?! Кругом одни недоумки за рулем!..
Впрочем, он сразу перестал лаяться и как-то сник, когда увидел, что из «Нивы» вылезает здоровенный детина с лицом явного дегенерата.
— Тебе что, юнош, жить наскучило? — совершенно спокойно вопросил Обрез. — Ездит тут, под колесами путается… За это я очень сурово караю, так и знай.
— Ну, это… Разойдемся красиво! — испуганно предложил водитель «Тойоты».
— Конечно, разойдемся… Я даже вытащу твою «ласточку» из кювета. — На лице Обреза появилось добродушное выражение. — Пойдем, юнош! Надо помочь твоей пассажирке…
— Спасибо, спасибо! — обрадованно произнес молодой человек. — Я даже в ГАИ об этом мелком происшествии сообщать не стану… К чему это?
— Вот это правильно, — прокартавил Обрез, и правая часть его лица задергалась в нервной ухмылке. — Потому что в ГАИ мы о тебе сами сообщим…
— Это как это? — не понял водитель «Тойоты».
— Сейчас узнаешь… — и Обрез кастетом, вынутым из правого кармана зимней куртки, смазал молодому человеку по левому виску. — Примерно так…
Сразу после этого убийца залез в кабину «Тойоты» и мощным ударом тяжелого кованого каблука высадил переднее ветровое стекло возле руля. Затем он снова выбрался из кабины, поднял обмякшее тело водителя иномарки и через кабину сунул его в проем переднего окна, создав полную иллюзию, что водитель погиб сам, попав в автокатастрофу.
Пока Обрез занимался тем, что на языке милицейского протокола называется «сокрытием следов преступления», Кирпич вместе с Сифоном, не особенно церемонясь, перетащили бесчувственную маму Соню в свою машину, не забыв прихватить с собой ее сумочку.
— Готово, — сказал Обрез, завершив свою нелегкую работу. — Хорошо, что ни одной машины не проехало мимо. Нам лишние свидетели ни к чему…
— У нас тоже все готово, — произнес Кирпич. — Можно уезжать…
И «Нива», развернувшись на месте, понеслась в противоположную сторону.
Мама Соня пришла в себя минут через пять, когда Кирпич раздавил у нее под носом ампулу с нашатырем, входившим в аптечку автолюбителя.
— Оклемалась, милка, ну и ладно, — участливо проговорил Кирпич, успокоительно поглаживая женщину по плечу.
— А?.. Что со мной было?! — испуганно дернулась мама Соня, отстраняясь от назойливых рук Кирпича.
— Да так, пустяки, — оглянувшись на заднее сиденье, ответил Обрез. — Авария. С кем не бывает…
— А куда вы меня везете? Мне срочно в город надо!.. — снова дернулась мама Соня, но рука Кирпича неожиданно подобралась к ее горлу и сжала его так, что бедняжка захрипела: — Что?.. Зачем?.. На помощь!..
— Не ори, стерва! — приказал Кирпич. — Ты попала в скверную историю, мамочка. И тебе остается одно из двух — либо честно и правдиво ответить на все наши вопросы и продолжать свою драгоценную жизнь, либо угодить в новую автомобильную катастрофу, но на этот раз тебя уже никто не спасет…
— Что вам от меня нужно?.. — держась за шею, пострадавшую от пальцев Кирпича, обреченно спросила женщина.
— Рассказывай, кто тебе поставляет марафет, мамочка! — потребовал Кирпич.
— Марафет… Какой такой марафет? Не знаю я никакого марафета… Вы что, менты, что ли?
— Ага, особенно вон тот, на переднем сиденье, — откровенно усмехнулся Кирпич. — У него даже табельная «пушка» имеется. Эй, приятель, тут интересуются твоей табельной «пушкой»… Покажь, не гоношись!
Обрез, хмыкнув, вытащил из-под ремня двадцатизарядный пистолет системы Стечкина и сунул его под нос мамы Сони.
— Не, — сказала она, переводя дыхание, — никакие вы не менты. Те так не работают… Вы залетные, что ли?
— А это уж не твое дело, милка! — грубо ответил Кирпич, хватая женщину за волосы. Мама Соня дернулась, прижавшись к противоположной дверце, оставив свой шикарный парик в руках несколько обескураженного Кирпича, который от удивления только и добавил: — Во стервь…
— Не лапай, не купишь! — фыркнула мама Соня, вырывая из рук Кирпича парик и нахлобучивая его себе на голову. — Договоримся по-хорошему! Вы меня в целости и сохранности доставляете в город, а я отвечаю на все ваши дурацкие вопросы. Идет?
— О’кей! — согласился Обрез. — Тогда говори, кто тебе и твоим девочкам марафет поставляет?
— Есть один хороший человек. Его кличут Мордашка, — начала «колоться» мама Соня, но неожиданно замолчала.
— Пой дальше, не стесняйся, — подбадривал ее Кирпич.
— Я вам все выложу, а вы меня здесь и замочите… Знаю я вас, залетных! Только бы невинную душу сгубить.
— Мы тебя отпустим только тогда, когда ты приведешь нас к этому Мордашке. Я ясно сказал? Покажешь нам его, и тогда гуляй на все четыре стороны, — продолжал гнуть свое Кирпич.
